Трогательное стихотворение про слоника
chadeyka в Слон Хортон ждет птенца. Часть 1
Просто замечательное стихотворение доктора Сьюза в прекрасном переводе Татьяны Макаровой. Советую сохранить - сейчас эту поэтессу совсем не издают.
- Ах, мне надоело!
Ах, как я устала... -
ленивая Мейзи капризно шептала. -
Я ногу в противном гнезде отсидела!
Какое печальное, скучное дело!
Когда б удалось мне замену найти,
то сразу могла бы я в отпуск уйти!
Да я ни секунды бы здесь не сидела,
когда бы замену себе приглядела!
Тут Мейзи как раз увидала слона.
- Ах, здравствуйте, Хортон! -
сказала она. -
Я так отсидела левую ногу...
Быть может, вы посидите немного?..
Слон Хортон ужасно смеялся в ответ:
- Ну что вы! На мне даже перышка нет!
Ни крыльев, ни клюва... И, кроме того,
яйцо так мало! Я велик для него!
- Ну да... Вы довольно высокого роста...
Но вам беспокоиться не о чем просто!
Садитесь! Хотя вы не так уж малы,
но как вы добры, Как нежны и милы!
Слон буркнул:
- Нет-нет... Вы уж как-нибудь сами... -
Но птичка взмолилась к нему со слезами:
- Пожалуйста! Я ненадолго, Клянусь!
Я слово даю вам, что скоро вернусь!
- Ну, что же... раз так... то попробовать можно.
Я буду сидеть на яйце осторожно.
Я буду стараться его не сломать.
- До встречи! - пропела беспечная мать.
Исследовав дерево, прежде всего
слон Хортон подпорки нашёл для него:
- Пусть дерево будет надёжным и прочным.
Ведь тонны четыре во мне - это точно.
Обычно я всё же стоял на полу... -
И слон осторожно полез по стволу.
Долез... улыбнулся... вокруг поглядел...
и сел на гнездо.
И сидел...
И сидел...
И днём он сидел, согревая яйцо,
И ночью,
и ветры хлестали в лицо,
и молнии бились,
и гром грохотал...
- Погодка неважная... - слон бормотал. -
Мне мокро... мне холодно... мне неприятно...
Скорее бы Мейзи вернулась обратно!
А Мейзи в то время на Пальмовом пляже
о бедном гнезде и не помнила даже.
Решила она, что отныне ничто
её не заставит вернуться в гнездо.
А слон между тем всё сидел и сидел.
Вот осень настала. И лес облетел.
Деревья надели свой зимний наряд.
На хоботе грустно сосульки висят...
А слон всё сидит и упрямо твердит:
- Яйцо не замёрзнет!
Птенец победит!
По-моему, мысль моя очень проста:
слон верен от хобота и до хвоста.
Он так и сидел без еды и без сна,
пока наконец не настала весна.
Но беды иные с весной начались!
Все звери лесные вокруг собрались.
Кричали они, задыхаясь от смеха:
- Слон Хортон на дереве!
- Что за потеха!
- Он, может, теперь и по небу летает?
Ведь он себя, кажется, птицей считает!
Они убежали...
А Хортон остался.
А он бы сейчас по траве покатался!
А он бы сейчас погулял! Побродил!..
...Но слон всё сидел и упрямо твердил:
- По-моему, мысль моя очень проста:
слон верен от хобота и до хвоста.
Какая беда впереди не случится,
а что-то должно из яйца получиться!
Но Хортон-бедняга не знал ничего
о том, что ещё ожидало его.
Пока он сидел, позабыв про покой,
такой терпеливый и добрый такой,
охотники медленно крались к гнезду
и ружья нацеливали на ходу.
И Хортон увидел с гнезда своего
три дула, направленных на него!
Бежал ли от страшной опасности слон?
Нет! Даже и с места не сдвинулся он.
Не струсил слон Хортон. И прочь не удрал.
Он выпятил грудь, он свой хобот задрал.
