Начало
Над степью ветер гонит пургу, и только у края дальнего рва
Через последнее «не могу» отказывается желтеть трава;
Звенящие льдинки тащит ручей, за ним костров багряная цепь;
Четырнадцать боевых ночей он осажден в земляном кольце.
Над степью ветер гоняет птиц, холодный, медленный и немой;
У князя Виштаспы семь колесниц - но много ли прока от них зимой?
У князя остался бурдюк вина и пара мослов, промерзших насквозь;
И князю не хочется ни хрена, поспать бы, покуда не началось.
…А этот - рыжий - приперся в ночь, и с ним полудохлый хромой верблюд,
Твердит, что он мне должен помочь, но я, мол, и сам неизбывно крут,
И мы запалим над миром звезду и переменим весь путь вещей,
И кто-то ему являлся в бреду, и правда, и слава, и вообще…
Над степью небо пока черно, но лошади чуют - заря близка,
И князь допивает свое вино, грызет завязку у бурдюка,
И медлит, покуда небесный свод кружится мерно вокруг оси;
Он, может, сказал бы чего, но вот нашелся бы тот, кто его спросил.
И утром он выскользнет и сбежит, уйдет, потеряв из семи одну,
И будет скакать, ругая навзрыд удачу и гребаную войну,
И ветер, сменившись, укроет след, свистя над степью «Ушел, ушел!»
Еще всего с полтысячи лет -
Какие-нибудь полтысячи лет -
И все получится хорошо.
Через последнее «не могу» отказывается желтеть трава;
Звенящие льдинки тащит ручей, за ним костров багряная цепь;
Четырнадцать боевых ночей он осажден в земляном кольце.
Над степью ветер гоняет птиц, холодный, медленный и немой;
У князя Виштаспы семь колесниц - но много ли прока от них зимой?
У князя остался бурдюк вина и пара мослов, промерзших насквозь;
И князю не хочется ни хрена, поспать бы, покуда не началось.
…А этот - рыжий - приперся в ночь, и с ним полудохлый хромой верблюд,
Твердит, что он мне должен помочь, но я, мол, и сам неизбывно крут,
И мы запалим над миром звезду и переменим весь путь вещей,
И кто-то ему являлся в бреду, и правда, и слава, и вообще…
Над степью небо пока черно, но лошади чуют - заря близка,
И князь допивает свое вино, грызет завязку у бурдюка,
И медлит, покуда небесный свод кружится мерно вокруг оси;
Он, может, сказал бы чего, но вот нашелся бы тот, кто его спросил.
И утром он выскользнет и сбежит, уйдет, потеряв из семи одну,
И будет скакать, ругая навзрыд удачу и гребаную войну,
И ветер, сменившись, укроет след, свистя над степью «Ушел, ушел!»
Еще всего с полтысячи лет -
Какие-нибудь полтысячи лет -
И все получится хорошо.