Боевое применение журавлей
Случай на экскурсии.
Я уже писал вчера, что теперь по выходным вожу обзорную экскурсию по Москве новогодней.
И часть нашего маршрута проходит по Тверской - мы выходим из Камергерского, поворачиваем направо, и идём по Тверской от центра к Юрию Долгорукому. Идём вдоль дома, на котором бросается в глаза мемориальная доска:
"В этом доме с 1939 по 1969 годы жил Корней Чуковский". Я её заприметил ещё позавчера, а вчера остановил группу, и стал рассказывать детям.
Чуковский там формально жил с 1939. Реально он жил в Переделкино, а на Тверской жила его дочь Лидия. Об этом свидетельствует, например, мемуарист Елена Ржевская:
"На улице Горького незадолго до войны передвигали дома (казалось чудом техники). Это те дома, что стояли у корня тротуара. Расширяли главную улицу столицы, заслонив попятившиеся дома, поднялись на Горького большие, сталинской эпохи престижные дома. В одном из них была квартира К.И.Чуковского. Он с женой жил на даче в Переделкине, в большой квартире оставалась Лидия Корнеевна. Я застала ее обеспокоенной и возмущенной полученным извещением, грозящим отключением газа и судом за многомесячную неуплату. Тогда в каждой квартире имелся счетчик расхода газа. (Счетчики сняли при Брежневе: первый шаг к коммунизму - пользуйтесь бесконтрольно по потребности.) Газ перегоняли с востока в Москву.
Мы расположились в кабинете Корнея Ивановича. В отсутствие хозяина кабинет служил рабочей комнатой Лидии Корнеевне. Она заговорила о моих рассказах обстоятельно, время от времени срываясь на поиски квитанций об оплате за газ, уверенная, что квитанции есть, но куда-то засунуты, никак не отыскиваются, и она не может дезавуировать хамские угрозы безграмотного извещения.
Наконец, когда она в очередной раз отдалась поискам, целая пачка квитанций, хранимых годами, нашлась, и Лидия Корнеевна торжествовала. Она смягчилась и вошедшей, открыв своим ключом входную дверь, приятельнице представила меня, похвалив рассказы или, скорее, автора". http://www.chukfamily.ru/Lidia/Memories/rgevskaia.htm
Поскольку речь идет о военном лихолетии, я, естественно, рассказал детям о самой страшной сказке Корнея Ивановича, и моей любимой, потому что жёсткой военной - "Одолеем Бармалея". Писал о ней когда-то давно, когда только начинал возить экскурсии в дом-музей Чуковского в посёлке писателей в Переделкино.
И вот вчера на экскурсии я вспомнил про эту сказку, и вкратце описал её детям. Кто читал, те поняли о чём я, кто нет - прочитайте, она небольшая, и ужаснитесь ужасам войны, мастерски изображённой детским классиком.
http://www.chukfamily.ru/Kornei/Tales/odoleem.htm
И есть там, в войске Айболита, подразделение журавлей. Авиаполк. Его тактическое назначение - бомбардмент:
"Вы, кузнечики, Разведчики,
Побегите по полям К тем зелёным тополям,
И спросите поскорей У сорок и снегирей,
Где пехота Бегемота - У реки Иль у болота,
Чтобы наши журавли Разбомбить её могли".
Но после моего рассказа, когда мы пошли дальше по улице к следующей цели, один любознательный мальчик спросил меня по дороге: "А как они воевали, эти журавли"?
Я ответил, что они клювами своими длинными тыкали. Чуковский подробно описал журавлиную тактику:
"И помчался воробей Мимо вражьих батарей:
"Вылетайте же за мною, Восемнадцать журавлей!"
И взлетели над полями Журавли за журавлями,
И в атаку понеслись: "Ну, проклятый, берегись!"
Налетели на зверюгу, Окружили самолёт,
И захрюкал с перепугу Ошалелый бегемот.
Над темными равнинами За ним они летят,
И длинными-предлинными Носами журавлиными
Долбят его, долбят.
Всего его истыкали, Истыкали, как пиками,
Истыкали, изранили, Проткнули, протаранили,
И всё ещё долбят его, Долбят его, проклятого,
Долбят, долбят, долбят:
"Так вот тебе! Так вот тебе, Бессовестный пират,
Чтобы не смел расстреливать Беспомощных ребят!"
И глядите: закружился, Завертелся самолёт,
И свалился, и разбился Стопудовый бегемот.
И доктор с поклоном сказал журавлям:
"Спасибо, спасибо, отважные, вам".
Потом удалому сказал воробью:
"Вовек не забуду я службу твою".
И птицы в ответ: "Мы служить тебе рады,
Скорее бы сгинули лютые гады!"
Мальчик кивнул, и ответил то, что я никогда не забуду:
- А я думал, они летели и несли аистят своих маленьких, и их роняли, ими бомбили врага".
Занавес. Я задохнулся от умиления детской наивностью и непосредственностью. Но впереди показалась площадь с очередной рождественской ярмаркой,переход от одного объекта к другому закончился, и я вернулся к работе, показывая группе очередь на рождественской таможне, о которой я напишу утром.
