Распутство, пьянство и извращения при двое Елизаветы II
Каким-то чудом весь королевский двор не переумирал от СПИДа. На самом деле, жить при дворе покойной королевы Елизаветы II - всё равно, что выживать в каком-то опасном районе, куда даже полиция старается не соваться
Принц Эдвард был робким, замкнутым и добрым, - рассказывал Джеймс, вспоминая то время, когда работал камердинером принца. - Подобно своей матери, он отличался вежливостью и очень высоко ценил труд прислуги. Ему приходилось нелегко в университете, а неудача на флоте, который он решил оставить, только усилила его ранимость. Странно, - добавил Джеймс, - как Эдвард мог быть таким миролюбивым и одновременно таким неловким?.. Он не имел официальных обязанностей в королевской семье. Насколько я могу судить, это был нормальный молодой человек, красивый и чувствительный. Единственное, в чем он нуждался, - это в эмоциональной поддержке окружающих.
Сначала таким человеком стал один из телохранителей, которого он просто боготворил, а затем камердинер. Этот симпатичный темноволосый человек с прекрасными манерами, который был также близок к Диане и принцессе Анне, слыл ужасным повесой и сплетником. Однако его контакты с женщинами оставались исключительно платоническими, чего нельзя сказать о мужчинах. Они с Эдвардом в течение многих лет поддерживали близкие отношения. Правда, на его рассказы не следовало особенно полагаться, поскольку они обрастали дополнительными подробностями в зависимости от количества выпитого камердинером виски с содовой.
Джеймс и другие слуги Эдварда всегда утверждали, что у принца не было особых гомосексуальных наклонностей.
- Он несколько драматизирует события, - иронизировал Джеймс вскоре после своего увольнения со службы при дворе. - Но это естественно.
Членам королевского семейства следовало бы знать, что, несмотря на строгие правила жизни при дворе, их окружала настоящая «мафия» гомосексуалистов. В этой связи я не переставала изумляться отсутствию разоблачений и скандалов.
- Люди бы сильно удивились, узнав, кто состоит на королевской службе, - усмехался Джеймс. - Лучшее определение для них - «разношерстная компания». Это была очень забавная компания… Мы все подвергались смертельной опасности. Такое ощущение, что попадаешь в банду отпетых старшеклассников из закрытой школы.
При дворе служил один чернокожий лакей, который на самом деле был не стопроцентным африканцем, а метисом - максимум, что могла себе позволить королевская семья в этом отношении. Он был очень красив и любвеобилен, и слухи о его похождениях приходилось постоянно пресекать. Полной противоположностью ему являлся человек, которого застали с мужчиной в гараже и который выращивал марихуану у себя дома. Служащих дворца буквально будоражил дух разнузданной сексуальности «всех видов и мастей», а спиртное и сигареты поглощались здесь в огромном количестве.
Любое время считалось подходящим для выпивки. Оглядываясь назад, я не перестаю удивляться, как удалось выжить. Из-за расхаживавших повсюду полупьяных людей то и дело что-нибудь происходило. Одни падали с крыши, пытаясь проникнуть в спальни, другие роняли и разбивали дорогой фарфор и хрусталь, несвоевременно запускали фейерверки. Помню нашумевший случай, когда двух лакеев поймали с бруском динамита, причем никто не мог понять, зачем он им был нужен. Об этом ходило много слухов при дворе, но удалось сделать так, чтобы ничего не попало в газеты.
Все это я слышала от Джеймса. А однажды вечером Диана вернулась с лекции, посвященной СПИДу, и принялась обсуждать со мной эту проблему.
- Интересно, что будет твориться во дворце, если кто-нибудь окажется инфицирован, - сказала она и многозначительно взглянула на меня. - Насколько я знаю, если один заболеет, то все остальные начнут умирать, как мухи. Ужас!
У Дианы было много друзей-гомосексуалистов, и она никогда не морализировала на эту тему. Тем не менее она реалистично оценивала опасность распространения СПИДа во дворце.
- Можете представить себе последствия? - с ужасом спрашивала она.
Отрывок из книги Венди Берри, экономки любимого поместья тогда еще принца Чарльза. Вывод, сделанный ею, весьма печален: даже если начинаешь работать на них монархистом, заканчиваешь республиканцем. А ведь не только она жила рядом с принцем и принцессой, но и ее сын Джеймс работал на них в Лондоне.
