Олимпийская одиссея: вместо предисловия
Я сижу посреди комнаты рядом с открытым чемоданом и смотрю в него. Верю, что если долго смотреть на чемодан, то можно увидеть, как он соберётся сам, как в древней китайской пословице. Без движения, до рези в коленях, сижу, не шевелясь, и чувствую, как ком подступает к горлу. Через несколько часов для меня начнется событие, которым живу последние полтора года своей жизни. И я откровенным образом не знаю, что сказать про это.
Признаться честно, я переписываю этот текст уже в четвёртый раз, потому что всё, что я пытаюсь написать, выглядит фальшивкой. Потому что любые рассуждения о мифологизации действительности, моей любви к бутафории и грандиозному пафосу, о космополитизме и том, что такие события проводить важно и нужно, не значат ничего на фоне тех эмоций, которые за эти полтора года подарило мне всё связанное со славным городом Сочи. Я нашла прекрасных людей, которых ни за что не хочу отпускать из своей жизни. Я нашла сферу, которую люблю до потери пульса, я нашла новые ощущения, которых прежде не знала. Я нашла удивительно красивые места, в которые меня будет тянуть всю жизнь. Я нашла себя.
Всё это время я, словно хитроумный царь Итаки, долго скитаюсь, чтобы вернуться в место, которое с первой же минуты показалось мне домом. За этот год с небольшим, как я впервые увидела изящные склоны Аибгы, я многих людей города посетила и обычаи видела, в точности как рассказывал слепой певец. И вот я возвращаюсь домой.
И пока я натягиваю паруса, мне приходит в голову мысль, что больше всего на свете я мечтаю, чтобы всё прошло хорошо. И слово «хорошо» означает не нормальную организацию и отсутствие глобальных проблем, ведь в этом у меня сомнений нет, ровно как нет сомнений и в людях. То, что не отпускает меня всё это время - желание, чтобы у нас была хоть малая толика того ощущения безграничного счастья, которое струилось от экранов в день командного соревнования в Ванкувере, той всеобщей радости, концентрированной, вязкой и тягучей, словно карамель. Когда я смотрела те соревнования, мне казалось, что все Олимпийские игры - это улыбки, смех и тёплые непрекращающиеся объятия длиной в две недели. И как мне хочется, чтобы это оказалось правдой.
Пожалуй, я падка на театральность и грандиозную бутафорию. Большие события действительно перемалывают меня в пыль в эмоциональном плане. Да, чёрт возьми, я не помню ни одного открытия и закрытия Олимпийских игр за всю мою жизнь, когда бы я не разревелась как первоклассница хотя бы раза два-три за церемонию (на Лондоне и подавно проревела с первых аккордов музыки и до зажжения огня - знак качества). А песня про «ласкового мишку» вообще на уровне каких-то животных инстинктов выбивает у меня ручьи слёз с первой же строчки куплета. И я знаю наверняка, что точно так же буду реветь белугой и в этот раз, утыкаясь в плечо чудесной девочке, которая тоже появилась в моей жизни благодаря этим одиссеевым скитаниям. Только сейчас у всего будет другой привкус: ощущение причастности к чему-то колоссальному, возможность почувствовать себя частичкой чего-то непознаваемо большого. Это сродни восторгу, смешивающемуся с хтоническим, первобытным ужасом, который испытываешь, лёжа летней ночью на траве или песке и разглядывая яркий, блестящий, россыпью звёзд нависающий над тобой Млечный путь. Ты вдруг понимаешь, где находишься ты в этой вселенной, что твоя планета и вся твоя планетарная система - такая же блестящая звёздочка в этом величайшем произведении искусства. И ты невольно начинаешь хватать воздух ртом, словно рыба, которую достали из аквариума, от осознания грандиозности происходящего. Точно так же я ходила тогда, в декабре, в последний вечер после конца соревнования, жадно глотая воздух, которого почему-то не хватало, и едва сдерживая предательски выступающие слёзы восторга: я здесь, я часть этого, я делаю что-то полезное для большого дела, моё место здесь. И я снова возвращаюсь в эту стихию.
И ещё одно важное замечание в погоне за идеальным будущим. Эол, хозяин ветров, за что-то прогневался в этом году на Европу - то и дело насылает он свирепого Борея на склоны гор. Поэтому нужно поднять чашу вина в воздаяние владыке ветров, чтобы усмирил он быстроногих своих подопечных. А я, как мудрый сын Лаэрта, обещаю следить за своими спутниками и не открывать никаких подозрительных мешков - моему кораблю вовсе не пристало сбиваться с курса.
