Литературная кулинария Владимира Сорокина и Гиляровского
Прочитал давеча интервью Владимира Сорокина. И первым меня задело его отношение к еде. Вот кулинарно-литературный отрывок беседы:
"- Уже на второй странице, где звучит выражение "наша внутренняя кухня". Это, кстати, не в первый раз: вы каким-то немыслимым образом объединяете литературу и еду. Вспомним вашу Машину из сборника "Пир", которая превращала слова в блюда... Откуда этот противоестественный союз еды и литературы?
- Начнем с того, что поваренные книги для меня - одно из самых увлекательных чтений. Это романы. Собственно, приготовление пищи, приготовление какого-то сложного блюда - это, в общем, некий сюжет. В самом процессе много литературного. Я, если не пишется...
- ...готовите?
- Да, иду на кухню. Или вот здесь, в Берлине, обычно пишу по утрам, а потом выхожу прогуляться. Дохожу, допустим, до огромного универмага Ka De We, поднимаюсь на шестой этаж и просто разглядываю раблезианские развалы продуктов на витринах, наблюдаю за тем, как множество разных людей едят приготовленное тут же. Наблюдение за этим процессом необъяснимым образом меня расслабляет и помогает пополнить запасы энергии. И самому поесть захочется! В общем, я долго могу рассуждать на эту тему, впадая в самоанализ. Но все равно это даст лишь чисто формальный ответ на ваш вопрос. На самом деле рационально этот синтез еды и литературы невозможно объяснить. Как не мог его объяснить и герой "Машины". Не знаю, почему, но эти стихии тянутся друг к другу, как любовники.
- В России интеллигентская традиция строится на противопоставлении высокого и низкого, роль низкого всегда отводилась процессу еды. Вот у Василия Гроссмана, например, плохие герои любят поесть, подолгу и тщательно пережевывают пищу, все время что-то жуют. А хорошие люди едят торопливо, им все некогда, некогда... Я не знаю, может быть, это бунт против интеллигентской традиции?
- Да, вспомним две главные заповеди интеллигента: относиться с презрением к еде и ни в коем случае не сюсюкать с детьми. А с кем же еще сюсюкать, хочется спросить этих советских индюков, как не с детьми?..
Еда глубоко проникает не только в литературу, но и в литературоведение. Вспомните: есть ведь такие выражения, например, как "вкусная строчка". "Вкусно написано" или "сочный язык". Не один редактор это произнес. Ну или в негативном смысле: "несъедобный роман", "автор приготовил читателям какую-то странную стряпню". Либо - "безвкусная литературная окрошка". Ну и, наконец - "непропеченный рассказ".
- "Роман сырой".
- Да! "Юноша, поварите его еще"... Литература и еда - два очень близких процесса. Но писателям трудно осознать эту близость. Здесь можно углубляться и спекулировать до бесконечности, конечно". http://www.kommersant.ru/doc/3235600
Я сразу вспомнил текст, где литература переплелась с едой весьма тесно, и плодотворно. "Москва и москвичи" Гиляровского! Вспомните:
"Умчались к "Яру" подвыпившие за обедом любители "клубнички", картежники перебирались в игорные залы, а за "обжорным" столом в ярко освещенной столовой продолжали заседать гурманы, вернувшиеся после отдыха на мягких диванах и креслах гостиной, придумывали и обдумывали разные заковыристые блюда на ужин, а накрахмаленный повар в белом колпаке делал свои замечания и нередко одним словом разбивал кулинарные фантазии, не считаясь с тем, что за столом сидела сплоченная компания именитого московского купечества. А если приглашался какой-нибудь особенно почтенный гость, то он только молча дивился и своего суждения иметь
не мог.
Но однажды за столом завсегдатаев появился такой гость, которому даже повар не мог сделать ни одного замечания, а только подобострастно записывал то, что гость говорил.
Он заказывал такие кушанья, что гурманы рты разевали и обжирались до утра. Это был адвокат, еще молодой, но плотный мужчина, не уступавший по весу сидевшим за столом. Недаром это был собиратель печатной и рукописной библиотеки по кулинарии.
Про него ходили стихи:
Видел я архив обжоры,
Он рецептов вкусно жрать
От Кавказа до Ижоры
За сто лет сумел собрать".
http://www.lib.ru/RUSSLIT/GILQROWSKIJ/gilqrowskij.txt
Гиляровский вообще много о еде пишет, я даже целую экскурсию проводил, для ТВЦ, про трактиры, по его книге. Ну и на своей "Москве Гиляровского" я про еду и заведения едовые рассказываю постоянно. Любил он поесть, много, сытно и вкусно. И написать об этом. Многие писатели такие, наверняка есть еще примеры. Подкидывайте их сюда, в комментарии, друзья! Например, наши классики много о еде писали.
