Обращаюсь как к Могултаю, так и к остальным участникам дискуссии, потому прошу Могултая простить меня за дальнейшее упоминание его в третьем лице
( Read more... )
1. СХ _ в принципе_ не устроена по распространенной в России модели "а вот сейчас я покажу вам, как надо - от и до". Она рассчитана на читателя, который и героев с их мнениями, и автора с его предполагаемыми мнениями рассматривает по модели: "вот тут они говорят дело, а вот тут мне то-то и то-то крепко не нравится; вытекает ли это то-то из того, с чем я согласился? Или это отдельная штука? Как она связана с прочими и от чего зависит ее варьирование? Насколько все это образует систему? Что в этой системе модифицируемо, от чего зависят модификации" - и т.д. Тот же подход требуется для восприятия многих рассказов Моэма или чеховской "Дуэли" и "Вишневого сада" (писать именно такие тексты, рассчитанные на такой подход - не привилегия великих талантов, это одинаково правомерно для любого). Соответственно, для читателя не должно иметь никакого значения, _что на самом деле думает автор_, солидарен он со своими героями в том или в этом, да насколько солидарен (как с наилучшим или допустимым; при их уровне планки или при нашем; и т.д.). Это просто не имеет никакого значения, поскольку читателю не впаривают некоей доктрины, где либо все правильно, либо с ней нечего иметь дело. Ему показывают элементы некоторого сооружения с расчетом на то, что он будет сам смотреть и определять, где у этого сооружения несущие конструкции, без которого оно не стоит, а где у этого сооружения элементы сугубо вариабельные, и от чего зависит вариабельность; где в конструкции этого сооружения руководствовались знанием объективно верных математических и физических законов, мимо которых все равно не проскочишь, а где натыканы элементы просто на глазок или по вкусу; что в этой конструкции взаимосвязано, а что - просто соположено, точно так же, как сердце из человека выдрать и заменить на новое - это одно дело, а отрезать ему прядь волос и покрасить другую - другое дело. Это набор деталей и механизмов, предназначенный для того, чтобы читатель а) уяснил себе работу ряда механизмов; б) сам собрал конструкцию, которая ему больше понравится, по ходу дела уяснив, от чего же зависит это самое "больше" в каждом случае. "Общая конструкция у танка Пантера хорошая, но башню лучше литую, а для этого нужно..." При этом, соответственно, в принципе не может иметь никакого значения, какие танки больше всего нравятся самому автору.
б) соответственно, в СХ (как и в мире) нет никакого "Вавилона" как жесткой системы, в которой из неких основ вытекает, скажем, то, по какой именно мере можно гробить гражданское население врага в виде коллатеральных лоссов, или гробить его как раз прицельно - для устрашения оставшегося врага и принуждения его к миру, или прицельно - для подрыва экономики и демографии врага, или прицельно - просто чтобы врага истребить вовсе, чтоб не мешался. Более того, никаких основ, из которых вытекало бы что-то на эту тему, нет в природе, по каковой причине разнообразные язычники, христиане, "вавилоняне", большевики и все прочие (кроме непротивленцев злу насилием) в разное время в разных странах делали все из этого перечня. То, что такие вопросы НЕ определяются базовыми мировоззренческими принципами - это факт, вызванный просто тем, что все это вопросы меры и планки. СХ призвана напомнить или впервые указать читателю и на это; задача эта актуальна, поскольку на эту тему имеется много вздорных иллюзий, вроде той, что, скажем, либерализм или секулярный гуманизм в этом вопросе требуют чего-то более гуманного, чем все остальное. Никакое мировоззрение не может дать вычислительный аппарат для определения того, сколько именно гражданских японцев можно сжечь во избежание какого именно числа собственных потерь, можно ли для предотвращения партизанской борьбы брать и уничтожать заложников, сколько лет надо давать за кражу машины и т.д.
1. СХ _ в принципе_ не устроена по распространенной в России модели "а вот сейчас я покажу вам, как надо - от и до". Она рассчитана на читателя, который и героев с их мнениями, и автора с его предполагаемыми мнениями рассматривает по модели: "вот тут они говорят дело, а вот тут мне то-то и то-то крепко не нравится; вытекает ли это то-то из того, с чем я согласился? Или это отдельная штука? Как она связана с прочими и от чего зависит ее варьирование? Насколько все это образует систему? Что в этой системе модифицируемо, от чего зависят модификации" - и т.д. Тот же подход требуется для восприятия многих рассказов Моэма или чеховской "Дуэли" и "Вишневого сада" (писать именно такие тексты, рассчитанные на такой подход - не привилегия великих талантов, это одинаково правомерно для любого). Соответственно, для читателя не должно иметь никакого значения, _что на самом деле думает автор_, солидарен он со своими героями в том или в этом, да насколько солидарен (как с наилучшим или допустимым; при их уровне планки или при нашем; и т.д.). Это просто не имеет никакого значения, поскольку читателю не впаривают некоей доктрины, где либо все правильно, либо с ней нечего иметь дело. Ему показывают элементы некоторого сооружения с расчетом на то, что он будет сам смотреть и определять, где у этого сооружения несущие конструкции, без которого оно не стоит, а где у этого сооружения элементы сугубо вариабельные, и от чего зависит вариабельность; где в конструкции этого сооружения руководствовались знанием объективно верных математических и физических законов, мимо которых все равно не проскочишь, а где натыканы элементы просто на глазок или по вкусу; что в этой конструкции взаимосвязано, а что - просто соположено, точно так же, как сердце из человека выдрать и заменить на новое - это одно дело, а отрезать ему прядь волос и покрасить другую - другое дело. Это набор деталей и механизмов, предназначенный для того, чтобы читатель а) уяснил себе работу ряда механизмов; б) сам собрал конструкцию, которая ему больше понравится, по ходу дела уяснив, от чего же зависит это самое "больше" в каждом случае. "Общая конструкция у танка Пантера хорошая, но башню лучше литую, а для этого нужно..."
При этом, соответственно, в принципе не может иметь никакого значения, какие танки больше всего нравятся самому автору.
б) соответственно, в СХ (как и в мире) нет никакого "Вавилона" как жесткой системы, в которой из неких основ вытекает, скажем, то, по какой именно мере можно гробить гражданское население врага в виде коллатеральных лоссов, или гробить его как раз прицельно - для устрашения оставшегося врага и принуждения его к миру, или прицельно - для подрыва экономики и демографии врага, или прицельно - просто чтобы врага истребить вовсе, чтоб не мешался. Более того, никаких основ, из которых вытекало бы что-то на эту тему, нет в природе, по каковой причине разнообразные язычники, христиане, "вавилоняне", большевики и все прочие (кроме непротивленцев злу насилием) в разное время в разных странах делали все из этого перечня. То, что такие вопросы НЕ определяются базовыми мировоззренческими принципами - это факт, вызванный просто тем, что все это вопросы меры и планки. СХ призвана напомнить или впервые указать читателю и на это; задача эта актуальна, поскольку на эту тему имеется много вздорных иллюзий, вроде той, что, скажем, либерализм или секулярный гуманизм в этом вопросе требуют чего-то более гуманного, чем все остальное. Никакое мировоззрение не может дать вычислительный аппарат для определения того, сколько именно гражданских японцев можно сжечь во избежание какого именно числа собственных потерь, можно ли для предотвращения партизанской борьбы брать и уничтожать заложников, сколько лет надо давать за кражу машины и т.д.
Reply
Leave a comment