Marshmallows and chain reactions-3 (prodolzhenie)
18.
Все шло по плану. Мы с Джэком заполнили анкеты онлайн , и буквально через пару дней нам позвонила молодая женщина. Представилась Бэтти. Признаться, я боялся, что может позвонить кто-нибудь еще, ведь навряд ли для вербовки новых клиентов у фирмочки, пусть даже самой маленькой, был только один человек. Однако это была она, Бэтти - вне всяких сомнений. Та самая девушка, которая посылала Тому любовные смски. И который пока не вернулся.
- Ты не думаешь, надеюсь, что он сорвался и двинул в Бухарест? - кажется, я говорила это Джэку не в первый уже раз. Нет, наверно, это кажется абсолютно невозможным, но ведь где-то он был? Если он жив, конечно.
- Вообрази, хотя бы на минуту, что у него в кармане миллион, - ответил Джэк. - В этом случае, что невероятного в том, чтобы сорваться и двинуть в Бухарест? Почти как выйти в соседнюю комнату, или доехать до следующей станции метро.
- Где он мог взять миллион, по-твоему?
- Что если он заработал его с ее помощью? Она же нам показала, в принципе, как. Покупаешь одну валюту и продаешь другую. Курс все время меняется, поэтому, если ты все делаешь вовремя и попадаешь в струю, то заработаешь кое-что.
- Кое-что или миллион?
- Почему ж не миллион?
-Знаешь что?
- Ну?
- А что, не бывает, что на разных платформах у одной и той же валюты курс разный? Скажем, я смотрю телевизор, и там говорят - наш австралийский доллар к американскому - тю-тю-тю, столько-то центов. А потом на своем телефоне открываю это ихнее приложение, и там курс другой. Не то чтоб в два раза другой, или даже полтора, но все-таки другой чуть-чуть, на десятые доли цента.
- Это не меняет принципиально общей картины.
- Принципиально, не принципиально, - заладил. Может, не принципиально, но меняет, сколько-то, что я могу заработать. Чем больше сумма, тем больше меняет, очевидно. Это они все время говорят: вложи больше, если хочешь заработать.
- Они это говорят, очевидно, чтоб заставить тебя расстаться с большей суммой.
- В этом смысле мне особенно нравится, что оставшиеся деньги можно вывести не всегда.
- Как не всегда?
- Да не всегда, тут же тебе уже объяснял кто-то. Если, скажем, у тебя осталось на их счету пара сотен, и ты понимаешь, что деньги только теряешь, и хочешь забрать, что осталось, то без Бэтти не дадут.
- Без брокера то бишь?
- Ну да.
- Вот он и убежал с ней.
- Рассказывай. На самом деле, там есть какое-то правило, согласно которому две сотни - это ниже порога вывода, слишком маленькая сумма, то есть. А если ты ровно столько хочешь положить на счет, - всегда пожалуйста.
- Не может быть, - замечаю я. - Просто средневековье какое-то, вассалы и смерды, и кто там еще был. Если я что-то положу на счет - их или еще какой - это мне принадлежит, что, собственно, и значит, что я всегда могу это взять. Это смысл слов, понимаешь? Мой, мое, моя, принадлежит, и тому подобное.
- Не всегда, - сказал он после секундного раздумья. Кое-какие, как их, фонды не позволяют вывести деньги в любой момент.
- Кое-какие супер фонды, пенсионные то есть, так устрены. Это твое, но деньги доступны по достижении определенного возраста.
Прошло еще пара дней.
- Ладно, давай попробуем, - сказала я наконец. Между прочим, если ее номер начинается с румынского кода, это еще не значит, что она действительно находится в Румынии.
- Я знаю. Как, между прочим, они это делают? И зачем?
- Я не знаю, но факт остается фактом. Наверно, затем, чтоб было труднее их найти. Вот ты же собралась искать Тома, а заодно и Бэтти, а заодно и выяснить, что значат все эти коды городов. Ia ne znaiu, no fakt ostaetsia faktom.
- Ну, это исключительная ситуация, а в нормальной жизни зачем бы мне пришло в голову ее искать?
- Ну например, чтобы деньги назад получить с своего приложения телефонного, те самые, которые ты с ее помощью вложила, - сказал Джек.
- Серьезно, похоже, что Том выбрал на сей раз какое-то другое направление, вместо его обычных однодневных вылазок с ночевками в отелях. И, думаю, он поехал с ней встречаться, А мы, между прочим, не знаем, где она. Номер мало что значит.
- А паспорт он взял? - меня вдруг посетила хорошая мысль. - А может, М. первой догадалась, что это нужно узнать, но я первой задала прямой вопрос.
- Если он где-то здесь недалеко, ему, очевидно, не нужен паспорт. С другой стороны, если он рехнулся настолько, что поехал с ней встречаться в Бухарест, Будапешт и тому подобное, так он бы паспорт взял. Так он его взял?
- Хороший вопрос, - заметил Джэк. У него их два, между прочим, как у всех нас. Один местный австралийский, и другой российский.
- Надо у М. спросить, - заметила я, - насчет паспорта. Она-то знает.
М. знала. Том взял два паспорта, значит, очевидно, собирался заграницу. Зачем только он взял два? И куда собрался с русским? Это оставалось неясным.
-Между прочим, - заметила я глубокомысленно, - это одна из тех довольно немногих ситуаций, когда русский паспорт может пригодиться. Раз Бэтти писала по-русски, а это следует из почты Тома, значит, скорее всего, у нее был русский паспорт. И жила она, вполне вероятно, в России. И Тому русский паспорт очень даже может пригодиться. Если, конечно, правда, что он поехал встречаться с этой русской девушкой, с которой познакомился онлайн, в Румынию.
- Я думаю да, - сказал Джэк. Чем, интересно, он оплачивает это путешествие? Но не русским же паспортом? Зачем он ему в этой ситуации?
- С девушкой из телефонного приложения. Как оно называется, еще раз?
- И все это доказывает, что это не пустой вопрос: если она, брокер то есть, сбежала с любовникм, заболела, умерла, и т.д. и т.п., как деньги-то обратно взять?
- А-а, - сказала М. Похоже до нее наконец дошло в полной мере.
- Да, похоже он уехал за границу, раз паспорта взял, - еще раз повторил Джэк. - Что делать-то теперь? Но почему немногих?
- Что немногих? - переспросила М.
- Ну кто-то из вас говорил: одна из немногих ситуаций, в которых имеет смысл иметь два паспорта и второй паспорт зачем-то нужен.
- Да, я действительно так думаю, - подтвердила я. - Потому что когда последний раз ты ездил туда, в Россию? И сколько времени там провел?
- Да в прошлом году, - ответил Джэк, помявшись. - И был около недели, как всегда. Ты знаешь.
- И что ты там делал?
- Провел какое-то время с друзьями, как всегда. Ты знаешь, - сказал он еще раз.
- Так для этого не нужен паспорт, - тон у меня был, я сама как-то с удивлением заметила, обвиняющий. - Совершенно не нужен. Можно было визу получить.
- А в чем разница? Почему бы не иметь его, если можно? Паспорт, я имею в виду? - спросил Джэк.
- Ну есть кое-какая. Для кое-кого. И странно, что ты этого не чувствуешь, - почему-то, опять заметила я, объяснять мне не хотелось, но обвинять хотелось. - И потом, если ты держишь русский паспорт, мог бы больше времени там провести, и делать что-нибудь, что имеет смысл.
- Как например?
- Ну что люди делают, нормальные там? Работать и учиться, жить, как люди живут. А если ты этого делать не собираешься, зачем тебе паспорт?
- А у меня времени нет, - сказал Джэк. Почему-то гордо. Хотя чем тут гордиться?
- Чем тут гордиться? - спросила я. Он задумался.
- Я работаю, - наконец объяснил он. - Ты же знаешь.
- Черт, ты похож на попугая, - не выдержала я. Ты же знаешь, ты же знаешь, заладил. Ну знаю, ну и что? Это не значит, что я это всецело одобряю и поддерживаю. И в любом случае, зачем тебе паспорт, если провести там ты можешь ровно неделю в году? Он тебе тогда не нужен, и нечего людям голову морочить.
- Каким людям? Ты знаешь, - добавил Джэк, подумав, - это всегда было для меня важно, иметь паспорт. Может, дело в том, что это просто кто я есть на самом деле?
- Русский?
- Ну да, русский?
- По-моему, ты человек без времени и зачем-то с русским паспортом. Зачем? Как ты думаешь, его наличие, особенно у всей компании - я имею в виду у нас всех, а мы все за тобой следуем - хорошо или плохо для нас? И зачем тогда Австралия?
Джэк молчал. Я гадала, понял он меня или нет. Может, как всегда, обиделся?
- Наверно, Том тоже считал, что он русский, если он влюбился в эту девицу и уехал, - наконец сказала я. - Если, конечно, все так и было.
