Нижегородчина. Ч.1 Нижний не в первый раз.
В самом конце июля я с подругами Женей и Ариной (старая гвардия) отправилась в любимый нами город Нижний Новгород, Нижний, как его называют все.
Так мне нравится возвращаться в города, с которыми связаны хорошие воспоминания, как читать знакомые стихотворения, напевать любимый мотив: я могу позволить себе попасть только в нужную строфу, приятную мне комбинацию звуков. Нижний - большой город, здесь можно не только повторять знакомое, но и открывать новое, дернуть на трамвае, метро. такси, ногами в неведомые и несколько замшелые места, забуриться в дали. Нижний счастливо сочетает в себе и панорамные виды, и «точечные», в моем личном рейтинге это второй (после Ярославля) любимый город. И все-таки мы ехали прежде всего не в Нижний, а в Нижегородчину - города (городки), окружающие центр губернии, куда можно добраться одним днем - это Макарьев и его монастырь; Арзамас (там мы с Женей уже были, и это самое большое разочарование поездки); волжские Городец, Балахна; Павлово-на-Оке и Ворсма, там Тосканское озеро; Семенов и озеро Светлояр.
Центр Нижнего- «с иголочки», городских скульптур стало еще больше, чем 9 лет назад, они несколько навязчивы.
Нижний Новгород в первый день, точнее, вечер: жара спала, лето в самом соку, на Покровской - гулянье, праздное, насыщенное жизнью, счастливое прогулочное веселье - уличная музыка, сладкая вата, световые гирлянды. Такое бывает в центральной России только летом - и так я понимаю желание людей ухватить эти недолгие, в целом, дни праздника, безмятежного отдыха. И так бы сладостно было влиться в эту томную толпу, так бы заманчиво поймать то состояние счастья, если бы не… Если бы не наша российская «повестка», от которой ни я, ни мои подруги не могут отрешиться, и вообще наше тревожное и сокрушенное состояние так диссонирует с тем, что мы видим… Сидим на лавочке, нас, как полноводные речные потоки вкруг отмели, обтекает праздничная толпа. И общее настроение захватывает, ему невозможно не поддаться, и, вместе с тем, невозможно вполне поддаться.
В смутном состоянии души гребем обратно, в нашу квартирку неподалеку от ж/д вокзала, в ней нам предстоит прожить около 10 дней, у большой торговой площади с рынком и множеством магазинчиков, у Шайбы, как называют ее местные жители. Там тоже - пестро. У магазина «Бристоль» (в нашем доме) тусовки - люди рассказывают свои сегодняшние истории, безумные, околоуголовные, в основном, о столкновениях «маленького человека» с государственной машиной; южные ласковые торговцы влюбляют в себя, мы предпочитаем покупать свежие фрукты только у них; синяки валяются в густой некошеной траве; купить в магазинах здесь можно все, и не то чтобы дорого; выехать на общественном транспорте в любом направлении, знать бы только, из какой точки…
В целом, помотавшить по богатой нижегородчине. я опять вижу тот же диссонанс, что и везде: абсолютное отторжение войны, и это при том, что вся наглядная агитация призывает о ней помнить. Да, идейная, государственная и доморощенная Z-символика ушла, я ее вижу меньше, чем год назад, она камнем глухо упала на дно, пустив круги по воде. Ощущения странные: в благополучных, по виду, городах, с резными наличниками, отреставрированными храмами, на берегах великих полноводных рек ничего страшного не происходит, люди все о своем, разговоры ведутся будничные, но в каждом городе, буквально на каждом шагу - плакаты в страшной стилистике «Ты нужен России», на черном фоне красные буквы, призывы на контрактную службу и др. То есть ты заходишь в магазин - видишь плакаты; в музеях, у касс, на автостанциях, на заплеванных остановках - везде тебя сопровождают military образы, их невозможно не заметить, только если специально зажмуриться. Похоже, пока людям удается.
Итак, в Нижнем было жарко, в районе 30, мне почему-то кажется сейчас, что каждый день собиралась гроза, небо запомнилось предгрозовым, свинцовым а цвета чуть приглушенными - то ли от жары, то ли от пыли. Прошлись по новой набережной Стрелки - помню, несколько лет назад мы здесь пели «Сормовскую лирическую», сейчас степенно прогуливаемся, мечтая уже наконец куда-то дойти - почему-то мне набережная не нравится, да и собор Александра Невского тоже - он безусловно хорош издали, в панораме, а вблизи - палит своим желтым, и сушит. Внутрь не пошли.
