День преображения
Это ритуал - вспоминать разные 19 августа)).
В этот день в 1991-м я пришёл в православную церковь. За помощью. Сразу стало понятно - никакой помощи ты не получишь, тебя там никто не ждёт, а всё, что можно получить там, ты должен взять сам, приложить терпение и усилия - к познанию, практике, пониманию людей вокруг. Через год дело дошло до ухода в монастырь, были готовы рекомендации. Бог миловал)). Я понял, что не могу получить в церкви то, в чём нуждаюсь. Пережив шаманскую болезнь и научившись с этим тихонько жить, как математик Нэш со своими призраками, приобрёл опыт созерцания и наблюдения, это было неизбежно. Как неизбежно понимание - мне нужно не утешение, не убежище, не социальный лифт в хрен знает куда)). А то, что нужно, церковь как институция подавляет целенаправленно. Мы расстались без претензий.
В 1995-м в этот день, 19 августа, я впервые ломанулся от депрессии в Бурятию, в дацан. Уже проработав на радио копирайтером и режиссёром аудио-рекламы и т. д. По меркам тех лет был вполне успешен. По внутренним меркам в совершенном тупике. В Бурятии не был, никого не знал, приехал и попал к некоему ламе, который несколько ободрал мои замшелые нервы, безо всякой моралистики, он был потомком шаманского и ламского рода, уникум, не любимый начальством)). Пробыв две недели с ним, поехал к дандароновцам в Усть-Орот, ещё две недели, столкнулся впервые с наставлениями ННР (в журнале "Гаруда") и наставлениями вообще)). Немного о том - https://nandzed.livejournal.com/3006693.html
В 1997-м в этот день, 19 августа, опять отправился в Бурятию - бросив работу редактора еженедельника, уехал на два года, закладывать базу для практики. Из дацана меня вскоре выперли за «хорошее поведение», успел освоить грамматику тибетского. Жил в Усть-Ороте, хорошо, потому что размеренно и постоянно практиковал, читал переводы того, что вокруг тогда ещё не существовало в виде бумажных изданий (а кое-чего и нынче нет), переписывал от руки тантры на тибетском и дхарани на санскрите. Хорошая привычка)).
Вспоминая сангху учеников Дандарона, я понимаю, что это всё были (а некоторые до сих пор) люди радикального настроя и, с естественной для тантриста прямотой, радикальных поступков. И дело ведь не в том, что вокруг совок, ГБ и прочие экстремальные прелести в виде принудлечения в дурдоме. Никто ведь не заставлял - можно было жить и дальше, как все. Речь всё-таки о том, что каждый из них родился с радикальным потенциалом. Как свинья - грязь, каждый настоящий, прирождённый тантрист найдёт свой экстремум везде, любые обстоятельства может упорно и резко превратить в obstacles, которые затем преодолеет, трансформирует и прочая, и прочая))). Если мы возьмём в качестве примера жития 84-х индийских махасиддхов, то история почти каждого из них - это описание некоего экстремума, хоть возьми страдающего булемией, хоть абсолютного лентяя, которому было невмоготу даже поддержать в себе жизнь. Так или иначе, поскольку любой тип освобождающего созерцания беспределен по характеру, каковы бы ни были обстоятельства жизни любого йогина, он созерцает их и использует до крайности, следуя принципу «чтобы выйти за пределы, нужно их достигнуть».
Нет сомнения, что если человек родился с потенциалом для полной реализации, радикализм как стремление к полноте в том или ином виде будет непременно его сопровождать задолго до встречи с Учением. Это не путь сдерживаний и противовесов, как наивно полагают срединный путь в себе боязливые конформисты и политкорректные дураки. Они ищут удобства, тогда как надо искать обратного. И почему? Потому что по-настоящему прошедший общемахаянскую подготовку человек прекрасно понимает, что его положение ненормально. Он из этого исходит. Более того - он не просто как-то вяло понимает про это за чаем, он переживает это наиболее полным, подлинным образом, без остатка и экономии. Поэтому, кстати, наиболее благополучные, ровно и неглубоко дышащие люди наименее всего склонны нарушать своё равновесие жизни, а ведь приход к Учению - это всегда переоценка, перевоплощение жизни, метаноите. Не прошедшему это сложно воспринять основы махаяны - отречение, бодхичитту и пустотность всего. Как минимум, очарование жизнью нужно преодолеть - разочароваться.