- Какая связь? - возразил Джэк. - Какое отношение знакомство с девушкой и любовь имеют к паспортам? Какие паспорта у него были, да какие он взял, и так далее и тому подобное. Ну какая тут связь может быть? Скажи. Так же, как и с деньгами. Общеизвестно, что здесь связи нет и быть не может. Деньги и паспорта - отдельно, а любовь - отдельлно. Как мухи и котлеты, а может быть и еще больше.
- Ну ведь девица-то русская была, - возразила я. - И познакомился он с ней, потому что он сам русский.
- Это еще почему?
- Ну как же, как же. Он читает русский сегмент фейсбука, и так с ней и познакомился. Там ее выкопал где-то, среди заманчивых финансовых предложений для русско-говорящих людей.
- А-а, - сказал Джэк. - В общем и целом, хочу заметить, что ты рассуждаешь, как моя жена. Зачем русский паспорт, зачем русский паспорт, - передразнил меня он. Хочу и держу, тебе-то какое дело? Каждый сам для себя решает эти вопросы.
- Но если тебе всегда некогда им пользоваться нормально, чем тут гордиться? - сказала я. - Ну абсолютно нечем. И если тебе твоя контора это позволяет, и ты не чувствуешь, что без веских оснований этого делать не следует, их надо бы того...Я щелкнула пальцами в воздухе. - К ногтю. Потому что это, вообще-то, мало кому позволяется. Может быть, Тома потому и уволили? И теперь он шляется невесть где, невесть с кем. С какими-то брокерскими девушками из Бухареста. Поставь себя на место М., - закончила я.
- Я еще за Тома отвечаю? - Джэк стал таким красным, что почти что черным. - Он влюбился, понимаешь влю-бил-ся, - он произнес слово по слогам, видимо, чтобы мне было ясней. Влюбился и, судя по всему, убежал с возлюбленной.
Я пожала плечами. Действительно, повторять одно и то же, в конце концов, надоедает. И это тоже фактор в принятии решений, небезызвестный. Однако ж если он поехал в Бухарест, то на какие, как говорится, шиши? М., между прочим, еще хорошо держится.
Однако сколько бы мы ни копались в мотивах Тома, мы по-прежнему не знали, где он. Единственное, что прояснилось - он все это планировал и, видимо, довольно давно.
Бэтти звонила каждый день. Мы были теперь ее клиентами, так же как и Том, если, конечно, он все еще им был. Она была нашим брокером, и мы задавали ей массу вопросов. Мы говорили совсем не только о деньгах и финансах. Видимо, - это осознание пришло недели через две - близость, во всяком случае интеллектуальная, а может быть - и всякая другая - неизбежно возникает в этих отношениях. Бэтти очень нравилась Джэку, но и я почти не отставала от него. Будь на том конце провода мужчина или женщина - какая, в сущности, разница? Особенно, если вы познакомились онлайн, и всегда, или почти всегда, говорите по телефону о деньгах и финансах?
30.
В следующий раз во время разговора с Бэтти я прямо спросила ее, не знает ли она, где Том. Он наш близкий друг, - объяснила я, - мой и Джэка, М. он приходится мужем, поэтому, мы, естественно, знаем, что у него был аккаунт на их - как ее? - платформе, и Бэтти помогала его поддерживать. Он исчез примерно через месяц после того, как открыл аккаунт - добавила я. И, кажется, уехал заграницу.
- Нет, - сказала Бэтти. Она не знала, где Том, и ничего не слышала о том, что он уехал заграницу. - У нас были чисто деловые отношения, - закончила она. Похоже, оправдывалась, хотя в чем, собственно, можно оправдываться, если она ни о чем ничего не знала?
- Вы по-прежнему часто говорите с ним по телефону? - спросила я.
- Нет, - опять сказала Бэтти, после секундного колебания. Она не имела ни малейшего представления о том, где может быть Том, и по телефону с ним больше не разговаривает. Теперь, - добавила она, - если мы хотим открыть аккаунты на ее сайте, нам надо пройти верификацию. Каждый, кто открывает у них счет, должен это сделать.
Когда Бэтти, наконец, повесила трубку, я задала М. все тот же вопрос. Может, обратиться в полицию? Или куда там еще обращаются в подобных ситуациях? Но М. была уверена, что рано или поздно Том вернется - и зачем тогда делать его исчезновение - как это? - публичным и официальным?
19. Верификация.
Пару дней спустя Бэтти позвонила нам, как и обещала, чтобы помочь с верификацией. Надо подтвердить наши персоны, объяснила она, и без этого нечего и думать использовать их сайт.
- А что, у вас есть какие-то сомнения насчет нас? - рискнула я спросить. - Почему, собственно?
С другой стороны, у меня тоже были сомнения насчет Бэтти. Это ведь была девушка - которая вдруг, после заполнения найденной онлайн анкеты, позвонила, как говорится, out of the blue - откуда-то оттуда, из находящегося за пределами моего дома бескрайнего финансового пространства, по указанному в анкете номеру. По идее, она могла быть просто кем угодно - например, кем-то, кто знал о том, что я заполнила анкету. Однако ж кем бы она ни была - теперь она требовала подтверждения наших личностей - Джэка и моей. Следовало загрузить, с ее помощью, документы и фотографии.
Мне хотелось спросить, почему бы не использовать чьи-то еще фотографии - особенно, учитывая, насколько сомнительным выглядит это их предприятие, - но я удержалась.
- Все фотографии отфотошоплены, - только и сказала я. - Чтобы было красивей. И других нет.
Поэтому нас будут снимать видеокамерой, в разных ракурсах, - объяснила Бэтти. Можно было бы спросить о том, как полученный видео имидж будут затем сравнивать с моей персоной на том конце провода - по идее, это предполагает непрерывное использование видеокамеры? - но я опять воздержалась. Только пожаловалась на то, что уж больно процедура-то, верификация эта, сложная.
- Что делать, так это устроено, - только и сказала Бэтти. Похоже, ‘это’ было чем-то вроде большого чешуйчатого монстра с многими головами. После того, как ему отрубали одну голову - самую большую и голодную, - немедленно вырастало еще две.
Прошло еще пару дней. Время от времени я вспоминала о Бэтти и, наконец, решила поговорить о ней с Джэком.
- Ты осуждаешь Бэтти за то, чем она занимается? - спросила я Джэка.
Он задумался и не спешил с ответом.
- Ну знаешь, есть хорошее правило: не осуждай людей, которые находятся в ситуации, в которой ты никогда не был и не будешь. Может, его к Бэтти применить? В самом деле, может она большую семью содержит этими манипуляциями? Это делает ее лучше, на твой взгляд?
- Не уверен, - наконец сказал Джэк. - Сама подумай. Она убеждает людей, для которых двести и триста долларов что-то значат, расстаться с ними и выгодно вложить в их предприятие - эту самую платформу, где можно играть на относительном курсе валют и других вещах. При этом всю дорогу она знает, что, скорее всего, никто из них не увеличит вложенную сумму вдвое - кое-где у них правила такие, что сумма должна увеличиться вдвое, прежде, чем ты сможешь ее снять. А поскольку это почти невозможно, никто из этих бедолаг не получит своих денег назад. Не знаю, - закончил Джэк. - Как-то это выглядит очень не очень привлекательно.
- Чем это отличается от того же самого, но с большими суммами?
- Не знаю, - сказал Джэк. - Но факт тот, что действуют они, в случае личных вкладов - возможно, вкладов небольшого размера, а, может быть, и всех вообще - приблизительно по следующей схеме. Если, допустим ты покупаешь и продаешь что-то на форексе, он или она - брокеры- советуют тебе, какую пару купить. Скажем, американский доллар к евро, к йене или к нашему австралийскому. Если для того, чтобы ты что-то на этой сделке - обычно краткосрочной - заработал, нужно, чтобы курс американского доллара вырос - он вырастет, а если нужно, чтобы упал - упадет. Тем более несложно это сделать, если курс указанный на ихней, как ее, платформе - не обязан совпадать до сотых долей цента и даже доллара с тем, который в других местах. Он тебе сказал, что сделать, а дальше они подогнали цифирь на своей платформе так, чтобы он оказался прав - и, следуя его советам, ты угадал, что вырастет и что упадет. Может, еще денег вложишь, глядя на то, как это у них красиво мигает. Профессионализм называется .Делов-то - через несколько часов, когда твоя так называемая сделка закрыта - все можно в норму привести и сделать как у всех. Деньги, тобой таким интересным способом полученные, выдавать не обязательно. Хотя можно и выдать кое-кому иногда, для убедительности. Подумай, что это значит для тех, кто пытается что-то заработать другим способом.
- Каким?
- Например сделать что-то хорошее. Что-то такое, что имеет смысл.
- Приписки? - спросила я, затаив дыхание.
- Ну да, приписки, - подтвердил Джэк. - Так это называлось в старое доброе время.
- А что хорошее? - еще раз спросила я.
- Хорошее? Что? - не понял Джэк.
- Ну, ты говоришь: сделать что-то хорошее. Что хорошее?