Домой, домой, на Итаку. Кто сказал, что Итака не может быть в Чёрном море?
Признаться честно, я переписываю этот текст уже в четвёртый раз, потому что всё, что я пытаюсь написать, выглядит фальшивкой. Потому что любые рассуждения о мифологизации действительности, моей любви к бутафории и грандиозному пафосу, о космополитизме и том, что такие события проводить важно и нужно, не значат ничего на фоне тех эмоций, которые за эти полтора года подарило мне всё связанное со славным городом Сочи. Я нашла прекрасных людей, которых ни за что не хочу отпускать из своей жизни. Я нашла сферу, которую люблю до потери пульса, я нашла новые ощущения, которых прежде не знала. Я нашла удивительно красивые места, в которые меня будет тянуть всю жизнь. Я нашла себя.
Всё это время я, словно хитроумный царь Итаки, долго скитаюсь, чтобы вернуться в место, которое с первой же минуты показалось мне домом. За этот год с небольшим, как я впервые увидела изящные склоны Аибгы, я многих людей города посетила и обычаи видела, в точности как рассказывал слепой певец. И вот я возвращаюсь домой.
И пока я натягиваю паруса, мне приходит в голову мысль, что больше всего на свете я мечтаю, чтобы всё прошло хорошо. И слово «хорошо» означает не нормальную организацию и отсутствие глобальных проблем, ведь в этом у меня сомнений нет, ровно как нет сомнений и в людях. То, что не отпускает меня всё это время - желание, чтобы у нас была хоть малая толика того ощущения безграничного счастья, которое струилось от экранов в день командного соревнования в Ванкувере, той всеобщей радости, концентрированной, вязкой и тягучей, словно карамель. Когда я смотрела те соревнования, мне казалось, что все Олимпийские игры - это улыбки, смех и тёплые непрекращающиеся объятия длиной в две недели. И как мне хочется, чтобы это оказалось правдой.
Пожалуй, я падка на театральность и грандиозную бутафорию. Большие события действительно перемалывают меня в пыль в эмоциональном плане. Да, чёрт возьми, я не помню ни одного открытия и закрытия Олимпийских игр за всю мою жизнь, когда бы я не разревелась как первоклассница хотя бы раза два-три за церемонию (на Лондоне и подавно проревела с первых аккордов музыки и до зажжения огня - знак качества). А песня про «ласкового мишку» вообще на уровне каких-то животных инстинктов выбивает у меня ручьи слёз с первой же строчки куплета. И я знаю наверняка, что точно так же буду реветь белугой и в этот раз, утыкаясь в плечо чудесной девочке, которая тоже появилась в моей жизни благодаря этим одиссеевым скитаниям. Только сейчас у всего будет другой привкус: ощущение причастности к чему-то колоссальному, возможность почувствовать себя частичкой чего-то непознаваемо большого. Это сродни восторгу, смешивающемуся с хтоническим, первобытным ужасом, который испытываешь, лёжа летней ночью на траве или песке и разглядывая яркий, блестящий, россыпью звёзд нависающий над тобой Млечный путь. Ты вдруг понимаешь, где находишься ты в этой вселенной, что твоя планета и вся твоя планетарная система - такая же блестящая звёздочка в этом величайшем произведении искусства. И ты невольно начинаешь хватать воздух ртом, словно рыба, которую достали из аквариума, от осознания грандиозности происходящего. Точно так же я ходила тогда, в декабре, в последний вечер после конца соревнования, жадно глотая воздух, которого почему-то не хватало, и едва сдерживая предательски выступающие слёзы восторга: я здесь, я часть этого, я делаю что-то полезное для большого дела, моё место здесь. И я снова возвращаюсь в эту стихию.
И ещё одно важное замечание в погоне за идеальным будущим. Эол, хозяин ветров, за что-то прогневался в этом году на Европу - то и дело насылает он свирепого Борея на склоны гор. Поэтому нужно поднять чашу вина в воздаяние владыке ветров, чтобы усмирил он быстроногих своих подопечных. А я, как мудрый сын Лаэрта, обещаю следить за своими спутниками и не открывать никаких подозрительных мешков - моему кораблю вовсе не пристало сбиваться с курса.
Домой, домой, на Итаку. Кто сказал, что Итака не может быть в Чёрном море?