Рождественская церковь - прекрасна, как всегда, собор не выглядит «пряником», видимо, за счет прямого и не слишком пластичного силуэта. Редкостный случай - я могу выбирать ракурс не на горизонтали, обходя храм по окружности, а еще и поднимаясь по холмам - выше и чуть влево, и чуть вправо на один ярус вверх, и еще по лесенкам на самую набережную. Такое строгановское барокко - вблизи несколько «суховатое», с выверенным симметричным декором, постройка высокая, сверху на фоне свинцовой воды - удивительно красочная, по-настоящему цветная.
Поднимаемся наверх, не без труда. И - панорамы! Сине-серая Волга и Ока, воду накрывает ровное темное небо, одинокие пароходики и баржи кажутся совсем крохотными, хочется гудков, песен.
Кулигин (поет). «Среди долины ровныя, на гладкой высоте...» (Перестает петь.) Чудеса, истинно надобно сказать, что чудеса! Кудряш! Вот, братец ты мой, пятьдесят лет я каждый день гляжу за Волгу и все наглядеться не могу». «Гроза» - самое начало.
Пошли мы к Троицкой церкви и дому Кулибина, точнее, месту, где он располагался. Хм. Храм есть - места нет, кому помешал этот во всех отношениях интересный стенд про Кулибина (фото 9-летней давности) - не понимаю.
Почему перед храмом здоровенные деревянные качели - тоже неясно. Дом-точка, конечно, призван был в советское время красоту культовой постройки заслонить от пароходов, по Волге проплывающих, и раньше он, храм и смотрелся несколько затерянным, было ощущение чуда - заходишь во дворик, а тут - раз, такое диво.
Не знаю, но почему-то это ощущение чуда ушло, сменилось чем-то развесистым, может, потому что дом белым отштукатурили, может, потому что площадь разлиновали, плиточкой выложили. Иногда кажется, что не стоит так старательно модернизировать или реанимировать городское пространство памятниками, качелями, раскрашенными лестницами - не знаю, это создает псевдо-город, нарушает естественное течение времени, среду полуторовековой давности все равно не вернуть, да и не надо, а яркий цвет и дорогие детали не заменят отсутствие вкуса!
Да и вылезет все равно наша жизнь сегодняшняя, только боком каким-нибудь.
В общем, придумали мы сходить на кладбище, Бугровское на Пушкинской, для чего прошли всю Ильинскую улицу. Деревянные дома и каменные - каменные понадежнее, судьба деревянных неясна, кажется - как повезет, но уже видно: есть понимание ценности этой рядовой когда-то застройки.
Туристов здесь не развлекают, мы проходим обычные городские кварталы: поликлиники, инспекции, жилые дома, чем дальше от центра - тем более жизненным выглядит пространство, но совсем не провинциальным, не очень-то уютным. У домов, во двориках не сидят бабушки, им просто не на чем сидеть - нет скамеек вообще! В турцентре все сделано из денег, а здесь, где люди живут, ни на лавочку не раскошелились! В жаркий день на пыльных улицах мы уже мечтаем где-то отдохнуть, присесть хоть на раздолбанном стуле, у Арины болит нога - но нет, несколько километров - проходи, человек, по делу или на трамвай садись.
Сели на приступку у подъезда, под плакатом.
Бугровское кладбище - дошли, еле-еле, это очень тихий уголок Нижнего.
Модерновый старообрядческий собор - его не рассмотреть, хоть мне он нравится: «У нас строгий устав», - женщина в сувенирной лавке, на территорию не пускают. Прыгаю с фотоаппаратом вокруг.
Мы ходим кругами, я пытаюсь фотографировать и наконец, слегка разочарованные (древних могильных плит не нашли) - усаживаемся у выхода. Арина уверена, что где-то здесь есть могила Мельникова (Печерского) - я почему-то натыкаюсь на нее прямо у входа,
и там же очень простой крест,
читаем - Анненковы, Иван Александрович и Прасковья Егоровна - о - это они же, Иван Анненков и Полина Гебль, Жанетта-Полина, модистка. «Учитель фехтования», «Звезда пленительного счастья»!
Биография Полины просится в роман: несговорчивая маменька Ивана, впоследствии свекровь, отказ от замужества без ее благословения, внебрачная дочь, письма к императору, только на время венчания в Чите с жениха снимают кандалы. После 30 лет сибирской ссылки Иван и Полина получили разрешение жить в Нижнем Новгороде, в 1853 году, и еще более 20 лет провели здесь, вдвоем. Полина рожала 18 раз, и только семеро детей выжили, шестеро пережили ее, и дочери Ольге она диктовала свои воспоминания. Скромный памятник, и мы долго, очень долго ходим кругами, неизбывные у нашего поколения сантименты по отношению к этим людям. Чес слово, знала бы, что здесь упокоился их прах, специально бы поехала.