- А-а. Ну подумай, что все эти возможности и их широкое распространение значат для тех, кто пытается что-то произвести. Что угодно: шкаф построить, сшить платье или может быть, книжку написать. В общем и целом, это значит, что просто в результате того, что ты сделал что-то хорошее и пытаешься это продать, ты навряд ли что-то заработаешь. Или навряд ли заработаешь что-то такое, что может сравниться по размеру с тем, что можно заработать с помощью этих их систем. Дистиллированных - одна цифирь, которой ктой-то довольно беззастенчиво манипулирует, и никакого реального продукта в поле зрения.
- Расстояние между качеством того, что ты продаешь, и полученной прибылью все время увеличивается? - спросила я, как следует подумав.
Джэк кивнул.
- А есть еще какие-то механизмы? - продолжала допрашивать я. Джэк не ответил.
Мне хотелось спросить - почему-же никакого реального продукта - там же написано часто, что это - шерсть, или сахар, или нефть. Вместо этого я сказала решительно:
- Я ее осуждаю.
- Кого?
- Бэтти.
- Не знаю, не знаю. Не стоит осуждать тех людей, которые находятся в ситуации, в которой ты никогда не был и не будешь. Я твердо придерживаюсь этого правила. Откуда ты знаешь, может она большую семью кормит таким образом.
- И что из этого следует? - спросила я упрямо. - Может, ей вообще на большую дорогу выйти с ножом? И кормить? Ты ее тогда осудишь?
- Зачем доводить до крайности каждое умозрительное построение, - возразил Джэк. А те, кто во всякой ситуации хочет остаться чистеньким, вот типа тебя, в конце концов оказываются в таком положении, как Том. И это еще в лучшем случае.
- Это в каком?
- Сама знаешь в каком, - пробурчал Джэк. - Нелучшем положении.
- Откуда ты знаешь? Может, он встретил очаровательную женщину, которая к тому же показала ему, как разбогатеть? - возразила я. - Вот он и подался в Бухарест. Как это: up and go? Почему-то это у меня вызывает мысль именно об up and go. Знаешь, есть такой breakfast в пакетиках, для тех, у кого нет времени нормально позавтракать. Что-то в этом духе.
- Шутить изволите, - Джэк пожал плечами. - На самом деле, если серьезно, - все люди делятся на тех, кто готов сделать хуже тем, кто к ним ближе, и на тех, кто готов сделать хуже тем, кто дальше. Посторонним или своим, попросту. Эта девица, очевидно, из тех, кто делает хуже тем, кто дальше. И может, все ее сословье. Ты что-то имеешь против? Лучше делать хуже тем, кто ближе?
- Не знаю, - наконец сказала я. Лучше не стоять перед таким выбором, мне кажется. Вот, скажем, у наших родителей его не было. У моих, во всяком случае. Почему это, ведь времена-то были намного хуже? И поэтому мне не хочется его делать. Я просто к этому не способна.
- Не способна, не способна, - кивнул Джэк. - И чем тут гордиться? Если человек к чему-то неспособен, тут гордиться нечем.
- Как насчет неспособности к грабежу и убийству? - парировала я.
- Ну, положим, это не убийство. Ведь все живы, кто был жив. А грабежом является то, что грабежом называется. Если это грабежом не называется, то оно им и не является.
- Просто люди еще не не придумали подходящего названия, - возразила я. Или может быть, не поняли, как все это соотносится с теми названиями, которые существуют. И потом, - я решила зайти с другой стороны, - утверждать, что одних людей надо судить и вообще рассматривать по каким-то иным правилам, чем других , - это все равно что призывать отменить этику. Для всех действуют разные правила, - в зависимости от того, кто их выгораживает, а также от того, кого они этим способом собираются содержать. Так?
- Примерно, - подтвердил Джэк. - Так не бывает, - добавил он, чтобы всюду прибавлялось. Это как закон сохранения материи. Если кому-то стало лучше, то кому-то стало хуже, и ничего тут не поделаешь. Если ты не хочешь никому делать хуже, то ты никому и не делаешь лучше. Просто сидишь.
- Но раньше так не было? - опять возразила я.
- Было, было. Просто ты имела дело с людьми, которые умудрялись этого не замечать.
- А как они умудрялись?
Джэк всем своим видом старался показать, что эту дискуссию в таком вот тоне можно вести бесконечно, но дело не в этом.
- Ты когда-нибудь слышалаа про надж, - наконец спросил он.
- Нет, а что это?
- Nudge. Английский термин. Черт его знает, как это переводится.
- И что это?
-Вообще-то это слово с каким-то абнормально широким значением. И может употребляться чуть ли не для всего, что влияет на твой денежный выбор. Реклама, например, word-of-mouth , то бишь передача слухов и прочих неформальных отзывов из уст в уста. Какой-то крен в ценах, когда дешевле то, что хотят, чтобы мы больше покупали.
- Так это почти все, - сказала я. - Что не влияет на мой денежный выбор?
- Вчерашний сон, - например. - Хотя знаешь, в каком контексте я в первый раз встретил это слово?
- В каком?
- Продажа музыкальных дисков, кассет и видеокассет, дивиди и прочее в таком духе. Книжек, наверно, тоже. Интересно, что там где-то в штатах жизнь в этом смысле - так я заключил после прочтения той книжонки, в которой я все это читал, - видимо, устроена в этом смысле довольно сильно иначе. Там все это очень часто продается киосками. Не онлайн даже, а просто физическими киосками, в которых живого человека может просто не быть. И если к живому продавцу ты можешь приставать с вопросами о том, где что достать, и настаивать на том, что ты хочешь то, а не это, то в полностью автоматизированном киоске это невозможно. Так я понял после чтения той книжонки. И кое-какие вещи могут быть просто unavailable в киоске. И это и формирует твой выбор. Ты, естественно, берешь в нем то, что доступно, а не то, что недоступно. И даже, если хочешь, это формирует популярность. Навряд ли то, что абсолютно недоступно, может быть особенно популярно.
- Не скажи, - опять возразила я. - А как же самиздат в Советском Союзе? Там же недоступное в обычной печати могло быть популярным? И даже, может быть, в каких-то случаях эта самая недоступность, элемент запретности, и делал его популярным?
- Это все может быть, - заметил Джэк, если где-то оно все-таки доступно. И если эта доступность, может и неофициальная, но широкая. И вообще все это другая жизнь, - заключил он.
- Ничего не другая, - заартачилась я. - Жизнь всегда одинаковая. А интернет на что? Какого-то такого замухрышку, типа Тома, он запросто может сделать светилом.
- Ну и как, сделал?
- Что?
- Сделал интернет Тома светилом?
- Ну может и нет, - согласилась я, - не совсем. Хотя отчасти, потому что интернет во многих отношениях, чем дальше, тем больше, похож на советскую официальную печать. А может и сделал - потому что это все же не то же самое.
- Ну ты даешь, - Джэк почти рассердился. - По-моему, все, что пока, несомненно, произошло, - он где-то на просторах интернета подцепил эту Бэтти - и теперь ищи его свищи. Насчет того, что в результате он сильно разбогател - так тут я сильно сомневаюсь.
- Так что, Бэтти и эти ее - как их - акции? - это надж?
- Нет, наверно, нет, - ответил Джэк. - Хотя слово такое эластичное, что его можно применить практически ко всему. Наверно нет. Просто еще один пример того, как можно - как это? - разорвать или ослабить связь между качеством чего-то и спросом и получаемой прибылью. Разные, понимаешь, есть механизмы.
Я глубокомысленно кивнула.
- Наверно, если с помощью Бэтти освободить тебя от небольшого количества свободных денег, - ты не потратишь их на что-то очень нежелательное. Типа книг и дисков, которых нет в ассортименте, а также издание собственных книг. Может это он, твой надж?
- Может, - согласился Джэк.
21. Исчезновения.
Мы с Джэком еще долго продолжали возобновлять этот разговор.
- Не стоит пытаться поставить себя на место других людей, - сказала я. - Это невозможно все равно. Есть какой-то другой способ судить о том, что можно и нельзя. Похоже, что мы просто забыли, какой.
- Так в чем вопрос?
- Вопрос...это не вопрос. А может и вопрос. Как думаешь, почему мы об этом забыли?
- Никто ничего не забывал, - сказал Джэк. - Но на самом деле, действительно, есть кое-какая разница. Когда в прошлом у тебя кто-то вытаскивал деньгу из кармана, этому могли быть свидетели. Кто-то увидит, или ты сама почувствуешь и просто схватишь его за руку.
- Ага, а там, глядишь, руку и отрубят.
- В любом случае, кто-то мог увидеть. А если кто-то списывает мелкие - и не такие уж мелкие суммы с твоего счета, мы этого не видим. То есть результат ты, может, и видишь, а не того, кто это делает.
- А-а, - сказала я. - Да, это похоже на правду. Резон.
- И это имеет непосредственное отношение к тому, что с ними потом происходит. И даже к тому, как мы к этому относимся, - закончил Джэк.
- А-а, - опять сказала я. - И как это называется?
М. остается одна.
