ЛЕТУЧИЕ БУРЛАКИ И УЛЫБЧИВЫЕ ДВОРЯНЕ
Статья Захара Прилепина 2015 года про российскую элиту, и необходимость усилия, которое нужно было сделать ещё тогда, пока не пришла беда.
По-прежнему более чем актуальна. Элита у нас всё та же.
Из книги «Летучие бурлаки»).
Отшельник, воин, человек книжного знания, многодетный отец, бессребреник, лётчик-испытатель, монах. Такие редкие нынче типы, один их вид вызывает скучающую гримасу: ну да, бывает. Мимо них проходят с чувством некоторого стыда: поскорей бы отвязаться, а то вдруг попросит взаймы.
«Ты заметил, у него что-то такое с лицом? - Что? - Да не знаю... Что-то такое...»
Обладатели прекрасных лиц, сногсшибательных улыбок - они другие. У них не 32, а 44 зуба, порой встречаются особи, у которых до 76 зубов. Когда они улыбаются - в комнате словно загорается лампа на 200 ватт. Боги социальных сетей, короли уличной журналистики, ведущие шоу «Полезай за мной в замочную скважину» («Это не так стыдно, как тебе казалось»), предвыборные напёрсточники, сардонические молодые мужчины, придумавшие слово «совок» и слово «рашка» (никто у них никак не спросит, а что они такого придумали ещё), завсегдатаи клубов для не таких, как все (можно грубей: не для таких, как это быдло с их прокисшими на кухнях жёнами), неспешные люди со своими богами - а их боги не чета нашим, потому что придумали фейсбук, как заработать миллиард и ни с кем не поделиться, другие «модные темы».
Они могут позволить себе прожить пять лет в Индии, потом вернуться и сказать: ну что, всё копошитесь, жуки земляные?
Им, вы не представляете, в duty free уже скучно - что там можно купить?
У них есть свои писатели - один про чапаевские грибы, другой про великосветских сыщиков, третий про сахарных опричников.
У них есть свои причуды, которые дороже наших чудес. Они скучают на вершине пищевой цепочки.
Любая девушка мечтает продолжить их род, но у них уже имеется жена в Лондоне, кроме того, они всё чаще размножаются почкованием.
Когда им попадает в руки девушка (глаза как у ошарашенного инопланетянина, губы как летние ягоды, волосы пахнут морем, из моря за этими волосами стремятся выйти Посейдон, Одиссей, 33 богатыря, ноги не кончаются никогда, как самый увлекательный в мире сериал), - так вот, когда им попадает в руки такая девушка, они долго ворочают её с места на место - не появилось ли на ней что-то, не знаю, новое... да нет, всё как и было... всё уже было. Скучно. Сделай мне как-нибудь вот так. Нет, всё равно скучно.
В их жизни всё уже случилось. Это у нас не было ничего. Вы не найдёте себя в журнале GQ. Вы не прочтёте о себе в журнале Maxim. Чувствуете, какая между нами пропасть?
Мы разбегаемся и прыгаем, чтобы попасть туда, к ним. Падаем вниз без звука. Внизу, на самом дне, нас уже миллионы, от нас остались только кости и брызги, но мы не унываем. Может, всё-таки допрыгнем? И-э-эх, р-раз!..
Эти летучие бурлаки ждут своего Репина.
Русский человек, сделай нам на прощанье ручкой, когда разбежишься в свой последний прыжок.
Россия - страна огромная, как самая дремучая сказка, страна, рядом с которой любое ура-патриотическое кино смотрится как глупая шутка, страна, которая стесняется своего роста на балу карликов («Смотрите, смотрите, какая уродина! Нет бы отрезала себе обе ноги - была бы похожа на нормальную!»), страна, которая начинается здесь, в темноте, и кончается под самым солнцем, - эта страна, пора признать, выбрала себе неправильную элиту.
Наша аристократия - самозванцы.
Они сверлят этой стране грудную клетку, извлекая оттуда всякую всячину (при этом ругаются: «Какой запах от неё, чувствуешь? Как от дохлой коровы») - алмазы, уголь, кровь, нефть, печёнку, селезёнку. Иногда кто-то окликает их: «Э, куда потащил?». «Да ладно, - отвечают. - Там ещё полно всего!»
Чтоб не цедить по чарочке, проткнули в боку у страны дыру, оттуда хлещет непрестанно - одни пьют, другие купаются, третьи наполняют и грузят бочки, четвёртые запускают в создавшейся луже свои яхты, пятые сделали там джакузи.
На одной из конечностей страны сидит китаец, или японец, так сразу и не разберёшь, улыбчиво спрашивает: я вот посюда отрежу? отрежу ведь? Да отрежешь, отрежешь. Подожди, сейчас все лягут спать, и отрежешь. Какой нетерпеливый.