Завтра - продолжение про Нижний (скансен в Щелково и Бор).
Так мне нравится возвращаться в города, с которыми связаны хорошие воспоминания, как читать знакомые стихотворения, напевать любимый мотив: я могу позволить себе попасть только в нужную строфу, приятную мне комбинацию звуков. Нижний - большой город, здесь можно не только повторять знакомое, но и открывать новое, дернуть на трамвае, метро. такси, ногами в неведомые и несколько замшелые места, забуриться в дали. Нижний счастливо сочетает в себе и панорамные виды, и «точечные», в моем личном рейтинге это второй (после Ярославля) любимый город. И все-таки мы ехали прежде всего не в Нижний, а в Нижегородчину - города (городки), окружающие центр губернии, куда можно добраться одним днем - это Макарьев и его монастырь; Арзамас (там мы с Женей уже были, и это самое большое разочарование поездки); волжские Городец, Балахна; Павлово-на-Оке и Ворсма, там Тосканское озеро; Семенов и озеро Светлояр.
Центр Нижнего- «с иголочки», городских скульптур стало еще больше, чем 9 лет назад, они несколько навязчивы.
Нижний Новгород в первый день, точнее, вечер: жара спала, лето в самом соку, на Покровской - гулянье, праздное, насыщенное жизнью, счастливое прогулочное веселье - уличная музыка, сладкая вата, световые гирлянды. Такое бывает в центральной России только летом - и так я понимаю желание людей ухватить эти недолгие, в целом, дни праздника, безмятежного отдыха. И так бы сладостно было влиться в эту томную толпу, так бы заманчиво поймать то состояние счастья, если бы не… Если бы не наша российская «повестка», от которой ни я, ни мои подруги не могут отрешиться, и вообще наше тревожное и сокрушенное состояние так диссонирует с тем, что мы видим… Сидим на лавочке, нас, как полноводные речные потоки вкруг отмели, обтекает праздничная толпа. И общее настроение захватывает, ему невозможно не поддаться, и, вместе с тем, невозможно вполне поддаться.
В смутном состоянии души гребем обратно, в нашу квартирку неподалеку от ж/д вокзала, в ней нам предстоит прожить около 10 дней, у большой торговой площади с рынком и множеством магазинчиков, у Шайбы, как называют ее местные жители. Там тоже - пестро. У магазина «Бристоль» (в нашем доме) тусовки - люди рассказывают свои сегодняшние истории, безумные, околоуголовные, в основном, о столкновениях «маленького человека» с государственной машиной; южные ласковые торговцы влюбляют в себя, мы предпочитаем покупать свежие фрукты только у них; синяки валяются в густой некошеной траве; купить в магазинах здесь можно все, и не то чтобы дорого; выехать на общественном транспорте в любом направлении, знать бы только, из какой точки…
В целом, помотавшить по богатой нижегородчине. я опять вижу тот же диссонанс, что и везде: абсолютное отторжение войны, и это при том, что вся наглядная агитация призывает о ней помнить. Да, идейная, государственная и доморощенная Z-символика ушла, я ее вижу меньше, чем год назад, она камнем глухо упала на дно, пустив круги по воде. Ощущения странные: в благополучных, по виду, городах, с резными наличниками, отреставрированными храмами, на берегах великих полноводных рек ничего страшного не происходит, люди все о своем, разговоры ведутся будничные, но в каждом городе, буквально на каждом шагу - плакаты в страшной стилистике «Ты нужен России», на черном фоне красные буквы, призывы на контрактную службу и др. То есть ты заходишь в магазин - видишь плакаты; в музеях, у касс, на автостанциях, на заплеванных остановках - везде тебя сопровождают military образы, их невозможно не заметить, только если специально зажмуриться. Похоже, пока людям удается.
Итак, в Нижнем было жарко, в районе 30, мне почему-то кажется сейчас, что каждый день собиралась гроза, небо запомнилось предгрозовым, свинцовым а цвета чуть приглушенными - то ли от жары, то ли от пыли. Прошлись по новой набережной Стрелки - помню, несколько лет назад мы здесь пели «Сормовскую лирическую», сейчас степенно прогуливаемся, мечтая уже наконец куда-то дойти - почему-то мне набережная не нравится, да и собор Александра Невского тоже - он безусловно хорош издали, в панораме, а вблизи - палит своим желтым, и сушит. Внутрь не пошли.