Прошло несколько недель с того дня, как Том исчез. И вот в один прекрасный день М. обнаружила, что Джэк и я - мы тоже отсутствуем. Она убедилась в этом, просто постучав в нашу дверь. Что бы это могло значить? М. не находила никакого объяснения.
Допустим, Том рехнулся настолько, что поехал встречаться с кем-то, с кем он познакомился онлайн. Это уже невероятно. Суммы для этого требуются существенно большие, чем те, которыми может распоряжаться Том. Но странные вещи происходят в жизни - М. твердо верила в это. Насколько странные? И с кем они происходят? Хотя, с другой стороны, что же тут особенно странного? Он влюбился в кого-то, с кем познакомился онлайн, и стал искать выход из своего положения - и нашел - просто исчезнуть, никому ничего не говоря. Ничего себе выход. И хорошенькие, видимо, у нас всех - как это? - сформировались отношения. В конце концов, - решила М. - тот факт, что я бы никогда этого не сделала, еще не доказывает, что Том этого не сделал. И может, как раз наоборот? Хотя, пожалуй, это доказывает, что я его в сущности не знаю? М. не хотелось признавать, что она не знает Тома, - да и как это могло быть правдой, после стольких лет совместной жизни? Знает, не знает - все это условности. Может, если я его буду знать настолько, что пойму, как все это возможно, - то просто не смогу дальше жить? Вот я и не понимаю, - вздохнула М.
Однако ж деньги, необходимые на такое вот внезапное бегство - это еще не все.Что, интересно, он думает делать со своей работой? Хотя, с другой стороны, в последний год Тому почти совсем перестали давать его почасовую нагрузку - он преподавал живопись. Живопись маслом была его преподавательскй специальностью. Она свелась к минимуму, а потом и вовсе исчезла. Это еще не трагедия, - всегда считала М. Но с ней исчез и Том - что тут скажешь? А перед тем как исчезнуть - он - как бы это лучше сказать? - совершенно изменил свою творческую манеру. Он все меньше рисовал кистью на холсте, и перешел почти исключительно на стрит-арт. Баллончики, белые и не очень белые стены, риск быть застигнутым - видимо, все это отвечало чему-то в самой глубине его души.
Последнее время ей часто казалось, что он чувствует себя не в своей тарелке - и как-то - униженным, что ли? Неужели он выбрал такой вот способ борьбы со всем этим? Просто не сталкиваться с ситуациями, которые его унижают. Интересно, а там - там, где Том сейчас, их, что нет? И как он этого достиг? С другой стороны, если Том бежал именно от унизительных ситуаций и в первую очередь от них - в другом месте - в другой стране их, по идее, может быть сильно меньше?
М. краем сознания подумала, что направление ее мыслей - какое-то неправильное. Ведь все может быть совсем иначе. Чудесные неожиданности бывают в жизни и случаются с теми, кто их ищет. Что если, - продолжала фантазировать она, - он получил выгодный заказ? Какую-то комиссию. Последнее время - уже лет десять, наверное, Том занимался стрит-артом. Успех его в этом деле, как и во всем что делал Том - был переменным и каким-то некрепким и ненадежным, что ли. Кому-то, может, и нравилось, то что он делал, а многим совсем нет. Завоевание приемлемого - можно сказать, адекватного - социального положения никогда не было сильной чертой Тома. Пожалуй, следовало бы сказать, что это вообще не было его чертой. Никакой, ни сильной, ни слабой. Если смотреть на дело оптимистично - у Тома было много разных сторон. Но этой стороны у него попросту не было. Так уж получилось.
Тому всегда казалось - иногда М. с ним соглашалась, а иногда нет - что тут дело в Австралии. Сам Том был уверен, что если бы не Австралия - так, как получилось, все-таки получиться бы не могло. Как-то одно - как бы это назвать - усугубляло, а может, просто подчеркивало, другое. Странности Тома казались намного заметней и выступали ясней из-за того, что он жил в Австралии. Нелюдимый, замкнутый человек, который еще к тому же и эмигрант, становится в сто раз замкнутей и вообще странней - на взгляд окружающих, а ведь он-то и есть истина - если живет среди чужих людей. Пару раз обжегшись на молоке и убедившись, что не может сделать или достичь чего-то, что считал само собой разумеющимся - он начинает, как полагается, дуть на воду. А потом и вовсе уходит в свою скорлупу. Но скорлупа скорлупой, но желание бунтовать и самовыражаться у Тома не пропало, - с тоской думала М. Видимо, оно-то и было самым главным - тем, чего нельзя лишить, а все остальное - ну его к черту, забирайте, пожалуйста.
Да, Том в каком-то смысле был как лист Мебиуса. У него одна сторона, которая если, скажем, провести на ней линию ручкой, - постепенно переходит в другую. Так что две стороны - это в то же время одна.
Впрочем, безвестным он не был - все, кто интересовался темой, знали имя Тома, что тоже о чем-то говорит. Так, может, он получил заказ? Впрочем, М. знала, что так же вероятно было то, что у него какие-то связанные с этой работой неприятности. Это уже не раз случалось здесь, дома, в Мельбурне то есть. По ее сведениям, в последний раз это было пару лет назад - а может, она просто не знала? Была не в курсе его ежедневных дел? От этих неприятностей и к новой любви он и бежал. Оставалось только понять, на какие деньги он купил билет на самолет. Но ведь у художников всегда находились средства к решению проблем в этой ситуации? Странно, но, кажется, она не очень верит в то, что это по-прежнему так. Хотя- опять-таки, чудесные неожиданности происходят с теми, кто их ищет.
Вообще-то, - с раздражением подумала М. - раздражение прорывалось наружу, как она ни сдерживала себя , - трудно ждать нормального поведения от тех, кто занимается такими вещами. Если тебя то и дело начинает ловить полиция - за разбрызгивание краски на тех стенах, где городские власти или владельцы здания ее не хотят, - в конце концов ты становишься другим человеком. И неважно что это - хулиганство или высокое искусство, или, как тоже бывает - то и другое. Другим. И, наверно, бунтарство и неприятие чего-то в своей жизни принимает особые формы. Как это? Экстремальные, что ли? Впрочем, средства к бегству всегда находились в те времена, когда люди ездили на кораблях, а не на самолетах. Можно было, в крайнем случае, устроиться матросом.. И если пару месяцев проболеть цингой и морской болезнью, то в конце тебя просто обязано ждать что-то хорошее. Вот Гоген, например. Кажется, он не был матросом, но какая разница? Чем , собственно, Том не Гоген? Правда, Румыния - уж точно не Таити. Как, интересно, они относятся к бунтарскому искусству?
Ладно, но где же Джэк? И его жена? Может быть, все, кто имеет дело с Бэтти, постепенно исчезают? Этот вариант представлялся М. невероятным. Какое отношение весь этот трэйдинг, или как там его, может иметь к исчезновениям? Никакого. Однако есть, пожалуй, только один надежный способ это проверить - последовать их примеру, и самой завязать с Бэтти какие-то отношения. С чего они начали? М. вспомнила, что для начала нужно заполнить онлайн какие-то анкеты и потом дождаться звонка от Бэтти, и решила последовать примеру друзей. Правда, начинает казаться, что все это может быть просто опасным. Куда, в самом деле, они деваются? Допустим, Том влюбился в девицу и убежал с ней. А Джэк, а его жена? А если это почему-то опасно...М. отогнала эту мысль прочь. Не может быть. Почему-то ей казалось, что то, что случилось Джэком и его женой - совсем не то же самое, что случилось с Томом - иначе просто быть не может. Но какая разница? Их нет. Может, они обнаружили что-то новое касательно Тома и его местонахождения? И в спешке последовали за ним? Почему же они ей не сказали? Да нет, если бы это было правдой, они бы ее предупредили, М. была уверена. В конце концов, они близкие друзья - если, конечно, это еще так. В чем, интересно, главный интерес Джэка в поисках Тома?
М. постаралась успокоиться и, как полагается в таких случаях, consider her choices. Удивительно, какими бы дикими и неприятными ни были эти choices, абсолютно непереводимые, эта мантра всегда ее успокаивала.
- Во-первых, я могу обратиться за профессиональной помощью, - напомнила себе М. Есть же какие-то люди и организации, которые занимаются поиском пропавших людей. Но почему-то делать этого по-прежнему не хотелось. Внезапно она ощутила настоящую панику - и немедленно решила, что позвонит в полицию прямо сейчас. Потом паника прошла, как всегда проходит паника, М. успокоилась и отложила звонок в полицию. Она по-прежнему верила, что все исчезнувшие друзья найдутся, когда придет время.
Какие у нее еще оставались опции? Может быть, последовать примеру Тома и Джэка? То есть позвонить Бэтти, открыть аккаунт и следовать ее советам. А там будь что будет - она увидит. Иначе она никогда не поймет, и, главное, не почувствует - как все это могло произойти. М. нашла онлайн анкету, заполнила ее и стала ждать Бэттиного звонка. Это был, очевидно, лучший выбор, во всяком случае, из доступных на данный момент.
Она должна пройти тем же путем - и тогда она все поймет.