Я уже писал вчера, что теперь по выходным вожу обзорную экскурсию по Москве новогодней.
И часть нашего маршрута проходит по Тверской - мы выходим из Камергерского, поворачиваем направо, и идём по Тверской от центра к Юрию Долгорукому. Идём вдоль дома, на котором бросается в глаза мемориальная доска:
"В этом доме с 1939 по 1969 годы жил Корней Чуковский". Я её заприметил ещё позавчера, а вчера остановил группу, и стал рассказывать детям.
Чуковский там формально жил с 1939. Реально он жил в Переделкино, а на Тверской жила его дочь Лидия. Об этом свидетельствует, например, мемуарист Елена Ржевская:
"На улице Горького незадолго до войны передвигали дома (казалось чудом техники). Это те дома, что стояли у корня тротуара. Расширяли главную улицу столицы, заслонив попятившиеся дома, поднялись на Горького большие, сталинской эпохи престижные дома. В одном из них была квартира К.И.Чуковского. Он с женой жил на даче в Переделкине, в большой квартире оставалась Лидия Корнеевна. Я застала ее обеспокоенной и возмущенной полученным извещением, грозящим отключением газа и судом за многомесячную неуплату. Тогда в каждой квартире имелся счетчик расхода газа. (Счетчики сняли при Брежневе: первый шаг к коммунизму - пользуйтесь бесконтрольно по потребности.) Газ перегоняли с востока в Москву.
Мы расположились в кабинете Корнея Ивановича. В отсутствие хозяина кабинет служил рабочей комнатой Лидии Корнеевне. Она заговорила о моих рассказах обстоятельно, время от времени срываясь на поиски квитанций об оплате за газ, уверенная, что квитанции есть, но куда-то засунуты, никак не отыскиваются, и она не может дезавуировать хамские угрозы безграмотного извещения.
Наконец, когда она в очередной раз отдалась поискам, целая пачка квитанций, хранимых годами, нашлась, и Лидия Корнеевна торжествовала. Она смягчилась и вошедшей, открыв своим ключом входную дверь, приятельнице представила меня, похвалив рассказы или, скорее, автора". http://www.chukfamily.ru/Lidia/Memories/rgevskaia.htm
Поскольку речь идет о военном лихолетии, я, естественно, рассказал детям о самой страшной сказке Корнея Ивановича, и моей любимой, потому что жёсткой военной - "Одолеем Бармалея". Писал о ней когда-то давно, когда только начинал возить экскурсии в дом-музей Чуковского в посёлке писателей в Переделкино.
И вот вчера на экскурсии я вспомнил про эту сказку, и вкратце описал её детям. Кто читал, те поняли о чём я, кто нет - прочитайте, она небольшая, и ужаснитесь ужасам войны, мастерски изображённой детским классиком.
http://www.chukfamily.ru/Kornei/Tales/odoleem.htm
И есть там, в войске Айболита, подразделение журавлей. Авиаполк. Его тактическое назначение - бомбардмент:
"Вы, кузнечики, Разведчики,
Побегите по полям К тем зелёным тополям,
И спросите поскорей У сорок и снегирей,
Где пехота Бегемота - У реки Иль у болота,
Чтобы наши журавли Разбомбить её могли".
Но после моего рассказа, когда мы пошли дальше по улице к следующей цели, один любознательный мальчик спросил меня по дороге: "А как они воевали, эти журавли"?
Я ответил, что они клювами своими длинными тыкали. Чуковский подробно описал журавлиную тактику:
"И помчался воробей Мимо вражьих батарей:
"Вылетайте же за мною, Восемнадцать журавлей!"
И взлетели над полями Журавли за журавлями,
И в атаку понеслись: "Ну, проклятый, берегись!"
Налетели на зверюгу, Окружили самолёт,
И захрюкал с перепугу Ошалелый бегемот.
Над темными равнинами За ним они летят,
И длинными-предлинными Носами журавлиными
Долбят его, долбят.
Всего его истыкали, Истыкали, как пиками,
Истыкали, изранили, Проткнули, протаранили,
И всё ещё долбят его, Долбят его, проклятого,
Долбят, долбят, долбят:
"Так вот тебе! Так вот тебе, Бессовестный пират,
Чтобы не смел расстреливать Беспомощных ребят!"
И глядите: закружился, Завертелся самолёт,
И свалился, и разбился Стопудовый бегемот.
И доктор с поклоном сказал журавлям:
"Спасибо, спасибо, отважные, вам".
Потом удалому сказал воробью:
"Вовек не забуду я службу твою".
И птицы в ответ: "Мы служить тебе рады,
Скорее бы сгинули лютые гады!"
Мальчик кивнул, и ответил то, что я никогда не забуду:
- А я думал, они летели и несли аистят своих маленьких, и их роняли, ими бомбили врага".
Занавес. Я задохнулся от умиления детской наивностью и непосредственностью. Но впереди показалась площадь с очередной рождественской ярмаркой,переход от одного объекта к другому закончился, и я вернулся к работе, показывая группе очередь на рождественской таможне, о которой я напишу утром.