Ясная Поляна 15 лет назад
С чего-то надо начать, начну издалека. Как будет протекать мой рассказ-рассуждение и всякие там впечатления, ещё не знаю, знаю лишь, что одной частью дело не обойдётся.
Много и часто ли мне приходилось сталкиваться с творчеством Льва Николаевича Толстого? Да, нет, пожалуй. Читала в детстве коротенькие рассказы для самостоятельного чтения «Косточка», «Корова», «Филипок»... Мы ещё вернёмся к этим рассказам, когда речь пойдёт об авторских правах и завещании Льва Николаевича. А я любила по-моему книгу больше за чудные иллюстрации А.Ф. Пахомова, до сих пор перед глазами. Странные и жадные родители в рассказах меня скорее удивляли. Папа, пересчитывающий сливы перед обедом, как бы кто лишнее не утяну... В то же время читать эти короткие и простые рассказы очень удобно, сын мой начинал с них же ещё будучи дошкольником. Потом читала, а позже перечитывала с сыном «Детство. Отрочество. Юность». Небольшие рассказы и притчи иногда перечитываю. «Чем люди живы» по сердцу мне. «Поликушка», «Холстомер», «Смерть Ивана Ильича» - это прям моё - расковырять, раскровянить себе рану где-то в глубине души и упиваться этим. «Войну и мир» пришлось читать дважды, но именно пришлось. Первый раз - для собственного образования, второй раз - сыну. Ребёнок наотрез отказался читать роман в школе, он к тому времени перешёл уже из языковой гуманитарной школы в математическую, и давай фортели выкидывать. Не могла же я ему позволить оставлять такой пробел, вот и читала вслух, закладки для уроков делала, пометки на полях и т.д.
К чему все эти рассуждения, наверное, ещё что-то читала, и прочитанное будет всплывать по ходу моего письма, но я не совсем про это хотела поговорить, а как раз про то, что не сильно сведущая в творчестве Толстого, всегда была загипнотизирована этим каноническим образом классика русской литературы. Для меня он фигура почти эпическая, обросшая мифами и легендами. Тем больше вопросов всегда возникает. К примеру, как жилось его многочисленным родственникам (жене, детям) в тени славы писателя.
Не один раз была я в Ясной Поляне. Впервые посещала в 15 лет. Ездили зимой, и добирались как-то очень трудно.
Теперь до Козловой Засеки ходит скоростной поезд, до станции, что в пяти верстах от Ясной Поляны.
Очень красиво и оригинально оформлена станция и привокзальная площадь.
Сразу окунаешься в атмосферу позапрошлого века.
Сына возили, когда ему исполнилось одиннадцать. К тому времени (разрыв между посещениями 19 лет) мне казалось, что я совершенно забыла свою первую экскурсию по яснополянским местам, но чудо, ступив на родную землю писателя, словно открыла знакомую книгу.
Большой пруд в усадьбе и баня на берегу
Центральная усадьба, дом-музей Л.Н. Толстого
Мемориальный дом Л. Н. Толстого представляет собой один из двух флигелей большого яснополянского ансамбля, построенных в первой четверти XIX века дедом Толстого Н. С. Волконским. После возвращения в 1856 году из Петербурга в Ясную Поляну Л.Н. Толстой поселился в северо-восточном флигеле. Большого дома, в котором родился и провёл свои детские годы писатель, уже не было, так как он был продан и разобран в 1854 году. По мере увеличения семьи Толстого в разное время (1866, 1871, 1893 годы) к флигелю делались пристройки. Известная по многим фотографиям крытая большая терраса с юго-западной стороны дома построена в 1892 году. Так постепенно флигель превратился в дом, именовавшийся в семье Толстых «большим».
Терраса дома с резными фрагментами. Терраса - любимое место хозяев и гостей летом.
Помню, рассказывали, что резьбу собственноручно делал Толстой (здесь я могу ошибаться).
И по-моему, делалась резьба по подобию бумажных гирлянд, флажков и снежинок. Знаете, да? Когда бумага складывается в несколько раз, ножницами делаются насечки и вырезы, а когда бумагу раскрывают, там целая гармошка симметричных фигурок. Узор террасы по эффекту очень похож на описанное мной детское развлечение.
Кстати, терраса очень знаменита. Мало того, что на ней перебывало ужас сколько известных людей, приезжавших в гости к Толстому, так она ещё часто попадает на фотографии тех лет, и вы её могли видеть на снимках. А фотографий сохранилось не мало. Не только приезжающие в усадьбу именитые фотографы оставили для потомков свои снимки, фотографией также увлекалась одна из дочерей Льва Николаевича.
Ой, как мне нравится эта старинная фотография, на которой Лев Толстой изображён с крестьянкой.
Какой колорит!