Бэтти и ее друзья.
Все шло по плану. Мы с Джэком заполнили анкеты онлайн , и буквально через пару дней нам позвонила молодая женщина. Представилась Бэтти. Признаться, я боялся, что может позвонить кто-нибудь еще, ведь навряд ли для вербовки новых клиентов у фирмочки, пусть даже самой маленькой, был только один человек. Однако это была она, Бэтти - вне всяких сомнений. Та самая девушка, которая посылала Тому любовные смски. И который пока не вернулся.
- Ты не думаешь, надеюсь, что он сорвался и двинул в Бухарест? - кажется, я говорила это Джэку не в первый уже раз. Нет, наверно, это кажется абсолютно невозможным, но ведь где-то он был? Если он жив, конечно.
- Вообрази, хотя бы на минуту, что у него в кармане миллион, - ответил Джэк. - В этом случае, что невероятного в том, чтобы сорваться и двинуть в Бухарест? Почти как выйти в соседнюю комнату, или доехать до следующей станции метро.
- Где он мог взять миллион, по-твоему?
- Что если он заработал его с ее помощью? Она же нам показала, в принципе, как. Покупаешь одну валюту и продаешь другую. Курс все время меняется, поэтому, если ты все делаешь вовремя и попадаешь в струю, то заработаешь кое-что.
- Кое-что или миллион?
- Почему ж не миллион?
-Знаешь что?
- Ну?
- А что, не бывает, что на разных платформах у одной и той же валюты курс разный? Скажем, я смотрю телевизор, и там говорят - наш австралийский доллар к американскому - тю-тю-тю, столько-то центов. А потом на своем телефоне открываю это ихнее приложение, и там курс другой. Не то чтоб в два раза другой, или даже полтора, но все-таки другой чуть-чуть, на десятые доли цента.
- Это не меняет принципиально общей картины.
- Принципиально, не принципиально, - заладил. Может, не принципиально, но меняет, сколько-то, что я могу заработать. Чем больше сумма, тем больше меняет, очевидно. Это они все время говорят: вложи больше, если хочешь заработать.
- Они это говорят, очевидно, чтоб заставить тебя расстаться с большей суммой.
- В этом смысле мне особенно нравится, что оставшиеся деньги можно вывести не всегда.
- Как не всегда?
- Да не всегда, тут же тебе уже объяснял кто-то. Если, скажем, у тебя осталось на их счету пара сотен, и ты понимаешь, что деньги только теряешь, и хочешь забрать, что осталось, то без Бэтти не дадут.
- Без брокера то бишь?
- Ну да.
- Вот он и убежал с ней.
- Рассказывай. На самом деле, там есть какое-то правило, согласно которому две сотни - это ниже порога вывода, слишком маленькая сумма, то есть. А если ты ровно столько хочешь положить на счет, - всегда пожалуйста.
- Не может быть, - замечаю я. - Просто средневековье какое-то, вассалы и смерды, и кто там еще был. Если я что-то положу на счет - их или еще какой - это мне принадлежит, что, собственно, и значит, что я всегда могу это взять. Это смысл слов, понимаешь? Мой, мое, моя, принадлежит, и тому подобное.
- Не всегда, - сказал он после секундного раздумья. Кое-какие, как их, фонды не позволяют вывести деньги в любой момент.
- Кое-какие супер фонды, пенсионные то есть, так устрены. Это твое, но деньги доступны по достижении определенного возраста.
Прошло еще пара дней.
- Ладно, давай попробуем, - сказала я наконец. Между прочим, если ее номер начинается с румынского кода, это еще не значит, что она действительно находится в Румынии.
- Я знаю. Как, между прочим, они это делают? И зачем?
- Я не знаю, но факт остается фактом. Наверно, затем, чтоб было труднее их найти. Вот ты же собралась искать Тома, а заодно и Бэтти, а заодно и выяснить, что значат все эти коды городов. Ia ne znaiu, no fakt ostaetsia faktom.
- Ну, это исключительная ситуация, а в нормальной жизни зачем бы мне пришло в голову ее искать?
- Ну например, чтобы деньги назад получить с своего приложения телефонного, те самые, которые ты с ее помощью вложила, - сказал Джек.
- Серьезно, похоже, что Том выбрал на сей раз какое-то другое направление, вместо его обычных однодневных вылазок с ночевками в отелях. И, думаю, он поехал с ней встречаться, А мы, между прочим, не знаем, где она. Номер мало что значит.
- А паспорт он взял? - меня вдруг посетила хорошая мысль. - А может, М. первой догадалась, что это нужно узнать, но я первой задала прямой вопрос.
- Если он где-то здесь недалеко, ему, очевидно, не нужен паспорт. С другой стороны, если он рехнулся настолько, что поехал с ней встречаться в Бухарест, Будапешт и тому подобное, так он бы паспорт взял. Так он его взял?
- Хороший вопрос, - заметил Джэк. У него их два, между прочим, как у всех нас. Один местный австралийский, и другой российский.
- Надо у М. спросить, - заметила я, - насчет паспорта. Она-то знает.
М. знала. Том взял два паспорта, значит, очевидно, собирался заграницу. Зачем только он взял два? И куда собрался с русским? Это оставалось неясным.
-Между прочим, - заметила я глубокомысленно, - это одна из тех довольно немногих ситуаций, когда русский паспорт может пригодиться. Раз Бэтти писала по-русски, а это следует из почты Тома, значит, скорее всего, у нее был русский паспорт. И жила она, вполне вероятно, в России. И Тому русский паспорт очень даже может пригодиться. Если, конечно, правда, что он поехал встречаться с этой русской девушкой, с которой познакомился онлайн, в Румынию.
- Я думаю да, - сказал Джэк. Чем, интересно, он оплачивает это путешествие? Но не русским же паспортом? Зачем он ему в этой ситуации?
- С девушкой из телефонного приложения. Как оно называется, еще раз?
- И все это доказывает, что это не пустой вопрос: если она, брокер то есть, сбежала с любовникм, заболела, умерла, и т.д. и т.п., как деньги-то обратно взять?
- А-а, - сказала М. Похоже до нее наконец дошло в полной мере.
- Да, похоже он уехал за границу, раз паспорта взял, - еще раз повторил Джэк. - Что делать-то теперь? Но почему немногих?
- Что немногих? - переспросила М.
- Ну кто-то из вас говорил: одна из немногих ситуаций, в которых имеет смысл иметь два паспорта и второй паспорт зачем-то нужен.
- Да, я действительно так думаю, - подтвердила я. - Потому что когда последний раз ты ездил туда, в Россию? И сколько времени там провел?
- Да в прошлом году, - ответил Джэк, помявшись. - И был около недели, как всегда. Ты знаешь.
- И что ты там делал?
- Провел какое-то время с друзьями, как всегда. Ты знаешь, - сказал он еще раз.
- Так для этого не нужен паспорт, - тон у меня был, я сама как-то с удивлением заметила, обвиняющий. - Совершенно не нужен. Можно было визу получить.
- А в чем разница? Почему бы не иметь его, если можно? Паспорт, я имею в виду? - спросил Джэк.
- Ну есть кое-какая. Для кое-кого. И странно, что ты этого не чувствуешь, - почему-то, опять заметила я, объяснять мне не хотелось, но обвинять хотелось. - И потом, если ты держишь русский паспорт, мог бы больше времени там провести, и делать что-нибудь, что имеет смысл.
- Как например?
- Ну что люди делают, нормальные там? Работать и учиться, жить, как люди живут. А если ты этого делать не собираешься, зачем тебе паспорт?
- А у меня времени нет, - сказал Джэк. Почему-то гордо. Хотя чем тут гордиться?
- Чем тут гордиться? - спросила я. Он задумался.
- Я работаю, - наконец объяснил он. - Ты же знаешь.
- Черт, ты похож на попугая, - не выдержала я. Ты же знаешь, ты же знаешь, заладил. Ну знаю, ну и что? Это не значит, что я это всецело одобряю и поддерживаю. И в любом случае, зачем тебе паспорт, если провести там ты можешь ровно неделю в году? Он тебе тогда не нужен, и нечего людям голову морочить.
- Каким людям? Ты знаешь, - добавил Джэк, подумав, - это всегда было для меня важно, иметь паспорт. Может, дело в том, что это просто кто я есть на самом деле?
- Русский?
- Ну да, русский?
- По-моему, ты человек без времени и зачем-то с русским паспортом. Зачем? Как ты думаешь, его наличие, особенно у всей компании - я имею в виду у нас всех, а мы все за тобой следуем - хорошо или плохо для нас? И зачем тогда Австралия?
Джэк молчал. Я гадала, понял он меня или нет. Может, как всегда, обиделся?
- Наверно, Том тоже считал, что он русский, если он влюбился в эту девицу и уехал, - наконец сказала я. - Если, конечно, все так и было.
