Невозможное от Гранады. Перечитывая Канон.
Если назвался груздем… надо отрабатывать карму. То есть читать Канон. Но почему-то этот короткий изящный рассказ «Скандал в Богемии», внимательно прочитанный заново, поначалу не вызвал у меня практически никакого отклика.
Разве что. Наверное, только ленивый из почитателей Холмса всех времен и народов не высказался на тему, что в начале рассказа описана не просто встреча двух друзей, которые давно не виделись не только потому, что один из них женат и сильно занят. А именно не виделись они, потому что кошка между ними пробежала. Официально как бы не ссорились, потому что встреча обошлась без примирения, но что-то все же было, и осадочек остался. Может быть. У меня даже родилась собственная версия на этот счет. Уотсон тут называет Холмса «прежним другом и товарищем». Обзывает «мыслящей и наблюдательной машиной». Это Холмса-то, который в «Знаке четырех» (буквально несколько месяцев тому назад) проявлял по отношению к доктору чудеса такта, участия и бескорыстия!). Сообщает, что «моя женитьба отдалила нас друг от друга». Называет Холмса «истым представителем богемы, ненавидевшем все формы светской жизни».
Все это наводит на предположение, что Уотсон, достаточно сблизившийся с Холмсом за время совместной жизни на Бейкер-стрит, не мог не пригласить Холмса на свою свадьбу. А Холмс поблагодарил, но отказался. На мероприятиях подобного рода, он, должно быть, чувствовал себя неловко. Не смог разделить радость, как полагается, в общем.
А дальше о «прежнем друге» Уотсон узнает исключительно из газет. Можно пофантазировать на эту тему и представить, что эти заметки попадаются на глаза Мэри: «Джон, смотри! Здесь статья о мистере Холмсе, на этот раз…»
Уотсон лениво приподнимая бровь, равнодушно: «В самом деле? Ну, оставь, взгляну попозже, когда будет время».
И когда она выходит из комнаты, жадно хватает газету, впиваясь взглядом в колонки текста …
И еще. «Знакомая дверь» дома на Бейкер-стрит, «навсегда связана в моей памяти с тем временем, когда я был влюблен…». Меня лично наводит на размышления, что ему хочется как бы отмотать время назад. В романтический период отношений с Мэри. Более захватывающий, менее скучный. Или более безоблачный?
Но, разумеется, стоящее произведение искусства создается совсем не для того, чтобы служить почвой для фанфических фантазий. Мы ждем от него катарсиса.
И только посмотрев параллельно одноименную серию производства «Гранады», я поняла, что не так с этим текстом. Ибо они сумели сделать практически невозможное… Но об этом чуть позже.
Еще пара попутных замечаний. Жанр этого произведения - не детектив. Скорее, это развернутый литературный анекдот о том, как хитроумного Холмса перемудрил человек, от которого меньше всего этого можно было бы ожидать. На этом можно было бы остановиться, но гранадовский фильм помог мне понять, что это только внешний план. Все, на самом деле, как всегда у Конан Дойля, глубже и интереснее.
В «Этюде в багровых тонах» Холмс - загадочный интеллектуал и энтузиаст, в «Знаке четырех» - немного философ, мыслитель и скрытый диссидент, в «Подрядчике из Норвуда» - благородный спаситель невинного человека, в «Установлении личности» - защитник обманутых.
А теперь попробуйте определить мотив или мотивы, которыми руководствуется Холмс, берясь за дело короля Богемии. Если он заинтригован, то только в самом начале. Дело не настольно интересно само по себе. Клиент явно ему неприятен и, пусть он даже и король, при желании у Холмса вполне бы хватило дерзости ему отказать. Можно сказать, что Холмс здесь единожды за всю практику берется за дело неприятного клиента. «Дело пахнет деньгами, Уотсон». В том числе, но и это, кажется не главное. Рискну предположить, что и мужская солидарность. А, точнее сочетание двух последних причин. Можно даже пойти дальше предположить, что это своеобразная символическая месть женскому полу. За женитьбу Уотсона.
Одним словом, какими бы мотивами в данном случае не руководствовался Холмс, они не самого высокого пошиба. Это не совсем тот Холмс с мысленного пьедестала восхищения, к которому мы привыкли. Не зря же Уотсон замечает о своем участии в этом деле: «ни разу в жизни не испытывал более глубокого стыда».
Теперь о «Гранаде».
Вряд ли кто-то будет спорить с тем, что классика - это эталон. Идеальная форма, исчерпывающее содержание. Но вот незадача. Как только доходит до театральных постановок или экранизаций классических произведений, сразу возникают какие-то непреодолимые трудности или спорные моменты. Ах, что мы хотим сказать этой постановкой?! (Как будто автор недостаточно вложил смыслов в произведение, или они могут устареть!) А не будет ли это скучно? (Что скучно, идеальный текст? Идеальная мысль?)
И мучаются поколения постановщиков над пьесами Чехова. И Гамлета тети играют. И много еще, мой друг Гораций, всяких культурных извращений в кино и в театре.
Но «Гранада», сняв «Скандал в Богемии» сделала невозможное. Они смогли так прочесть, увидеть и представить классический текст, что… оригинал на фоне этой постановки кажется мне теперь собственным бледным черновиком.
Если закрыть глаза на некоторые частности (например, возраст Холмса, которому должно быть здесь не более 34 или сцену с семипроцентным раствором, позаимствованную из «Знака четырех») следовали не только букве, а духу рассказа.
В оригинале Ирен Адлер практически нет. Мы видим с Уотсоном издалека ее великолепный силуэт, освещенный светом из прихожей, она мелькает в окне, ухаживая за «раненым» псевдосвященником. Вместе с Холмсом мы слышим ее голос за спиной. И узнаем о ней со слов персонажей рассказа. И это все.
В фильме же эта «прелестная женщина» занимает значительное место. И она не только прелестна и умна. В ее облике и манерах, в ее поведении - истинное благородство и умение сопереживать, глубокий такт. Она даже милостыню Холмсу в роли нищего подает так, чтобы не оскорбить чувства его собственного достоинства.
Король обращается к Холмсу с жалобой на бывшую возлюбленную. Мол, так любит, что хочет отомстить. Но насколько клиент объективен и честен в этом случае?
В рассказе ничего не говорится о том, что Холмс и Ирен успели обменяться хотя бы парой слов у нее в доме, хотя такая возможность не исключена. В фильме сцена между ними - это кульминация и вообще центр повествования. Они говорят о мести. Когда дымовая шашка попадает в окно, Холмс предполагает, что это чья-то месть. А Ирен отвечает, что не знает людей, настолько злобных, что бы кому-то мстить подобным образом. И это очень похоже на правду
Холмс отказывается назвать свое имя, говорит о мести, называет себя «безымянным слугой Провидения». В этом есть какой-то символизм. Но с известной долей иронии. Ведь священник - это всего лишь маска.
Таким образом поединок между Ирен и Холмсом - это вовсе не битва умов, как это кажется Уотсону и многочисленным читателям Канона. А соревнование в благородстве. Оба соперника более чем достойны друг друга. Но Холмс сегодня не в ударе. Ввязался в сомнительное дело, не очень его достойное. А потому и проиграл. Об этом, собственно, и рассказ.
Потому-то и руку он напоследок королю не подаст. И в великолепном исполнении Джереми Бретта с трудом скрывает отношение к своему клиенту, которое так и сквозит в неуловимых движениях мимики.
Click to view#шерлокхолмс #читаяканон #читая_канон #шерлокиана