«А это что у вас такое растёт? С листьями, в коре? Можно возьму в аренду?» - спрашивает он, кто-то из них двоих.
А вот в аренду возьми прямо сейчас. В аренду - это ничего. Мы сами тут тоже на всё оформили аренду, не успеваем освоить. Летишь на самолёте и печалишься - всё стоит неосвоенное.
Теперь-то мы знаем, нам только недавно объяснили - в России всегда было нехорошо: царь в бороде, соломенные крыши, бьётся в тесной печурке огонь, Стенька Разин, огурцы солёные, капуста кислая, лёд без виски, эх, дороги, пыль да туман, холода, тревоги да степной бурьян. Пора наводить порядок в этом бардаке, причёсывать космы, стричь когти. Возвращаться в человеческий вид.
Нам забыли сказать, что Россия тысячу лет непрестанно росла и пухла как на дрожжах. Россию сами все звали в гости и говорили: бери всё, это твоё, теперь будет наше. Иногда, впрочем, не звали, но это, как Хармс писал, ничаво, это ничаво. Зато Россия расползалась так, что полезла в космос, кроме того, ей было дело до всех мировых океанов и льдов - она везде запускала свои подлодки, свои самолёты, свои атомоходы, свои спутники.
На фоне России прошлой, нецивилизованной - Россия нынешняя, цивилизованная какая-то дура в бигудях. Её сдержанно похваливают, она шмыгает носом. Это невыносимо видеть. В России приживаются только аскеза и труд. Всё остальное - от лукавого.
Здесь, говорим мы, бродят, шепчут о своём, смотрят на восход отшельник, воин, человек книжного знания, многодетный отец, бессребреник, лётчик-испытатель, монах. Здесь доблесть - воинская служба, смирение и пост.
Насилие, сказал один умный человек, земля ему пухом, происходит там, где не было вовремя совершено усилие. Если мы совершим над собой усилие и сменим новоявленную элиту на ту, которая здесь всегда была и которой здесь место, - мы избежим насилия.
Но мы усилия не желаем.
Нам говорят: «Да ладно, хватит занудствовать, люди отдыхают, - если сам не умеешь так - не завидуй». Я и не так умею. Мы умеем так отдыхать, что их золотые яхты, белые дороги и розовые куклы померкнут на нашем фоне. Мы умеем разжигать такие костры, через которые вы не перепрыгнете.
«Ну так отдыхай, - говорят нам. - Люди отдыхают и, кстати, не только отдыхают, но и делом заняты, платят налоги, без них вообще была бы труба. Не мешай им работать и отдыхать - они же тебе не мешают... А?»
Они мне мешают.
По-прежнему более чем актуальна. Элита у нас всё та же.
Из книги «Летучие бурлаки»).
Отшельник, воин, человек книжного знания, многодетный отец, бессребреник, лётчик-испытатель, монах. Такие редкие нынче типы, один их вид вызывает скучающую гримасу: ну да, бывает. Мимо них проходят с чувством некоторого стыда: поскорей бы отвязаться, а то вдруг попросит взаймы.
«Ты заметил, у него что-то такое с лицом? - Что? - Да не знаю... Что-то такое...»
Обладатели прекрасных лиц, сногсшибательных улыбок - они другие. У них не 32, а 44 зуба, порой встречаются особи, у которых до 76 зубов. Когда они улыбаются - в комнате словно загорается лампа на 200 ватт. Боги социальных сетей, короли уличной журналистики, ведущие шоу «Полезай за мной в замочную скважину» («Это не так стыдно, как тебе казалось»), предвыборные напёрсточники, сардонические молодые мужчины, придумавшие слово «совок» и слово «рашка» (никто у них никак не спросит, а что они такого придумали ещё), завсегдатаи клубов для не таких, как все (можно грубей: не для таких, как это быдло с их прокисшими на кухнях жёнами), неспешные люди со своими богами - а их боги не чета нашим, потому что придумали фейсбук, как заработать миллиард и ни с кем не поделиться, другие «модные темы».
Они могут позволить себе прожить пять лет в Индии, потом вернуться и сказать: ну что, всё копошитесь, жуки земляные?
Им, вы не представляете, в duty free уже скучно - что там можно купить?
У них есть свои писатели - один про чапаевские грибы, другой про великосветских сыщиков, третий про сахарных опричников.
У них есть свои причуды, которые дороже наших чудес. Они скучают на вершине пищевой цепочки.
Любая девушка мечтает продолжить их род, но у них уже имеется жена в Лондоне, кроме того, они всё чаще размножаются почкованием.
Когда им попадает в руки девушка (глаза как у ошарашенного инопланетянина, губы как летние ягоды, волосы пахнут морем, из моря за этими волосами стремятся выйти Посейдон, Одиссей, 33 богатыря, ноги не кончаются никогда, как самый увлекательный в мире сериал), - так вот, когда им попадает в руки такая девушка, они долго ворочают её с места на место - не появилось ли на ней что-то, не знаю, новое... да нет, всё как и было... всё уже было. Скучно. Сделай мне как-нибудь вот так. Нет, всё равно скучно.