- Какая связь? - возразил Джэк. - Какое отношение знакомство с девушкой и любовь имеют к паспортам? Какие паспорта у него были, да какие он взял, и так далее и тому подобное. Ну какая тут связь может быть? Скажи. Так же, как и с деньгами. Общеизвестно, что здесь связи нет и быть не может. Деньги и паспорта - отдельно, а любовь - отдельлно. Как мухи и котлеты, а может быть и еще больше.
- Ну ведь девица-то русская была, - возразила я. - И познакомился он с ней, потому что он сам русский.
- Это еще почему?
- Ну как же, как же. Он читает русский сегмент фейсбука, и так с ней и познакомился. Там ее выкопал где-то, среди заманчивых финансовых предложений для русско-говорящих людей.
- А-а, - сказал Джэк. - В общем и целом, хочу заметить, что ты рассуждаешь, как моя жена. Зачем русский паспорт, зачем русский паспорт, - передразнил меня он. Хочу и держу, тебе-то какое дело? Каждый сам для себя решает эти вопросы.
- Но если тебе всегда некогда им пользоваться нормально, чем тут гордиться? - сказала я. - Ну абсолютно нечем. И если тебе твоя контора это позволяет, и ты не чувствуешь, что без веских оснований этого делать не следует, их надо бы того...Я щелкнула пальцами в воздухе. - К ногтю. Потому что это, вообще-то, мало кому позволяется. Может быть, Тома потому и уволили? И теперь он шляется невесть где, невесть с кем. С какими-то брокерскими девушками из Бухареста. Поставь себя на место М., - закончила я.
- Я еще за Тома отвечаю? - Джэк стал таким красным, что почти что черным. - Он влюбился, понимаешь влю-бил-ся, - он произнес слово по слогам, видимо, чтобы мне было ясней. Влюбился и, судя по всему, убежал с возлюбленной.
Я пожала плечами. Действительно, повторять одно и то же, в конце концов, надоедает. И это тоже фактор в принятии решений, небезызвестный. Однако ж если он поехал в Бухарест, то на какие, как говорится, шиши? М., между прочим, еще хорошо держится.
Однако сколько бы мы ни копались в мотивах Тома, мы по-прежнему не знали, где он. Единственное, что прояснилось - он все это планировал и, видимо, довольно давно.
Бэтти звонила каждый день. Мы были теперь ее клиентами, так же как и Том, если, конечно, он все еще им был. Она была нашим брокером, и мы задавали ей массу вопросов. Мы говорили совсем не только о деньгах и финансах. Видимо, - это осознание пришло недели через две - близость, во всяком случае интеллектуальная, а может быть - и всякая другая - неизбежно возникает в этих отношениях. Бэтти очень нравилась Джэку, но и я почти не отставала от него. Будь на том конце провода мужчина или женщина - какая, в сущности, разница? Особенно, если вы познакомились онлайн, и всегда, или почти всегда, говорите по телефону о деньгах и финансах?
30.
В следующий раз во время разговора с Бэтти я прямо спросила ее, не знает ли она, где Том. Он наш близкий друг, - объяснила я, - мой и Джэка, М. он приходится мужем, поэтому, мы, естественно, знаем, что у него был аккаунт на их - как ее? - платформе, и Бэтти помогала его поддерживать. Он исчез примерно через месяц после того, как открыл аккаунт - добавила я. И, кажется, уехал заграницу.
- Нет, - сказала Бэтти. Она не знала, где Том, и ничего не слышала о том, что он уехал заграницу. - У нас были чисто деловые отношения, - закончила она. Похоже, оправдывалась, хотя в чем, собственно, можно оправдываться, если она ни о чем ничего не знала?
- Вы по-прежнему часто говорите с ним по телефону? - спросила я.
- Нет, - опять сказала Бэтти, после секундного колебания. Она не имела ни малейшего представления о том, где может быть Том, и по телефону с ним больше не разговаривает. Теперь, - добавила она, - если мы хотим открыть аккаунты на ее сайте, нам надо пройти верификацию. Каждый, кто открывает у них счет, должен это сделать.
Когда Бэтти, наконец, повесила трубку, я задала М. все тот же вопрос. Может, обратиться в полицию? Или куда там еще обращаются в подобных ситуациях? Но М. была уверена, что рано или поздно Том вернется - и зачем тогда делать его исчезновение - как это? - публичным и официальным?
19. Верификация.
Пару дней спустя Бэтти позвонила нам, как и обещала, чтобы помочь с верификацией. Надо подтвердить наши персоны, объяснила она, и без этого нечего и думать использовать их сайт.
- А что, у вас есть какие-то сомнения насчет нас? - рискнула я спросить. - Почему, собственно?
С другой стороны, у меня тоже были сомнения насчет Бэтти. Это ведь была девушка - которая вдруг, после заполнения найденной онлайн анкеты, позвонила, как говорится, out of the blue - откуда-то оттуда, из находящегося за пределами моего дома бескрайнего финансового пространства, по указанному в анкете номеру. По идее, она могла быть просто кем угодно - например, кем-то, кто знал о том, что я заполнила анкету. Однако ж кем бы она ни была - теперь она требовала подтверждения наших личностей - Джэка и моей. Следовало загрузить, с ее помощью, документы и фотографии.
Мне хотелось спросить, почему бы не использовать чьи-то еще фотографии - особенно, учитывая, насколько сомнительным выглядит это их предприятие, - но я удержалась.
- Все фотографии отфотошоплены, - только и сказала я. - Чтобы было красивей. И других нет.
Поэтому нас будут снимать видеокамерой, в разных ракурсах, - объяснила Бэтти. Можно было бы спросить о том, как полученный видео имидж будут затем сравнивать с моей персоной на том конце провода - по идее, это предполагает непрерывное использование видеокамеры? - но я опять воздержалась. Только пожаловалась на то, что уж больно процедура-то, верификация эта, сложная.
- Что делать, так это устроено, - только и сказала Бэтти. Похоже, ‘это’ было чем-то вроде большого чешуйчатого монстра с многими головами. После того, как ему отрубали одну голову - самую большую и голодную, - немедленно вырастало еще две.
Прошло еще пару дней. Время от времени я вспоминала о Бэтти и, наконец, решила поговорить о ней с Джэком.
- Ты осуждаешь Бэтти за то, чем она занимается? - спросила я Джэка.
Он задумался и не спешил с ответом.
- Ну знаешь, есть хорошее правило: не осуждай людей, которые находятся в ситуации, в которой ты никогда не был и не будешь. Может, его к Бэтти применить? В самом деле, может она большую семью содержит этими манипуляциями? Это делает ее лучше, на твой взгляд?
- Не уверен, - наконец сказал Джэк. - Сама подумай. Она убеждает людей, для которых двести и триста долларов что-то значат, расстаться с ними и выгодно вложить в их предприятие - эту самую платформу, где можно играть на относительном курсе валют и других вещах. При этом всю дорогу она знает, что, скорее всего, никто из них не увеличит вложенную сумму вдвое - кое-где у них правила такие, что сумма должна увеличиться вдвое, прежде, чем ты сможешь ее снять. А поскольку это почти невозможно, никто из этих бедолаг не получит своих денег назад. Не знаю, - закончил Джэк. - Как-то это выглядит очень не очень привлекательно.
- Чем это отличается от того же самого, но с большими суммами?
- Не знаю, - сказал Джэк. - Но факт тот, что действуют они, в случае личных вкладов - возможно, вкладов небольшого размера, а, может быть, и всех вообще - приблизительно по следующей схеме. Если, допустим ты покупаешь и продаешь что-то на форексе, он или она - брокеры- советуют тебе, какую пару купить. Скажем, американский доллар к евро, к йене или к нашему австралийскому. Если для того, чтобы ты что-то на этой сделке - обычно краткосрочной - заработал, нужно, чтобы курс американского доллара вырос - он вырастет, а если нужно, чтобы упал - упадет. Тем более несложно это сделать, если курс указанный на ихней, как ее, платформе - не обязан совпадать до сотых долей цента и даже доллара с тем, который в других местах. Он тебе сказал, что сделать, а дальше они подогнали цифирь на своей платформе так, чтобы он оказался прав - и, следуя его советам, ты угадал, что вырастет и что упадет. Может, еще денег вложишь, глядя на то, как это у них красиво мигает. Профессионализм называется .Делов-то - через несколько часов, когда твоя так называемая сделка закрыта - все можно в норму привести и сделать как у всех. Деньги, тобой таким интересным способом полученные, выдавать не обязательно. Хотя можно и выдать кое-кому иногда, для убедительности. Подумай, что это значит для тех, кто пытается что-то заработать другим способом.
- Каким?
- Например сделать что-то хорошее. Что-то такое, что имеет смысл.
- Приписки? - спросила я, затаив дыхание.
- Ну да, приписки, - подтвердил Джэк. - Так это называлось в старое доброе время.
- А что хорошее? - еще раз спросила я.
- Хорошее? Что? - не понял Джэк.
- Ну, ты говоришь: сделать что-то хорошее. Что хорошее?
