Про моего Ребенка. "Японская поэма".
В белых стихах. :)
Я бесконечно удивляюсь,
какой он чудесный, добрый и хороший.
Мне безумно жаль,
что я так долго его запирала.
Меня поражает, что это он такой потрясающий.
Это его я проецирую на всех, что логично,
ведь он был вытеснен.
Как многого я лишилась,
что он не был со мной все это время.
Теперь я прямо вижу его,
мне ничего не стоит себе его представить.
Иногда он берет меня за руку
или положит голову на колени.
Я вижу его и чувствую.
Как много он мне дает.
Сейчас он так радуется - про него пишут:
как он просто счастлив жить,
у него есть своя жизнь теперь,
и он может быть.
Ведь я сама не давала себе быть так долго,
не разрешая ему проявляться.
Его просьбы такие простые:
намазать ножки кремом, чтобы не чесались от колготок,
надеть свитер, когда он мерзнет, или теплые носочки,
приготовить вкусную и красивую еду,
например, потереть бананы,
смешать с йогуртом и грушами и посыпать орешками.
А не просто банан и просто йогурт,
они ему не очень нравятся,
это скучно и в этом нет заботы.
И тогда он разочарованно молчит
и делает такое грустное личико,
он очень смиренный и тихий,
он не протестует, не требует, не злится,
он очень принимающий и терпеливый.
Но он так сильно радуется
от самых простых вещей,
это невероятно трогательно,
и я плачу,
так сильно плачу,
когда чувствую и пишу все это.
Ему нужно так мало:
немного внимания, заботы,
знать, что его видят, слышат,
спрашивают, уважают,
что он есть, с ним считаются,
что он - личность.
Но как много он дает в ответ:
силу жить, радость, энергию, счастье, вдохновение.
Он так много дает любви и тепла и счастья,
и его лучшие качества становятся моими.
Он так хочет дружить,
он пишет теперь всем, кому хочет:
в контакте и на почте - "давай дружить!"
Ему так нравится просто говорить людям:
"давай дружить!"
Он общительный, веселый, жизнерадостный,
он такой светлый.
Он прощает сразу, стоит только попросить,
он совсем не держит зла.
Мне ужасно горько и грустно,
что так долго его не было со мной.
Я так много от этого потеряла,
столького лишилась.
Он был, конечно,
но нелегально,
он не мог просто быть,
только иногда захватывал власть.
Я не ощущаю той раздавливающей вины,
которая, я так долго боялась,
уничтожит меня,
ее нет.
Но есть сожаление перед ним.
Я думала, я совсем другая.
Я проецировала его лучшие стороны на других,
я восхищалась ими и любила их,
я не видела этого в себе.
Чтобы увидеть,
нужно отойти на расстояние,
а не быть этим.
Он такой чудесный!
Он веселый и беззаботный,
он полон идей и энергии для их воплощения,
он очень творческий,
он отзывчивый и добрый,
он ласковый и заботливый.
Он любящий,
он глубоко сопереживает людям,
ему очень грустно, когда кому-то плохо или больно,
он хочет утешить, разделить, поддержать.
Он любит людей, мир, жизнь,
он умеет находить радость в простых вещах,
он счастлив жить,
и мир кажется ему прекрасным.
Он не злится на меня,
не обижается, что я так поступала с ним.
Он понимает, что я не могла иначе.
Ему не очень нужна мама,
он занят своими интересными вещами,
она нужна иногда,
прибежать и убедиться,
что мама любит его
и всегда ему рада.
Его мама - это я,
я нужна ему,
когда ему грустно,
или холодно,
или обидно,
или он злится,
или радуется,
или удивляется,
или счастлив.
Но он не из тех,
кто не отходит ни на шаг от мамы,
кто льнет к ней и не отпускает ее юбку.
Он полон своей жизнью и счастлив,
бесконечно счастлив,
просто жить.
Он такой мудрый,
он гораздо мудрее меня,
он легко прощает,
он очень любит своих друзей,
он не держит ни на кого зла.
Я становлюсь все более свободной,
все меньше завишу от других,
и чем дальше, тем меньше буду зависеть.
Я верю в это,
я чувствую это.
Как удивительно,
что после стольких лет в темнице
он не озлобился,
не впал в депрессию,
ему не хочется мстить.
Понятия жертвенности, манипуляций,
несчастности, тоски, муки и боли -
это все не его слова,
ему это не близко
и совсем не нравится.
Это все не его.
это не созвучно ему.
А я так долго в этом жила.
Ему бывает грустно, или больно, или горько,
или он может злиться или обижаться,
но гораздо больше он склонен радоваться, творить,
создавать, быть счастливым,
он энергичен и предприимчив,
ему столько всего интересно.
Его глаза горят радостью и вдохновением,
ему хочется плясать и скакать,
бежать куда-то и петь во все горло,
он полон сил и радости жизни.
Он плакал там, внутри, в темнице,
но он не был жертвой и не стал ей.
Ему было грустно и одиноко и холодно и печально,
но он не проникся жертвенностью.
Стоило ему выйти на свободу,
он радостно побежал по своим делам,
ему столько всего хочется сделать,
столько увлекательных и любопытных вещей.
Он не оглядывается назад,
на то время, когда он был заперт.
Его ждет будущее, полное света и огня,
он живет настоящим, и он смотрит вперед,
его корабль мчится на всех парусах,
он полон восторга от того, что открывается перед ним.
Он хочет рассказать миру
об этом и о своей жизни теперь,
как ему нравится жить,
как жизнь прекрасна!