И так на охотников смело глядел,
как будто бы этим сказать им хотел:
«Стреляйте! Я здесь остаюсь до конца.
Ведь я без тепла не оставлю яйца.
По-моему, мысль моя очень проста:
слон верен от хобота и до хвоста».
Охотники вовсе в него не стреляли.
И ружья из рук их на землю упали.
- Смотрите! Смотрите! - они закричали. -
Такого нигде мы ещё не встречали!
На дереве - слон!
Как забавно!
Как ново!
Ведь это неслыханно, честное слово!
Не будем его убивать. Пощадим.
И в цирк подороже его продадим.
Телегу огромную соорудили,
беднягу слона на неё посадили,
и Хортон оставил родные места,
несчастный от хобота и до хвоста.
И к самым вершинам телега ползла,
и к самому небу телега везла
и ствол, и гнездо, и яйцо, и слона...
И к самому морю спустилась она.
И вот, помахав на прощанье земле,
слон Хортон качается на корабле.
Но гнёздам, и яйцам, и даже слонам
не так уж привычно сновать по волнам.
А шторм разгулялся! И не утихал!
И слон все сидел и устало вздыхал:
- По-моему, мысль моя очень проста:
я гибну от хобота и до хвоста.
И так две недели. И так две недели...
Но вот они берег вдали разглядели.
Подъёмного крана тугая стрела
беднягу слона к небесам вознесла.
И ствол, и яйцо, и гнездо, и слона
в Нью-Йоркском порту опустила она.
И ствол, и яйцо, и гнездо, и слона
купила бродячая труппа одна.
И вот потекли бесконечные дни.
И люди глазели. Смеялись они.
В Чикаго, Вихайкене и Вашингтоне,
в Огайо, в Даутоне и в Бостоне,
и в Каламазо, и в Минесоте,
смеялись в Канзасе, смеялись в Дакоте,
за несколько центов повсюду, везде
смеялись над странным слоном на гнезде.
... И Хортон мрачнел,
но с гнезда не сходил.
В шатре цирковом он упрямо твердил:
- По-моему, мысль моя очень проста:
слон верен от хобота и до хвоста.
И цирк, продолжая свой долгий вояж,
приехал однажды на Пальмовый пляж.
Но кто прилетел поглазеть на слона?
Бездельница Мейзи!
Конечно, она!
Всё так же ленива, всё так же беспечна,
она о гнезде позабыла, конечно.
И вдруг, увидав балаган в отдаленье,
пропела: - Ура! Поглядим представленье!-
И Мейзи, как молния, вниз головой
С небес ворвалась в балаган цирковой...
- Ого!.. Что за встреча!.. - она пропищала. -
Мне кажется, я вас когда-то встречала...
Слон вздрогнул... и стал вдруг белее, чем мел!
Он что-то беглянке ответить хотел,
но треск скорлупы балаган огласил!
В ней кто-то царапался что было сил!
И тут у слона просветлело лицо!
- Он крикнул:
- Моё дорогое яйцо!
Но пискнула Мейзи:
- Неправда!
Ты лжёшь!
Ты - слон!
И на птицу ничуть не похож!
И дерево это моё! И яйцо!
Ты лжёшь мне бессовестно прямо в лицо!
И бедному Хортону стало невмочь.
С тяжёлой душою он двинулся прочь.
Но тут
разломилась совсем скорлупа -
и замерли Мейзи,
и слон,
и толпа...
Ведь то, что на свет из неё вылетало,
приветливо хоботом длинным мотало!
И хвостик слоновий,
и уши,
и кожа -
всё очень на Хортона было похоже!
И люди вокруг головами качали!
Они ликовали!
Смеялись!
Кричали:
- Смотрите!
Ура!
Новый вид!
Слоно-птица!-
Но так и должно было это случиться.
Ведь молнии бились.
И шторм бушевал.
А Хортон сидел и яйцо согревал.
И слон возвратился в родные места,
счастливый от хобота и до хвоста.