Про Исаакий еще, и не только
Знаете, я вот долго думал и, кажется, сформулировал окончательно, что мне тут не нравится больше всего. И это - не сам факт передачи собора, а то, как именно это делается. И не только с этим конкретным храмом.
Общая проблема выглядит так: Церковь не хочет и не умеет договариваться.
Смотрите. Вот есть собор. Есть люди, члены музейного коллектива, которые все это время собор хранили и берегли. Из них наверняка многие как минимум сочувственно или хотя бы с интересом относятся к православию - иначе зачем бы они пошли работать именно в храм-музей. Это живые люди. С ними можно было бы попробовать договориться. Вообще, если между двумя сообществами - в данном случае музеем и Церковью - был некий договор, который соблюдался обеими сторонами, то для его изменения нужно вступить в переговоры. Что произошло вместо этого? Церковь с самого начала предпочла надавить на городские власти и добиться передачи ей собора в безусловно-приказном порядке.
Когда была проблема с нашим зданием - бывшим храмом - ситуация была такой же. Мы пытались объяснить ситуацию, договориться, предлагали обмен (в собственности у общины была солидная площадь, там сейчас церковная гостиница), предлагали совместными усилиями добиваться предоставления нового здания музею, после чего мы могли бы освободить храм. Вместо этого община предпочла пойти на резкий конфликт сразу же, и чуть не добилась от московских властей того, чтоб храм передали Церкви прямо просто так, выкинув музейные фонды на улицу. Избежать этого удалось только ценой раздутия огромного скандала.
Еще более анекдотическая ситуация - и тоже у меня на глазах - сейчас происходит в районе, где я живу. Там Церковь потребовала от районных властей выделения ей территории местного парка под строительство храма. С местными жителями это не было согласовано вообще никак, просто однажды утром приехала техника и начала корчевать деревья. Жители охренели и до сих пор митингуют, буквально своими телами загораживая парк. Характерно, что к этому Церковь тоже относится с совершенным безразличием. Для кого, собственно, строится этот храм - абсолютно непонятно; но интерес в том, что договориться благочиние не пытается даже с собственными потенциальными прихожанами. Это уже нечто на грани абсурда.
Вот это - проблема. Проблема в том, что почти в любой спорной ситуации Церковь предпочитает использовать администрацию, а не договариваться с людьми "внизу"; требовать и заявлять права, а не просить. Я понимаю, что наверняка есть и примеры обратного, более того, уверен, что где-нибудь в провинции есть много примеров весьма плодотворного сотрудничества Церкви и гражданского общества. Но дело в том, что достаточно десятка таких резонансных случаев, в особенности в столицах, и отношение уже будет сформировано совершенно определенное. В особенности в среде интеллигенции, например. И я как раз сейчас и наблюдаю формирование ровно такого отношения.
Общая проблема выглядит так: Церковь не хочет и не умеет договариваться.
Смотрите. Вот есть собор. Есть люди, члены музейного коллектива, которые все это время собор хранили и берегли. Из них наверняка многие как минимум сочувственно или хотя бы с интересом относятся к православию - иначе зачем бы они пошли работать именно в храм-музей. Это живые люди. С ними можно было бы попробовать договориться. Вообще, если между двумя сообществами - в данном случае музеем и Церковью - был некий договор, который соблюдался обеими сторонами, то для его изменения нужно вступить в переговоры. Что произошло вместо этого? Церковь с самого начала предпочла надавить на городские власти и добиться передачи ей собора в безусловно-приказном порядке.
Когда была проблема с нашим зданием - бывшим храмом - ситуация была такой же. Мы пытались объяснить ситуацию, договориться, предлагали обмен (в собственности у общины была солидная площадь, там сейчас церковная гостиница), предлагали совместными усилиями добиваться предоставления нового здания музею, после чего мы могли бы освободить храм. Вместо этого община предпочла пойти на резкий конфликт сразу же, и чуть не добилась от московских властей того, чтоб храм передали Церкви прямо просто так, выкинув музейные фонды на улицу. Избежать этого удалось только ценой раздутия огромного скандала.
Еще более анекдотическая ситуация - и тоже у меня на глазах - сейчас происходит в районе, где я живу. Там Церковь потребовала от районных властей выделения ей территории местного парка под строительство храма. С местными жителями это не было согласовано вообще никак, просто однажды утром приехала техника и начала корчевать деревья. Жители охренели и до сих пор митингуют, буквально своими телами загораживая парк. Характерно, что к этому Церковь тоже относится с совершенным безразличием. Для кого, собственно, строится этот храм - абсолютно непонятно; но интерес в том, что договориться благочиние не пытается даже с собственными потенциальными прихожанами. Это уже нечто на грани абсурда.
Вот это - проблема. Проблема в том, что почти в любой спорной ситуации Церковь предпочитает использовать администрацию, а не договариваться с людьми "внизу"; требовать и заявлять права, а не просить. Я понимаю, что наверняка есть и примеры обратного, более того, уверен, что где-нибудь в провинции есть много примеров весьма плодотворного сотрудничества Церкви и гражданского общества. Но дело в том, что достаточно десятка таких резонансных случаев, в особенности в столицах, и отношение уже будет сформировано совершенно определенное. В особенности в среде интеллигенции, например. И я как раз сейчас и наблюдаю формирование ровно такого отношения.