В доме для меня тоже оказалось всё знакомо. Словно в Ясной Поляне память проясняется... Вот диван, на котором Софья Андреевна родила всех своих детей, вот кабинет писателя со столом, втиснутым между томами книг, вот портретная галерея в столовой, среди картин и портрет Льва Николаевича. Как только экскурсовод спросила, не кажется ли нам портрет чем-то странный, тут же вспомнила историю его написания. «Из опасения, что продолжительные сеансы могут утомить писателя, художник Иван Крамской не злоупотреблял любезностью хозяина, а всячески старался сократить сеансы. Для ускорения же дела устроил манекен и писал все, кроме лица, без натуры». Для этого у писателя была одолжена рубашка, Крамской набивал её соломой, чтобы придать одежде объём и форму человеческого тела, и так рисовал с натуры без самой натуры. Если честно, тело на картине, действительно, напоминает тюфячок.
На самом деле история намного интереснее и начало берёт издалека. А в результате, в Ясной Поляне в 1873 году Иван Крамской одновременно написал два портрета Льва Николаевича.
Для толстоведов бо́льший интерес, конечно, представляет эта фотография, чем с крестьянкой.
Здесь Лев Толстой с сестрой Марией. Ясная Поляна, 1908. Фото Карла Буллы
О картине в столовой. Дело было так. Известный московский меценат Павел Третьяков неоднократно выражал желание иметь в своей галерее коллекцию портретов знаменитых писателей своего времени. В ней уже были представлены портреты Ивана Тургенева, Фёдора Достоевского, Николая Некрасова, Михаила Салтыкова-Щедрина. Не хватало портрета Льва Толстого. Однако писатель категорически был против и никак не соглашался позировать. Очутившись летом 1873 года невдалеке от Ясной Поляны, Крамской решил сделать все усилия с своей стороны, чтобы написать портрет Толстого. Художнику было известно, что это не так-то легко сделать. В тот период времени Толстой решительно уклонялся не только от сеансов перед художниками, но даже и от фотографирования своих портретов.
Далее из воспоминаний П.А. Сергеенко. Крамской пробовал осторожно подходить к вопросу то с одной стороны, то с другой, но всюду натыкался на решительный отказ. Истощив все доводы, Крамской взял с грустью последний аккорд:
- Я не буду больше настаивать. И, разумеется, должен отказаться от всякой надежды написать ваш портрет. Но портрет ваш должен быть в Третьяковской галерее. И он будет написан.
- А каким образом? - спросил Толстой, устремив испытующе сверлящий взгляд на Крамского.
- Очень просто. Я, разумеется, не напишу вашего портрета. И никто из современных художников не напишет его. Но ваш портрет напишут для Третьяковской галереи лет через 30-40 заглазно. И человечеству останется только пожалеть, что портрет ваш не был правдиво написан с натуры вашим современником.
Толстой ничего на это не возразил и задумался. Крамской почувствовала что стена начинает двигаться, и повел атаку с новой силой.
- Я, наконец, согласен, - сказал он, - написать ваш портрет на таких условиях: если почему-нибудь вы найдете его не удовлетворяющим вас, то он будет немедленно уничтожен. Затем: хотя написанный мною портрет и будет считаться собственностью Третьякова, но может храниться в Ясной Поляне. И поступление портрета в Третьяковскую галерею будет всецело зависеть от вашего желания.
Эти доводы Крамского так подействовали на Толстого, что он даже как бы сконфузился и начал спускать натянутую струну. Он уже не говорил принципиально против писания его портрета. Его только смущало одно интимное обстоятельство.
- Если мой портрет будет у Третьякова, то, вероятно, и моя семья захочет иметь мой портрет... Значит, придется делать копию. А как это устроить? Гм...
Крамской воспользовался благоприятной минутой:
- О точной копии портрета нечего и думать, разумеется. Но можно сделать так. Я напишу самостоятельно два портрета с натуры. И какой вам больше понравится, тот вы и оставите для семьи.
Этот аргумент совершенно обезоружил Толстого. И писатель покорно сдался художнику.
Портрет Льва Толстого в музее-усадьбе Л. Н. Толстого «Ясная Поляна»
Ещё из воспоминаний П.А. Сергеенко: «Крамской внимательно занимался портретом Толстого даже и тогда, когда другие думали, что он занят иными интересами. А он и за чайным столом в Ясной Поляне, и среди бесед, и во время прогулок был сосредоточен на одной напряженной мысли: найти в лице Толстого то, нечто особенное толстовское, самое главное и характерное в нем, только одному ему присущее и отделяющее его, как огненной чертой, от миллионов других людей».