Рождественская церковь - прекрасна, как всегда, собор не выглядит «пряником», видимо, за счет прямого и не слишком пластичного силуэта. Редкостный случай - я могу выбирать ракурс не на горизонтали, обходя храм по окружности, а еще и поднимаясь по холмам - выше и чуть влево, и чуть вправо на один ярус вверх, и еще по лесенкам на самую набережную. Такое строгановское барокко - вблизи несколько «суховатое», с выверенным симметричным декором, постройка высокая, сверху на фоне свинцовой воды - удивительно красочная, по-настоящему цветная.
Поднимаемся наверх, не без труда. И - панорамы! Сине-серая Волга и Ока, воду накрывает ровное темное небо, одинокие пароходики и баржи кажутся совсем крохотными, хочется гудков, песен.
Кулигин (поет). «Среди долины ровныя, на гладкой высоте...» (Перестает петь.) Чудеса, истинно надобно сказать, что чудеса! Кудряш! Вот, братец ты мой, пятьдесят лет я каждый день гляжу за Волгу и все наглядеться не могу». «Гроза» - самое начало.
Пошли мы к Троицкой церкви и дому Кулибина, точнее, месту, где он располагался. Хм. Храм есть - места нет, кому помешал этот во всех отношениях интересный стенд про Кулибина (фото 9-летней давности) - не понимаю.
Почему перед храмом здоровенные деревянные качели - тоже неясно. Дом-точка, конечно, призван был в советское время красоту культовой постройки заслонить от пароходов, по Волге проплывающих, и раньше он, храм и смотрелся несколько затерянным, было ощущение чуда - заходишь во дворик, а тут - раз, такое диво.
Не знаю, но почему-то это ощущение чуда ушло, сменилось чем-то развесистым, может, потому что дом белым отштукатурили, может, потому что площадь разлиновали, плиточкой выложили. Иногда кажется, что не стоит так старательно модернизировать или реанимировать городское пространство памятниками, качелями, раскрашенными лестницами - не знаю, это создает псевдо-город, нарушает естественное течение времени, среду полуторовековой давности все равно не вернуть, да и не надо, а яркий цвет и дорогие детали не заменят отсутствие вкуса!
Да и вылезет все равно наша жизнь сегодняшняя, только боком каким-нибудь.
В общем, придумали мы сходить на кладбище, Бугровское на Пушкинской, для чего прошли всю Ильинскую улицу. Деревянные дома и каменные - каменные понадежнее, судьба деревянных неясна, кажется - как повезет, но уже видно: есть понимание ценности этой рядовой когда-то застройки.
Туристов здесь не развлекают, мы проходим обычные городские кварталы: поликлиники, инспекции, жилые дома, чем дальше от центра - тем более жизненным выглядит пространство, но совсем не провинциальным, не очень-то уютным. У домов, во двориках не сидят бабушки, им просто не на чем сидеть - нет скамеек вообще! В турцентре все сделано из денег, а здесь, где люди живут, ни на лавочку не раскошелились! В жаркий день на пыльных улицах мы уже мечтаем где-то отдохнуть, присесть хоть на раздолбанном стуле, у Арины болит нога - но нет, несколько километров - проходи, человек, по делу или на трамвай садись.
Сели на приступку у подъезда, под плакатом.
Бугровское кладбище - дошли, еле-еле, это очень тихий уголок Нижнего.
Модерновый старообрядческий собор - его не рассмотреть, хоть мне он нравится: «У нас строгий устав», - женщина в сувенирной лавке, на территорию не пускают. Прыгаю с фотоаппаратом вокруг.
Мы ходим кругами, я пытаюсь фотографировать и наконец, слегка разочарованные (древних могильных плит не нашли) - усаживаемся у выхода. Арина уверена, что где-то здесь есть могила Мельникова (Печерского) - я почему-то натыкаюсь на нее прямо у входа,
и там же очень простой крест,
читаем - Анненковы, Иван Александрович и Прасковья Егоровна - о - это они же, Иван Анненков и Полина Гебль, Жанетта-Полина, модистка. «Учитель фехтования», «Звезда пленительного счастья»!
Биография Полины просится в роман: несговорчивая маменька Ивана, впоследствии свекровь, отказ от замужества без ее благословения, внебрачная дочь, письма к императору, только на время венчания в Чите с жениха снимают кандалы. После 30 лет сибирской ссылки Иван и Полина получили разрешение жить в Нижнем Новгороде, в 1853 году, и еще более 20 лет провели здесь, вдвоем. Полина рожала 18 раз, и только семеро детей выжили, шестеро пережили ее, и дочери Ольге она диктовала свои воспоминания. Скромный памятник, и мы долго, очень долго ходим кругами, неизбывные у нашего поколения сантименты по отношению к этим людям. Чес слово, знала бы, что здесь упокоился их прах, специально бы поехала.
Завтра - продолжение про Нижний (скансен в Щелково и Бор).