Я бесконечно удивляюсь,
какой он чудесный, добрый и хороший.
Мне безумно жаль,
что я так долго его запирала.
Меня поражает, что это он такой потрясающий.
Это его я проецирую на всех, что логично,
ведь он был вытеснен.
Как многого я лишилась,
что он не был со мной все это время.
Теперь я прямо вижу его,
мне ничего не стоит себе его представить.
Иногда он берет меня за руку
или положит голову на колени.
Я вижу его и чувствую.
Как много он мне дает.
Сейчас он так радуется - про него пишут:
как он просто счастлив жить,
у него есть своя жизнь теперь,
и он может быть.
Ведь я сама не давала себе быть так долго,
не разрешая ему проявляться.
Его просьбы такие простые:
намазать ножки кремом, чтобы не чесались от колготок,
надеть свитер, когда он мерзнет, или теплые носочки,
приготовить вкусную и красивую еду,
например, потереть бананы,
смешать с йогуртом и грушами и посыпать орешками.
А не просто банан и просто йогурт,
они ему не очень нравятся,
это скучно и в этом нет заботы.
И тогда он разочарованно молчит
и делает такое грустное личико,
он очень смиренный и тихий,
он не протестует, не требует, не злится,
он очень принимающий и терпеливый.
Но он так сильно радуется
от самых простых вещей,
это невероятно трогательно,
и я плачу,
так сильно плачу,
когда чувствую и пишу все это.
Ему нужно так мало:
немного внимания, заботы,
знать, что его видят, слышат,
спрашивают, уважают,
что он есть, с ним считаются,
что он - личность.
Но как много он дает в ответ:
силу жить, радость, энергию, счастье, вдохновение.
Он так много дает любви и тепла и счастья,
и его лучшие качества становятся моими.
Он так хочет дружить,
он пишет теперь всем, кому хочет:
в контакте и на почте - "давай дружить!"
Ему так нравится просто говорить людям:
"давай дружить!"
Он общительный, веселый, жизнерадостный,
он такой светлый.
Он прощает сразу, стоит только попросить,
он совсем не держит зла.
Мне ужасно горько и грустно,
что так долго его не было со мной.
Я так много от этого потеряла,
столького лишилась.
Он был, конечно,
но нелегально,
он не мог просто быть,
только иногда захватывал власть.
Я не ощущаю той раздавливающей вины,
которая, я так долго боялась,
уничтожит меня,
ее нет.
Но есть сожаление перед ним.
Я думала, я совсем другая.
Я проецировала его лучшие стороны на других,
я восхищалась ими и любила их,
я не видела этого в себе.
Чтобы увидеть,
нужно отойти на расстояние,
а не быть этим.
Он такой чудесный!
Он веселый и беззаботный,
он полон идей и энергии для их воплощения,
он очень творческий,
он отзывчивый и добрый,
он ласковый и заботливый.
Он любящий,
он глубоко сопереживает людям,
ему очень грустно, когда кому-то плохо или больно,
он хочет утешить, разделить, поддержать.
Он любит людей, мир, жизнь,
он умеет находить радость в простых вещах,
он счастлив жить,
и мир кажется ему прекрасным.
Он не злится на меня,
не обижается, что я так поступала с ним.
Он понимает, что я не могла иначе.
Ему не очень нужна мама,
он занят своими интересными вещами,
она нужна иногда,
прибежать и убедиться,
что мама любит его
и всегда ему рада.
Его мама - это я,
я нужна ему,
когда ему грустно,
или холодно,
или обидно,
или он злится,
или радуется,
или удивляется,
или счастлив.
Но он не из тех,
кто не отходит ни на шаг от мамы,
кто льнет к ней и не отпускает ее юбку.
Он полон своей жизнью и счастлив,
бесконечно счастлив,
просто жить.
Он такой мудрый,
он гораздо мудрее меня,
он легко прощает,
он очень любит своих друзей,
он не держит ни на кого зла.
Я становлюсь все более свободной,
все меньше завишу от других,
и чем дальше, тем меньше буду зависеть.
Я верю в это,
я чувствую это.
Как удивительно,
что после стольких лет в темнице
он не озлобился,
не впал в депрессию,
ему не хочется мстить.
Понятия жертвенности, манипуляций,
несчастности, тоски, муки и боли -
это все не его слова,
ему это не близко
и совсем не нравится.
Это все не его.
это не созвучно ему.
А я так долго в этом жила.
Ему бывает грустно, или больно, или горько,
или он может злиться или обижаться,
но гораздо больше он склонен радоваться, творить,
создавать, быть счастливым,
он энергичен и предприимчив,
ему столько всего интересно.
Его глаза горят радостью и вдохновением,
ему хочется плясать и скакать,
бежать куда-то и петь во все горло,
он полон сил и радости жизни.
Он плакал там, внутри, в темнице,
но он не был жертвой и не стал ей.
Ему было грустно и одиноко и холодно и печально,
но он не проникся жертвенностью.
Стоило ему выйти на свободу,
он радостно побежал по своим делам,
ему столько всего хочется сделать,
столько увлекательных и любопытных вещей.
Он не оглядывается назад,
на то время, когда он был заперт.
Его ждет будущее, полное света и огня,
он живет настоящим, и он смотрит вперед,
его корабль мчится на всех парусах,
он полон восторга от того, что открывается перед ним.
Он хочет рассказать миру
об этом и о своей жизни теперь,
как ему нравится жить,
как жизнь прекрасна!