"А как вы нас нашли?" или Unless you are... wait for it... the Mongols
У меня забрали моих монголов.
Моих любимых, самых лучших на свете монголов.
Таких разных, таких высоких, темноволосых и русых, русских и белорусских монголов;
монголов-поэтов, монголов-рэперов, монголов-писателей,
монголов-предпринимателей и художников;
вечно усталых монголов, засыпающих на уроке,
вечно деятельных монголов, задающих вопросы президентам или кому там,
сплоченных монголов, которые в моей памяти стоят у доски без меня или составляют задорные диалоги;
монголов-"Я буду всё воскресенье заниматься английским",
монголов-"А как вы нас нашли? Нет, серьезно, а как вы нас нашли?",
монголов-"Нет, это не британский английский, это севастопольский английский";
монголов в красных кроссовках, красной дутой куртке, красных носках, с танцами и гитарой;
монголов, похожих на Андрея Вилкова, худощавых и длинных, в черном, с интересной походкой;
монголов в узорчатых рубашках и ярких вязаных свитерах, с взъерошенными волосами и улыбкой набекрень;
монголов-продавцов обуви, светловолосых, с бородой и мягким голосом, с рвением к четверке;
монголов с гигантским багажом знаний, в светлом пиджаке и неожиданно темными волосами.
"Я пока еще здесь, слава богу, но близится срок собираться в дорогу,
и уже на три части скорбящее сердце мое разрывается."
Я сделала все, что могла. И я знаю, что им так будет лучше.
Но почему это так тяжело?
Я была бы не я, если бы не привязывалась к студентам, если бы не болезненно любила каждого из них. Я бы давно стала конвейером по производству лингвистов-экономистов-дипломатов. И жить и работать мне, думаю, было бы гораздо проще.
Конечно, будут еще студенты, уже скоро будут студенты, которых я тоже буду любить.
Но монголы любили меня. "And that made all the difference".
Моих любимых, самых лучших на свете монголов.
Таких разных, таких высоких, темноволосых и русых, русских и белорусских монголов;
монголов-поэтов, монголов-рэперов, монголов-писателей,
монголов-предпринимателей и художников;
вечно усталых монголов, засыпающих на уроке,
вечно деятельных монголов, задающих вопросы президентам или кому там,
сплоченных монголов, которые в моей памяти стоят у доски без меня или составляют задорные диалоги;
монголов-"Я буду всё воскресенье заниматься английским",
монголов-"А как вы нас нашли? Нет, серьезно, а как вы нас нашли?",
монголов-"Нет, это не британский английский, это севастопольский английский";
монголов в красных кроссовках, красной дутой куртке, красных носках, с танцами и гитарой;
монголов, похожих на Андрея Вилкова, худощавых и длинных, в черном, с интересной походкой;
монголов в узорчатых рубашках и ярких вязаных свитерах, с взъерошенными волосами и улыбкой набекрень;
монголов-продавцов обуви, светловолосых, с бородой и мягким голосом, с рвением к четверке;
монголов с гигантским багажом знаний, в светлом пиджаке и неожиданно темными волосами.
"Я пока еще здесь, слава богу, но близится срок собираться в дорогу,
и уже на три части скорбящее сердце мое разрывается."
Я сделала все, что могла. И я знаю, что им так будет лучше.
Но почему это так тяжело?
Я была бы не я, если бы не привязывалась к студентам, если бы не болезненно любила каждого из них. Я бы давно стала конвейером по производству лингвистов-экономистов-дипломатов. И жить и работать мне, думаю, было бы гораздо проще.
Конечно, будут еще студенты, уже скоро будут студенты, которых я тоже буду любить.
Но монголы любили меня. "And that made all the difference".