Принц Эдвард был робким, замкнутым и добрым, - рассказывал Джеймс, вспоминая то время, когда работал камердинером принца. - Подобно своей матери, он отличался вежливостью и очень высоко ценил труд прислуги. Ему приходилось нелегко в университете, а неудача на флоте, который он решил оставить, только усилила его ранимость. Странно, - добавил Джеймс, - как Эдвард мог быть таким миролюбивым и одновременно таким неловким?.. Он не имел официальных обязанностей в королевской семье. Насколько я могу судить, это был нормальный молодой человек, красивый и чувствительный. Единственное, в чем он нуждался, - это в эмоциональной поддержке окружающих.
Сначала таким человеком стал один из телохранителей, которого он просто боготворил, а затем камердинер. Этот симпатичный темноволосый человек с прекрасными манерами, который был также близок к Диане и принцессе Анне, слыл ужасным повесой и сплетником. Однако его контакты с женщинами оставались исключительно платоническими, чего нельзя сказать о мужчинах. Они с Эдвардом в течение многих лет поддерживали близкие отношения. Правда, на его рассказы не следовало особенно полагаться, поскольку они обрастали дополнительными подробностями в зависимости от количества выпитого камердинером виски с содовой.
Джеймс и другие слуги Эдварда всегда утверждали, что у принца не было особых гомосексуальных наклонностей.
- Он несколько драматизирует события, - иронизировал Джеймс вскоре после своего увольнения со службы при дворе. - Но это естественно.
Членам королевского семейства следовало бы знать, что, несмотря на строгие правила жизни при дворе, их окружала настоящая «мафия» гомосексуалистов. В этой связи я не переставала изумляться отсутствию разоблачений и скандалов.
- Люди бы сильно удивились, узнав, кто состоит на королевской службе, - усмехался Джеймс. - Лучшее определение для них - «разношерстная компания». Это была очень забавная компания… Мы все подвергались смертельной опасности. Такое ощущение, что попадаешь в банду отпетых старшеклассников из закрытой школы.
При дворе служил один чернокожий лакей, который на самом деле был не стопроцентным африканцем, а метисом - максимум, что могла себе позволить королевская семья в этом отношении. Он был очень красив и любвеобилен, и слухи о его похождениях приходилось постоянно пресекать. Полной противоположностью ему являлся человек, которого застали с мужчиной в гараже и который выращивал марихуану у себя дома. Служащих дворца буквально будоражил дух разнузданной сексуальности «всех видов и мастей», а спиртное и сигареты поглощались здесь в огромном количестве.
Любое время считалось подходящим для выпивки. Оглядываясь назад, я не перестаю удивляться, как удалось выжить. Из-за расхаживавших повсюду полупьяных людей то и дело что-нибудь происходило. Одни падали с крыши, пытаясь проникнуть в спальни, другие роняли и разбивали дорогой фарфор и хрусталь, несвоевременно запускали фейерверки. Помню нашумевший случай, когда двух лакеев поймали с бруском динамита, причем никто не мог понять, зачем он им был нужен. Об этом ходило много слухов при дворе, но удалось сделать так, чтобы ничего не попало в газеты.
Все это я слышала от Джеймса. А однажды вечером Диана вернулась с лекции, посвященной СПИДу, и принялась обсуждать со мной эту проблему.
- Интересно, что будет твориться во дворце, если кто-нибудь окажется инфицирован, - сказала она и многозначительно взглянула на меня. - Насколько я знаю, если один заболеет, то все остальные начнут умирать, как мухи. Ужас!
У Дианы было много друзей-гомосексуалистов, и она никогда не морализировала на эту тему. Тем не менее она реалистично оценивала опасность распространения СПИДа во дворце.
- Можете представить себе последствия? - с ужасом спрашивала она.
Отрывок из книги Венди Берри, экономки любимого поместья тогда еще принца Чарльза. Вывод, сделанный ею, весьма печален: даже если начинаешь работать на них монархистом, заканчиваешь республиканцем. А ведь не только она жила рядом с принцем и принцессой, но и ее сын Джеймс работал на них в Лондоне.