В их жизни всё уже случилось. Это у нас не было ничего. Вы не найдёте себя в журнале GQ. Вы не прочтёте о себе в журнале Maxim. Чувствуете, какая между нами пропасть?
Мы разбегаемся и прыгаем, чтобы попасть туда, к ним. Падаем вниз без звука. Внизу, на самом дне, нас уже миллионы, от нас остались только кости и брызги, но мы не унываем. Может, всё-таки допрыгнем? И-э-эх, р-раз!..
Эти летучие бурлаки ждут своего Репина.
Русский человек, сделай нам на прощанье ручкой, когда разбежишься в свой последний прыжок.
Россия - страна огромная, как самая дремучая сказка, страна, рядом с которой любое ура-патриотическое кино смотрится как глупая шутка, страна, которая стесняется своего роста на балу карликов («Смотрите, смотрите, какая уродина! Нет бы отрезала себе обе ноги - была бы похожа на нормальную!»), страна, которая начинается здесь, в темноте, и кончается под самым солнцем, - эта страна, пора признать, выбрала себе неправильную элиту.
Наша аристократия - самозванцы.
Они сверлят этой стране грудную клетку, извлекая оттуда всякую всячину (при этом ругаются: «Какой запах от неё, чувствуешь? Как от дохлой коровы») - алмазы, уголь, кровь, нефть, печёнку, селезёнку. Иногда кто-то окликает их: «Э, куда потащил?». «Да ладно, - отвечают. - Там ещё полно всего!»
Чтоб не цедить по чарочке, проткнули в боку у страны дыру, оттуда хлещет непрестанно - одни пьют, другие купаются, третьи наполняют и грузят бочки, четвёртые запускают в создавшейся луже свои яхты, пятые сделали там джакузи.
На одной из конечностей страны сидит китаец, или японец, так сразу и не разберёшь, улыбчиво спрашивает: я вот посюда отрежу? отрежу ведь? Да отрежешь, отрежешь. Подожди, сейчас все лягут спать, и отрежешь. Какой нетерпеливый.
«А это что у вас такое растёт? С листьями, в коре? Можно возьму в аренду?» - спрашивает он, кто-то из них двоих.
А вот в аренду возьми прямо сейчас. В аренду - это ничего. Мы сами тут тоже на всё оформили аренду, не успеваем освоить. Летишь на самолёте и печалишься - всё стоит неосвоенное.
Теперь-то мы знаем, нам только недавно объяснили - в России всегда было нехорошо: царь в бороде, соломенные крыши, бьётся в тесной печурке огонь, Стенька Разин, огурцы солёные, капуста кислая, лёд без виски, эх, дороги, пыль да туман, холода, тревоги да степной бурьян. Пора наводить порядок в этом бардаке, причёсывать космы, стричь когти. Возвращаться в человеческий вид.
Нам забыли сказать, что Россия тысячу лет непрестанно росла и пухла как на дрожжах. Россию сами все звали в гости и говорили: бери всё, это твоё, теперь будет наше. Иногда, впрочем, не звали, но это, как Хармс писал, ничаво, это ничаво. Зато Россия расползалась так, что полезла в космос, кроме того, ей было дело до всех мировых океанов и льдов - она везде запускала свои подлодки, свои самолёты, свои атомоходы, свои спутники.
На фоне России прошлой, нецивилизованной - Россия нынешняя, цивилизованная какая-то дура в бигудях. Её сдержанно похваливают, она шмыгает носом. Это невыносимо видеть. В России приживаются только аскеза и труд. Всё остальное - от лукавого.
Здесь, говорим мы, бродят, шепчут о своём, смотрят на восход отшельник, воин, человек книжного знания, многодетный отец, бессребреник, лётчик-испытатель, монах. Здесь доблесть - воинская служба, смирение и пост.
Насилие, сказал один умный человек, земля ему пухом, происходит там, где не было вовремя совершено усилие. Если мы совершим над собой усилие и сменим новоявленную элиту на ту, которая здесь всегда была и которой здесь место, - мы избежим насилия.
Но мы усилия не желаем.
Нам говорят: «Да ладно, хватит занудствовать, люди отдыхают, - если сам не умеешь так - не завидуй». Я и не так умею. Мы умеем так отдыхать, что их золотые яхты, белые дороги и розовые куклы померкнут на нашем фоне. Мы умеем разжигать такие костры, через которые вы не перепрыгнете.
«Ну так отдыхай, - говорят нам. - Люди отдыхают и, кстати, не только отдыхают, но и делом заняты, платят налоги, без них вообще была бы труба. Не мешай им работать и отдыхать - они же тебе не мешают... А?»
Они мне мешают.