- А-а. Ну подумай, что все эти возможности и их широкое распространение значат для тех, кто пытается что-то произвести. Что угодно: шкаф построить, сшить платье или может быть, книжку написать. В общем и целом, это значит, что просто в результате того, что ты сделал что-то хорошее и пытаешься это продать, ты навряд ли что-то заработаешь. Или навряд ли заработаешь что-то такое, что может сравниться по размеру с тем, что можно заработать с помощью этих их систем. Дистиллированных - одна цифирь, которой ктой-то довольно беззастенчиво манипулирует, и никакого реального продукта в поле зрения.
- Расстояние между качеством того, что ты продаешь, и полученной прибылью все время увеличивается? - спросила я, как следует подумав.
Джэк кивнул.
- А есть еще какие-то механизмы? - продолжала допрашивать я. Джэк не ответил.
Мне хотелось спросить - почему-же никакого реального продукта - там же написано часто, что это - шерсть, или сахар, или нефть. Вместо этого я сказала решительно:
- Я ее осуждаю.
- Кого?
- Бэтти.
- Не знаю, не знаю. Не стоит осуждать тех людей, которые находятся в ситуации, в которой ты никогда не был и не будешь. Я твердо придерживаюсь этого правила. Откуда ты знаешь, может она большую семью кормит таким образом.
- И что из этого следует? - спросила я упрямо. - Может, ей вообще на большую дорогу выйти с ножом? И кормить? Ты ее тогда осудишь?
- Зачем доводить до крайности каждое умозрительное построение, - возразил Джэк. А те, кто во всякой ситуации хочет остаться чистеньким, вот типа тебя, в конце концов оказываются в таком положении, как Том. И это еще в лучшем случае.
- Это в каком?
- Сама знаешь в каком, - пробурчал Джэк. - Нелучшем положении.
- Откуда ты знаешь? Может, он встретил очаровательную женщину, которая к тому же показала ему, как разбогатеть? - возразила я. - Вот он и подался в Бухарест. Как это: up and go? Почему-то это у меня вызывает мысль именно об up and go. Знаешь, есть такой breakfast в пакетиках, для тех, у кого нет времени нормально позавтракать. Что-то в этом духе.
- Шутить изволите, - Джэк пожал плечами. - На самом деле, если серьезно, - все люди делятся на тех, кто готов сделать хуже тем, кто к ним ближе, и на тех, кто готов сделать хуже тем, кто дальше. Посторонним или своим, попросту. Эта девица, очевидно, из тех, кто делает хуже тем, кто дальше. И может, все ее сословье. Ты что-то имеешь против? Лучше делать хуже тем, кто ближе?
- Не знаю, - наконец сказала я. Лучше не стоять перед таким выбором, мне кажется. Вот, скажем, у наших родителей его не было. У моих, во всяком случае. Почему это, ведь времена-то были намного хуже? И поэтому мне не хочется его делать. Я просто к этому не способна.
- Не способна, не способна, - кивнул Джэк. - И чем тут гордиться? Если человек к чему-то неспособен, тут гордиться нечем.
- Как насчет неспособности к грабежу и убийству? - парировала я.
- Ну, положим, это не убийство. Ведь все живы, кто был жив. А грабежом является то, что грабежом называется. Если это грабежом не называется, то оно им и не является.
- Просто люди еще не не придумали подходящего названия, - возразила я. Или может быть, не поняли, как все это соотносится с теми названиями, которые существуют. И потом, - я решила зайти с другой стороны, - утверждать, что одних людей надо судить и вообще рассматривать по каким-то иным правилам, чем других , - это все равно что призывать отменить этику. Для всех действуют разные правила, - в зависимости от того, кто их выгораживает, а также от того, кого они этим способом собираются содержать. Так?
- Примерно, - подтвердил Джэк. - Так не бывает, - добавил он, чтобы всюду прибавлялось. Это как закон сохранения материи. Если кому-то стало лучше, то кому-то стало хуже, и ничего тут не поделаешь. Если ты не хочешь никому делать хуже, то ты никому и не делаешь лучше. Просто сидишь.
- Но раньше так не было? - опять возразила я.
- Было, было. Просто ты имела дело с людьми, которые умудрялись этого не замечать.
- А как они умудрялись?
Джэк всем своим видом старался показать, что эту дискуссию в таком вот тоне можно вести бесконечно, но дело не в этом.
- Ты когда-нибудь слышалаа про надж, - наконец спросил он.
- Нет, а что это?
- Nudge. Английский термин. Черт его знает, как это переводится.
- И что это?
-Вообще-то это слово с каким-то абнормально широким значением. И может употребляться чуть ли не для всего, что влияет на твой денежный выбор. Реклама, например, word-of-mouth , то бишь передача слухов и прочих неформальных отзывов из уст в уста. Какой-то крен в ценах, когда дешевле то, что хотят, чтобы мы больше покупали.
- Так это почти все, - сказала я. - Что не влияет на мой денежный выбор?
- Вчерашний сон, - например. - Хотя знаешь, в каком контексте я в первый раз встретил это слово?
- В каком?
- Продажа музыкальных дисков, кассет и видеокассет, дивиди и прочее в таком духе. Книжек, наверно, тоже. Интересно, что там где-то в штатах жизнь в этом смысле - так я заключил после прочтения той книжонки, в которой я все это читал, - видимо, устроена в этом смысле довольно сильно иначе. Там все это очень часто продается киосками. Не онлайн даже, а просто физическими киосками, в которых живого человека может просто не быть. И если к живому продавцу ты можешь приставать с вопросами о том, где что достать, и настаивать на том, что ты хочешь то, а не это, то в полностью автоматизированном киоске это невозможно. Так я понял после чтения той книжонки. И кое-какие вещи могут быть просто unavailable в киоске. И это и формирует твой выбор. Ты, естественно, берешь в нем то, что доступно, а не то, что недоступно. И даже, если хочешь, это формирует популярность. Навряд ли то, что абсолютно недоступно, может быть особенно популярно.
- Не скажи, - опять возразила я. - А как же самиздат в Советском Союзе? Там же недоступное в обычной печати могло быть популярным? И даже, может быть, в каких-то случаях эта самая недоступность, элемент запретности, и делал его популярным?
- Это все может быть, - заметил Джэк, если где-то оно все-таки доступно. И если эта доступность, может и неофициальная, но широкая. И вообще все это другая жизнь, - заключил он.
- Ничего не другая, - заартачилась я. - Жизнь всегда одинаковая. А интернет на что? Какого-то такого замухрышку, типа Тома, он запросто может сделать светилом.
- Ну и как, сделал?
- Что?
- Сделал интернет Тома светилом?
- Ну может и нет, - согласилась я, - не совсем. Хотя отчасти, потому что интернет во многих отношениях, чем дальше, тем больше, похож на советскую официальную печать. А может и сделал - потому что это все же не то же самое.
- Ну ты даешь, - Джэк почти рассердился. - По-моему, все, что пока, несомненно, произошло, - он где-то на просторах интернета подцепил эту Бэтти - и теперь ищи его свищи. Насчет того, что в результате он сильно разбогател - так тут я сильно сомневаюсь.
- Так что, Бэтти и эти ее - как их - акции? - это надж?
- Нет, наверно, нет, - ответил Джэк. - Хотя слово такое эластичное, что его можно применить практически ко всему. Наверно нет. Просто еще один пример того, как можно - как это? - разорвать или ослабить связь между качеством чего-то и спросом и получаемой прибылью. Разные, понимаешь, есть механизмы.
Я глубокомысленно кивнула.
- Наверно, если с помощью Бэтти освободить тебя от небольшого количества свободных денег, - ты не потратишь их на что-то очень нежелательное. Типа книг и дисков, которых нет в ассортименте, а также издание собственных книг. Может это он, твой надж?
- Может, - согласился Джэк.
21. Исчезновения.
Мы с Джэком еще долго продолжали возобновлять этот разговор.
- Не стоит пытаться поставить себя на место других людей, - сказала я. - Это невозможно все равно. Есть какой-то другой способ судить о том, что можно и нельзя. Похоже, что мы просто забыли, какой.
- Так в чем вопрос?
- Вопрос...это не вопрос. А может и вопрос. Как думаешь, почему мы об этом забыли?
- Никто ничего не забывал, - сказал Джэк. - Но на самом деле, действительно, есть кое-какая разница. Когда в прошлом у тебя кто-то вытаскивал деньгу из кармана, этому могли быть свидетели. Кто-то увидит, или ты сама почувствуешь и просто схватишь его за руку.
- Ага, а там, глядишь, руку и отрубят.
- В любом случае, кто-то мог увидеть. А если кто-то списывает мелкие - и не такие уж мелкие суммы с твоего счета, мы этого не видим. То есть результат ты, может, и видишь, а не того, кто это делает.
- А-а, - сказала я. - Да, это похоже на правду. Резон.
- И это имеет непосредственное отношение к тому, что с ними потом происходит. И даже к тому, как мы к этому относимся, - закончил Джэк.
- А-а, - опять сказала я. - И как это называется?
М. остается одна.