"- Уже на второй странице, где звучит выражение "наша внутренняя кухня". Это, кстати, не в первый раз: вы каким-то немыслимым образом объединяете литературу и еду. Вспомним вашу Машину из сборника "Пир", которая превращала слова в блюда... Откуда этот противоестественный союз еды и литературы?
- Начнем с того, что поваренные книги для меня - одно из самых увлекательных чтений. Это романы. Собственно, приготовление пищи, приготовление какого-то сложного блюда - это, в общем, некий сюжет. В самом процессе много литературного. Я, если не пишется...
- ...готовите?
- Да, иду на кухню. Или вот здесь, в Берлине, обычно пишу по утрам, а потом выхожу прогуляться. Дохожу, допустим, до огромного универмага Ka De We, поднимаюсь на шестой этаж и просто разглядываю раблезианские развалы продуктов на витринах, наблюдаю за тем, как множество разных людей едят приготовленное тут же. Наблюдение за этим процессом необъяснимым образом меня расслабляет и помогает пополнить запасы энергии. И самому поесть захочется! В общем, я долго могу рассуждать на эту тему, впадая в самоанализ. Но все равно это даст лишь чисто формальный ответ на ваш вопрос. На самом деле рационально этот синтез еды и литературы невозможно объяснить. Как не мог его объяснить и герой "Машины". Не знаю, почему, но эти стихии тянутся друг к другу, как любовники.
- В России интеллигентская традиция строится на противопоставлении высокого и низкого, роль низкого всегда отводилась процессу еды. Вот у Василия Гроссмана, например, плохие герои любят поесть, подолгу и тщательно пережевывают пищу, все время что-то жуют. А хорошие люди едят торопливо, им все некогда, некогда... Я не знаю, может быть, это бунт против интеллигентской традиции?
- Да, вспомним две главные заповеди интеллигента: относиться с презрением к еде и ни в коем случае не сюсюкать с детьми. А с кем же еще сюсюкать, хочется спросить этих советских индюков, как не с детьми?..
Еда глубоко проникает не только в литературу, но и в литературоведение. Вспомните: есть ведь такие выражения, например, как "вкусная строчка". "Вкусно написано" или "сочный язык". Не один редактор это произнес. Ну или в негативном смысле: "несъедобный роман", "автор приготовил читателям какую-то странную стряпню". Либо - "безвкусная литературная окрошка". Ну и, наконец - "непропеченный рассказ".
- "Роман сырой".
- Да! "Юноша, поварите его еще"... Литература и еда - два очень близких процесса. Но писателям трудно осознать эту близость. Здесь можно углубляться и спекулировать до бесконечности, конечно". http://www.kommersant.ru/doc/3235600
Я сразу вспомнил текст, где литература переплелась с едой весьма тесно, и плодотворно. "Москва и москвичи" Гиляровского! Вспомните:
"Умчались к "Яру" подвыпившие за обедом любители "клубнички", картежники перебирались в игорные залы, а за "обжорным" столом в ярко освещенной столовой продолжали заседать гурманы, вернувшиеся после отдыха на мягких диванах и креслах гостиной, придумывали и обдумывали разные заковыристые блюда на ужин, а накрахмаленный повар в белом колпаке делал свои замечания и нередко одним словом разбивал кулинарные фантазии, не считаясь с тем, что за столом сидела сплоченная компания именитого московского купечества. А если приглашался какой-нибудь особенно почтенный гость, то он только молча дивился и своего суждения иметь
не мог.
Но однажды за столом завсегдатаев появился такой гость, которому даже повар не мог сделать ни одного замечания, а только подобострастно записывал то, что гость говорил.
Он заказывал такие кушанья, что гурманы рты разевали и обжирались до утра. Это был адвокат, еще молодой, но плотный мужчина, не уступавший по весу сидевшим за столом. Недаром это был собиратель печатной и рукописной библиотеки по кулинарии.
Про него ходили стихи:
Видел я архив обжоры,
Он рецептов вкусно жрать
От Кавказа до Ижоры
За сто лет сумел собрать".
http://www.lib.ru/RUSSLIT/GILQROWSKIJ/gilqrowskij.txt
Гиляровский вообще много о еде пишет, я даже целую экскурсию проводил, для ТВЦ, про трактиры, по его книге. Ну и на своей "Москве Гиляровского" я про еду и заведения едовые рассказываю постоянно. Любил он поесть, много, сытно и вкусно. И написать об этом. Многие писатели такие, наверняка есть еще примеры. Подкидывайте их сюда, в комментарии, друзья! Например, наши классики много о еде писали.