Портрет Льва Толстого в Государственной Третьяковской галерее
На момент написания портретов Толстой начинал работу над своим «романом из современной жизни», как он называл «Анну Каренину». Всецело поглощённый мыслями о новом своём детище, писатель не забывал, держа слово, регулярно посещать сеансы живописи. На этих сеансах писатель с художником сблизились в общении. Крамской понравился Толстому своим тактом, своей содержательностью и взыскательным отношением к своей работе. «Художник почуял художника». В перерывах между сеансами, а иногда и во время сеансов, Толстой и Крамской беседовали об искусстве, о литературе, о религии. Некоторые из этих разговоров потом нашли своё отражение на страницах романа «Анна Каренина», а сам Крамской там показан под именем художника Михайлова. Тем временем работа над портретом продвигалась, а родным писателя нравился то один портрет Толстого, то другой, смотря над каким полотном в тот момент работал художник. Крамской же одинаково честно подходил к работе над обоими. Из его слов: «Надо оба портрета так сделать, чтоб выбор был затруднительным». В результате, «из двух портретов Толстого, сделанных в 1873 г. Крамским в Ясной Поляне, Толстые из чувства деликатности выбрали наименее законченный и именно тот, какой и Крамской считал наиболее слабым».
В то же время близкие говорили о том, как похож, до иллюзии, портрет: «Смотреть страшно даже» (по словам жены Толстого). И о глазах на портрете, впервые эти глаза для России написал И.Н.Крамской, но сколько о них потом говорили. Вот лучший по моему мнению отзыв. В.И.Немирович-Данченко, вспоминая о первой встрече с Толстым, напишет: «Ну, конечно, впереди всего эти знаменитые орлиные глаза - глаза мудрого и доброго хищника. Самое удивительное в его внешности. Глаза, всякому внушающие мысль, что от них, как ни виртуозничай во лжи, все равно ничего не скроешь. Они проникают в самую глубь души. В то же время в самой их устремленности и остроте - ничем не сдерживаемая непосредственность. Это не зоркость умного расчета, а наоборот - простодушность в самом прекрасном смысле этого слова».
Прекрасные здесь места, которые я, к сожалению, не могу показать сейчас во всей красе. Все фотографии, которые теперь выкладываю, были сделаны ещё в доцифровую эпоху, на плёнку, и минуло им уже 16 лет.
Скамья Л.Н. Толстого
По просьбе писателя в «Ёлочках» была поставлена деревянная скамья. Здесь он любил размышлять в тишине молодого елового леса, отдыхать после долгих пеших прогулок по усадьбе и окрестностям.
Ненадолго нарушили с сыном это спокойствие, чтобы через мгновение опять всё оставить в умиротворённой тиши
Перед этим Владу рассказывала, что Толстой любил брать в дорогу свою трость с хитроумной ручкой, которая (ручка) при необходимости раскладывалась на две части в виде сидушки, а сама трость втыкалась в землю, получался незатейливый табурет, на котором можно было отдохнуть. Но у сына на тот момент было своё представление о посохе, с которым он и бродил по ельнику.
Майские поля
Хозяйственный двор с конюшней и каретным сараем
«...бричка начинает подпрыгивать по неровной дороге, и березы большой аллеи одна за другой бегут мимо нас. Мне нисколько не грустно: умственный взор мой обращен не на то, что я оставляю, а на то, что ожидает меня». («Отрочество»)
Маленький коник
«Скоро нас выпустили на траву. С этой поры я узнал новые радости, которые мне заменили потерю любви моей матери. У меня были подруги и товарищи, мы вместе учились есть траву, ржать так же, как и большие, и, подняв хвосты, скакать кругами вокруг своих матерей. Это было счастливое время. Мне все прощалось, все меня любили, любовались мною и снисходительно смотрели на все, что бы я ни сделал. Это продолжалось недолго». («Холстомер»)
Так вот, на что не глянешь, проявляется Толстой.
Русский дуб-богатырь и красавица берёза рядом, вместе, словно обнявшись, что-то шепчут друг другу
Это был живой символ Ясной Поляны - Дерево любви - и стоял он у развилки дорог. Купальная дорога уходит чуть левее, к Старому Заказу, и далее тянется к реке Воронке, к которой так любил прогуливаться Лев Николаевич. А другая из оставшихся двух ведёт на Калинов луг, воспетый Толстым в романе о любви «Анна Каренина». Так уж совпало, что после своего физического ухода из Ясной Поляны Лев Николаевич вернулся именно сюда, «пройдя» развилку трёх дорог. Он завещал похоронить себя на поляне у крутого оврага Старого Заказа - такого родного и любимого, где он вместе с братьями искал в детстве «зелёную палочку», на которой будто бы начертан секрет вечного людского счастья.
К сожалению, узнала, что нет больше в Ясной Поляне символа любви. Рухнул от урагана 2015 года. Всё когда-нибудь умирает. Остаются легенды, недосказанность и вопросы, на которые некому уже будет ответить.
Могила Л.Н. Толстого
Один из вопросов состоит в том, каково было жить семье Толстого в тени славы гения. Но пока я собиралась с мыслями, мой трафик истёк, так что продолжать разговор, который даже не успел начаться, будем в следующий раз.