Прошло несколько недель с того дня, как Том исчез. И вот в один прекрасный день М. обнаружила, что Джэк и я - мы тоже отсутствуем. Она убедилась в этом, просто постучав в нашу дверь. Что бы это могло значить? М. не находила никакого объяснения.
Допустим, Том рехнулся настолько, что поехал встречаться с кем-то, с кем он познакомился онлайн. Это уже невероятно. Суммы для этого требуются существенно большие, чем те, которыми может распоряжаться Том. Но странные вещи происходят в жизни - М. твердо верила в это. Насколько странные? И с кем они происходят? Хотя, с другой стороны, что же тут особенно странного? Он влюбился в кого-то, с кем познакомился онлайн, и стал искать выход из своего положения - и нашел - просто исчезнуть, никому ничего не говоря. Ничего себе выход. И хорошенькие, видимо, у нас всех - как это? - сформировались отношения. В конце концов, - решила М. - тот факт, что я бы никогда этого не сделала, еще не доказывает, что Том этого не сделал. И может, как раз наоборот? Хотя, пожалуй, это доказывает, что я его в сущности не знаю? М. не хотелось признавать, что она не знает Тома, - да и как это могло быть правдой, после стольких лет совместной жизни? Знает, не знает - все это условности. Может, если я его буду знать настолько, что пойму, как все это возможно, - то просто не смогу дальше жить? Вот я и не понимаю, - вздохнула М.
Однако ж деньги, необходимые на такое вот внезапное бегство - это еще не все.Что, интересно, он думает делать со своей работой? Хотя, с другой стороны, в последний год Тому почти совсем перестали давать его почасовую нагрузку - он преподавал живопись. Живопись маслом была его преподавательскй специальностью. Она свелась к минимуму, а потом и вовсе исчезла. Это еще не трагедия, - всегда считала М. Но с ней исчез и Том - что тут скажешь? А перед тем как исчезнуть - он - как бы это лучше сказать? - совершенно изменил свою творческую манеру. Он все меньше рисовал кистью на холсте, и перешел почти исключительно на стрит-арт. Баллончики, белые и не очень белые стены, риск быть застигнутым - видимо, все это отвечало чему-то в самой глубине его души.
Последнее время ей часто казалось, что он чувствует себя не в своей тарелке - и как-то - униженным, что ли? Неужели он выбрал такой вот способ борьбы со всем этим? Просто не сталкиваться с ситуациями, которые его унижают. Интересно, а там - там, где Том сейчас, их, что нет? И как он этого достиг? С другой стороны, если Том бежал именно от унизительных ситуаций и в первую очередь от них - в другом месте - в другой стране их, по идее, может быть сильно меньше?
М. краем сознания подумала, что направление ее мыслей - какое-то неправильное. Ведь все может быть совсем иначе. Чудесные неожиданности бывают в жизни и случаются с теми, кто их ищет. Что если, - продолжала фантазировать она, - он получил выгодный заказ? Какую-то комиссию. Последнее время - уже лет десять, наверное, Том занимался стрит-артом. Успех его в этом деле, как и во всем что делал Том - был переменным и каким-то некрепким и ненадежным, что ли. Кому-то, может, и нравилось, то что он делал, а многим совсем нет. Завоевание приемлемого - можно сказать, адекватного - социального положения никогда не было сильной чертой Тома. Пожалуй, следовало бы сказать, что это вообще не было его чертой. Никакой, ни сильной, ни слабой. Если смотреть на дело оптимистично - у Тома было много разных сторон. Но этой стороны у него попросту не было. Так уж получилось.
Тому всегда казалось - иногда М. с ним соглашалась, а иногда нет - что тут дело в Австралии. Сам Том был уверен, что если бы не Австралия - так, как получилось, все-таки получиться бы не могло. Как-то одно - как бы это назвать - усугубляло, а может, просто подчеркивало, другое. Странности Тома казались намного заметней и выступали ясней из-за того, что он жил в Австралии. Нелюдимый, замкнутый человек, который еще к тому же и эмигрант, становится в сто раз замкнутей и вообще странней - на взгляд окружающих, а ведь он-то и есть истина - если живет среди чужих людей. Пару раз обжегшись на молоке и убедившись, что не может сделать или достичь чего-то, что считал само собой разумеющимся - он начинает, как полагается, дуть на воду. А потом и вовсе уходит в свою скорлупу. Но скорлупа скорлупой, но желание бунтовать и самовыражаться у Тома не пропало, - с тоской думала М. Видимо, оно-то и было самым главным - тем, чего нельзя лишить, а все остальное - ну его к черту, забирайте, пожалуйста.
Да, Том в каком-то смысле был как лист Мебиуса. У него одна сторона, которая если, скажем, провести на ней линию ручкой, - постепенно переходит в другую. Так что две стороны - это в то же время одна.
Впрочем, безвестным он не был - все, кто интересовался темой, знали имя Тома, что тоже о чем-то говорит. Так, может, он получил заказ? Впрочем, М. знала, что так же вероятно было то, что у него какие-то связанные с этой работой неприятности. Это уже не раз случалось здесь, дома, в Мельбурне то есть. По ее сведениям, в последний раз это было пару лет назад - а может, она просто не знала? Была не в курсе его ежедневных дел? От этих неприятностей и к новой любви он и бежал. Оставалось только понять, на какие деньги он купил билет на самолет. Но ведь у художников всегда находились средства к решению проблем в этой ситуации? Странно, но, кажется, она не очень верит в то, что это по-прежнему так. Хотя- опять-таки, чудесные неожиданности происходят с теми, кто их ищет.
Вообще-то, - с раздражением подумала М. - раздражение прорывалось наружу, как она ни сдерживала себя , - трудно ждать нормального поведения от тех, кто занимается такими вещами. Если тебя то и дело начинает ловить полиция - за разбрызгивание краски на тех стенах, где городские власти или владельцы здания ее не хотят, - в конце концов ты становишься другим человеком. И неважно что это - хулиганство или высокое искусство, или, как тоже бывает - то и другое. Другим. И, наверно, бунтарство и неприятие чего-то в своей жизни принимает особые формы. Как это? Экстремальные, что ли? Впрочем, средства к бегству всегда находились в те времена, когда люди ездили на кораблях, а не на самолетах. Можно было, в крайнем случае, устроиться матросом.. И если пару месяцев проболеть цингой и морской болезнью, то в конце тебя просто обязано ждать что-то хорошее. Вот Гоген, например. Кажется, он не был матросом, но какая разница? Чем , собственно, Том не Гоген? Правда, Румыния - уж точно не Таити. Как, интересно, они относятся к бунтарскому искусству?
Ладно, но где же Джэк? И его жена? Может быть, все, кто имеет дело с Бэтти, постепенно исчезают? Этот вариант представлялся М. невероятным. Какое отношение весь этот трэйдинг, или как там его, может иметь к исчезновениям? Никакого. Однако есть, пожалуй, только один надежный способ это проверить - последовать их примеру, и самой завязать с Бэтти какие-то отношения. С чего они начали? М. вспомнила, что для начала нужно заполнить онлайн какие-то анкеты и потом дождаться звонка от Бэтти, и решила последовать примеру друзей. Правда, начинает казаться, что все это может быть просто опасным. Куда, в самом деле, они деваются? Допустим, Том влюбился в девицу и убежал с ней. А Джэк, а его жена? А если это почему-то опасно...М. отогнала эту мысль прочь. Не может быть. Почему-то ей казалось, что то, что случилось Джэком и его женой - совсем не то же самое, что случилось с Томом - иначе просто быть не может. Но какая разница? Их нет. Может, они обнаружили что-то новое касательно Тома и его местонахождения? И в спешке последовали за ним? Почему же они ей не сказали? Да нет, если бы это было правдой, они бы ее предупредили, М. была уверена. В конце концов, они близкие друзья - если, конечно, это еще так. В чем, интересно, главный интерес Джэка в поисках Тома?
М. постаралась успокоиться и, как полагается в таких случаях, consider her choices. Удивительно, какими бы дикими и неприятными ни были эти choices, абсолютно непереводимые, эта мантра всегда ее успокаивала.
- Во-первых, я могу обратиться за профессиональной помощью, - напомнила себе М. Есть же какие-то люди и организации, которые занимаются поиском пропавших людей. Но почему-то делать этого по-прежнему не хотелось. Внезапно она ощутила настоящую панику - и немедленно решила, что позвонит в полицию прямо сейчас. Потом паника прошла, как всегда проходит паника, М. успокоилась и отложила звонок в полицию. Она по-прежнему верила, что все исчезнувшие друзья найдутся, когда придет время.
Какие у нее еще оставались опции? Может быть, последовать примеру Тома и Джэка? То есть позвонить Бэтти, открыть аккаунт и следовать ее советам. А там будь что будет - она увидит. Иначе она никогда не поймет, и, главное, не почувствует - как все это могло произойти. М. нашла онлайн анкету, заполнила ее и стала ждать Бэттиного звонка. Это был, очевидно, лучший выбор, во всяком случае, из доступных на данный момент.
Она должна пройти тем же путем - и тогда она все поймет.
Бэтти и ее друзья.