Отдайте ваши жирные и питательные привычки вашим йидамам, дакини и дхармапалам!))))) Коли так, не нужно подавлять всё это самопотакание - а нужно весь превосходный сок и вкус привычек подносить непрестанно в поле своего со-знания, пока оно не станет полем Будды (Buddha-kshetra). Так ум выращивает и Будду, и кшетрапалу!)) О, как это объединяет священных коров и желание сытно пообедать! Чем тоньше тенденции ума, тем меньше нужно формальных движений, чтоб подносить. Пока не дойдёте до вместерождённого, где движенья специального не нужно - само со-бытие ума и есть поднесение себя. Сколь удобно и удивительно смотреть, как всё, происходя, тем самым само себя подносит!)))))
Нужно лишь, чтобы раскрылось видение. И всё.
"Истинно-сущее нашего сердца есть безОбразное пробуждение". (Махавайрочана-сутра)
В юности я не мог отказаться от вдохновенного саморазвития в пользу, например, построения карьеры, как это часто делают люди, и даже в весьма ранних летах. У меня просто не было такого выбора. Но я и не мог, в свою очередь, активно-сознательно заняться саморазвитием. Влажный путь предполагает тотальное приятие, а не выбор. У тебя даже нет выбора - принимать такой путь или нет. При взрывоопасном внутреннем подсознательном материале это особенно забавно)). Когда ты рождаешься с комбинацией смерти - «шед», противоречием огня и воды.
Или принимаешь этот мир и все его параметры и константы, или отрицаешь, и это первый шаг на пути, как его понимал Евгений Головин. И в этом я с ним согласен, но это со-гласие в моём случае - лишь объективный консонанс, он не получен в результате исследования и обдумывания. Я легко соединяю слова в текст в совершенно сновидческой логике.
Необходимость выйти из временной последовательности «шаг за шагом» осознаётся просто в силу того, что она мешает следовать своему пути, а само осознание даётся как чувство, переживание верности и недолжного. То есть для следования себе вовсе необязательно знать, что «эпоха порочная»)). Здесь нет никаких вопросов и ответов, потому что они предполагают постановку выбора. Чисто теоретически я могу его поставить, но во мне нет потенциала для разрешения таких вопросов. Я просто буду идти дальше и обнаружу жизнью, что следует дальше)). Река сама прокладывает русло. Забавно, что все практики ваджраяны читают наставления, подобные словам Тилопы о том, что не нужно следовать за прошлым и принимать его проекции за будущее, но никто, почти никто в реальности этому не следует. Потому что очень сильна и велика привычка выбирать.
«Поэтому греки использовали акроаматический метод, когда один говорит, а другой лишь прислушивается, - пишет Евгений Головин. - Все эти диалоги Платона и т. д. - поздняя контаминация христианских переписчиков. В акроаматическом методе можно задать тему, можно задать другую, обсудить. А не так, как в ментуре: «Здесь вопросы задаю я». Кстати, змея парадиза и породила первый вопрос, с которого все и началось и на который, кстати, никогда не будет ответа».
Нельзя делиться в самом себе надвое. Разделённое царство слабеет и погибает. Но каждый вопрос-ответ выбора разделяет нас, вернее, мы соглашаемся на это. Я был разбит наголову ещё в младые лета совершенно сатурнианским, прогрессорским способом, и проблема выбора вообще для меня потеряла цену - на фоне насильственного разрушения и развития. После этой катастрофы мнения, идеи никогда уже не самодовлели. Зато я безошибочно научился отбирать просто на один взгляд, мгновенно, то, что нужно именно мне. Вне обдумывания. Идеи я, скорее, переживаю, целокупно. Поэтому мне очевидна правота древних наставников - что вопросы лишь проявление неведения, а истинный признак развития - уменьшение количества вопросов.
Чтобы познать себя, вовсе не обязательно себя расщеплять выбором. Но истинная трудность в том, что и отказываться, отвергать нельзя. Можно только перерасти. Это единственный органичный способ выхода за пределы. Именно поэтому просветления нельзя достичь, добиться, но при этом необходимо добиваться всеми силами)). Итог - как в жизни Якоба Бёме, когда, увидев мгновенно луч солнца, отразившийся от медного блюда, кожевник понял, что он нечто совершенно иное.