✍ 25
Огромный стальной кит греет серый бок на не слишком ласковом августейшем солнце, и готовится втянуть в себя полсотни душ, путешествующих из железного города в столицу церквей, резных палисадов и страшноватых, мелких речек. Перед автобусом уже растянулась очередь желающих - брюки и джинсы утопают по колено в липкой массе сумок, рюкзаков, мешков и пакетов. Кто-то держит в руках сигарету, грустно загибающуюся вниз пепельной шеей, а кто-то - собаку, которая одинаково дрожит при любой температуре воздуха. Откинув ковровую чёлку, за огромной витриной лобового стекла замерла большая женщина в светоотражающей жилетке и сумочке, перекинутой по диагонали. Скоро людские горошины займут своё место - каждый в соответствии с номером по бумажке, и железная коробка понесёт их по холмистой трассе. Впрочем, я жду другой автобус. Расписание с пунктами назначения на его лице перевернуто вверх ногами, и я с удивлением читаю случайнополучившееся на иврите: .אני כל כך מצטער Да, мне тоже очень жаль.
Коробка для вологодского молока делается из какого-то особо прочного и жёсткого картона. Каждый раз, наливая молока в стакан, я с трудом разрываю руками этот серый, пахнущий деревом псевдоаллюминий. Впрочем, вкусное молоко нивелирует любые затраты - в белом видится сочное и зелёное, чёрное и тёплое. Молоко из коробки просится под микроволны, совсем ненадолго, чтобы слои прохладного и горячего остались на разной глубине, тогда они смешаются, даря невероятное ощущение единства противоположностей в одном маленьком глотке.
Скорая помощь подкатила к крулосуточному магазину, и уставший фельдшер вышел, оставив дверь открытой - врачи хотят кушать даже после всех страхов длинной дневной смены. В темноте дверного проёма затаились людские боль и ужас, секунды томительного полёта над разбитым асфальтом и под сине-красной мигалкой. Мимо проехало с десяток легковых и безучастных, прокатил грузный камаз, обнявший свой прицеп для очистки улиц. Вдалеке грохочет пустой трамвай, убаюкивая своего кондуктора. Девушки в лёгких платьях стучат копытцами, сбиваясь в стаи по интересам или бредут за ручку с конвоирами, отобравшими их сумки для сохранения. Дорогие машины с распахнутыми ртами глушителей урчат и медленно ползут в общем потоке. Я ворую ресторанный вайфай, в метре от меня длинная женская ножка с острым каблуком скрещивается с мужской ногой, обутой в лофер. Город сверху похож на огромный пульт управления, горящий жёлтыми, белыми, синими индикаторами. Чья-то невидимая рука без устали переключает их всю ночь, а на утро, устав, одним взмахом вырубает все сразу.