Еще один рассказ
Мне кажется, этот становится даже каким-то злободневным ныне.
Вижу всё издалека
На прилавке букинистического магазинчика выделялась книжка в яркой обложке. Улыбающиеся улитки и устрицы, большие цветы, смешные человечки... «Краткая история Аманиты». Сказки про волшебную страну Аманиту я помнил с детства, это было любимое чтение, потом они куда-то задевались... Но «Краткой истории» среди них не было. Открыв ее на середине, я немного удивился серьезному тону - похоже, это уже не для самых маленьких. Но речь шла о двенадцати богатырях, не допустивших несметную вражескую рать в маленькое королевство, так что все-таки, конечно, сказки. Почему же не купить?
Уже дома, прочитав книжечку от начала до конца, я так и не понял, сказка это или нет. Вот карта Аманиты - есть такая страна, я проверил по географическому атласу. Вот даты жизни и правления королей - странные даты. Многие короли правили всего два года и никак себя не проявили, хотя жизнь прожили долгую и, наверное, счастливую - их жены и дети тоже упоминались. О двенадцати витязях повествовалось всерьез, так же, как и о двенадцати мудрецах, через пару столетий спасших народ от чумы. У меня появилось такое чувство, что в этом кратком изложении оказались опущены важные обстоятельства просто потому, что для самих ... аманитян? аманитийцев? они сами собой разумелись. Откуда брались эти короли, да еще во многих случаях через каждые два года? Некоторые из них были в родстве, но далеко не все. Они явно не наследовали друг другу.
Государство Аманита не могло похвастаться ни значительными залежами ценных ископаемых, ни высокими доходами на душу населения. В «Краткой истории» много внимания уделялось сельскому хозяйству и охране природы и ни словом не упоминалось об эмиграции. Книжечка была написана как-то так, что захотелось посмотреть на эти леса и поля. Никаких планов на отпуск у меня не было, и я решил провести его в Аманите.
Соседи по купе беседовали, не скрываясь от меня. Разговор шел на языке, общем для наших краев и Аманиты, так что вроде бы все должно быть понятно. Но понятно не было. Обсуждались какие-то двукрылки, причем умения летать у них не предполагалось, - напротив, они жили в большой дружбе с беззубками. Очень важны были поплавки, но я быстро понял, что рыбная ловля тут ни при чем. Поплавками питались ушастики. Как только дошло до ушастиков, все совсем запуталось. Один из молодых людей - стройный, очень красивый, с удивительно гладкой прической, - убеждал в чем-то второго - повыше ростом, широкоплечего, с открытым и твердым лицом. Речь шла о том, чтобы наладить регулярные перевозки через границу товаров, как я понял - не запрещенных, но облагаемых пошлиной. Сам факт перевозки чем-то грозил поплавкам, а значит, и ушастикам.
- Ты подумай, - уговаривал гладко причесанный, - от этих пошлин одни убытки, дурацкий закон-то. А там все равно граница открыта...
- Она не для людей открыта, - сурово ответил высокий. - Ты же знаешь, там проход только для животных. Если там ездить хотя бы иногда, то все нарушится - там же лишайниковый покров, его уничтожить раз плюнуть. У меня бабуля - старовод, я на такое не пойду.
Бабуля-старовод заметно смутила гладковолосого, но он не отступился. Тогда его собеседник с силой произнес:
- Да и не в бабуле дело. Ты знаешь, что там люди живут? Две деревни. У них вся жизнь в этом лесу, в тех же ушастиках. Поставь себя на их место...
Последняя фраза буквально уничтожила гладкого молодого человека, и больше речи о контрабанде и поплавках не было.
Четвертый пассажир в купе в течение этого разговора внимательно поглядывал на меня. Как только наши взгляды встретились, он быстро указал глазами на дверь, поднялся и вышел. Я последовал за ним, нащупывая в кармане сигареты и спички.
Перед тамбуром была устроена уютная комнатка для курения, крошечная, но с отличной вентиляцией. Замечательные поезда ходят в Аманиту из аэропорта соседней страны. В самой Аманите ни одного аэропорта нет.
- Только, ради Бога, не обижайтесь, - начал он, и я кивнул головой. - Я так понимаю, что вы первый раз едете в Аманиту? - Я кивнул еще раз. - Я там бывал. Я езжу в командировки, сотрудничаю с тамошними биологами. Меня зовут Павел.
Он говорил с легким акцентом, с неуловимо иностранными интонациями. Я представился и спросил:
- Так кто же такие ушастики?
Павел усмехнулся и вытащил что-то вроде пропуска. На глянцевой корочке красовался герб. Геральдический зверь с острой мордочкой и изящными раструбами ушей держал в лапах непонятный предмет. Гриб?
- Вот смотрите, так выглядит ушастик. А это - поплавок.
- Вы хотите сказать, что это реальное животное? Ага, и питаются они вот такими грибами. А почему граница открыта для них, но не для людей?
- Потому что граница государства проходит через их местообитание. Они совершают сезонные миграции, и им совершенно необходимо свободно перемещаться по этим лесам. Это эндемичный вид, в других местах они не живут. Их пробовали держать в зоопарках в свое время, но оказалось очень трудно наладить снабжение свежими поплавками. Такой уж гриб - нежный, сразу портится. А здесь уникальный климат, плодоношение гриба происходит круглый год.
Мне потребовалось несколько затяжек сигаретой, чтобы усвоить эту информацию.
- Я ведь думал, что Аманита - это сказки, - признался я. Только недавно узнал, что она существует.
- Сказки про Аманиту есть, у нас они переведены. Но по географии-то вы ее в школе разве не проходили?
По географии в школе... Я же обещал не обижаться. По географии мы проходили реки и горы нашей великой страны, ее экономику и климат, учили наизусть столицу и площадь каждого штата. Знали, что планета круглая, что на ней есть материки и океаны. Названия городов и стран на этих материках я лично узнавал из газет. В новостях Аманита не упоминалась никогда.
- Народ тут своеобразный, - вновь заговорил Павел. - Рабочая обстановка идеальная, база прекрасная, деловая атмосфера, профессиональный уровень, - всё сплошная красота. Но жить тут я бы не хотел.
Я изумился.
- Казалось бы, если они - хорошие сотрудники, то и в повседневной жизни с ними должно быть нормально. Я-то в отпуск еду.
- Нормально! Даже слишком. Просто совершенство. Вы в отпуск, вот сами и увидите. Смотрите, подъезжаем.
Здание вокзала было украшено лозунгом, напоминавшим полотнища со «Славой КПСС», которые я когда-то видел на фотографиях в прессе. Но написано было нечто несообразное.
«Поставь себя на место другого».
Какого другого? Я решил уже ничему не удивляться.
До гостиницы я добрался к вечеру. На улицах как будто что-то праздновали. В одном месте ярко одетые пары отплясывали под флейты и барабанчики. В другом бодрый хор пел:
- Вижу всё издалека,
Три моллюска на века,
Три беззубки, три шагреня, три двукрылки!!
Мы сегодня труляля
Выбирали короля,
А теперь мы выбираем по бутылке!
Ни слова, ни смутно знакомый мотив не отличались глубокомыслием, но видно было, что народ веселится искренне.
Положив в номере свой рюкзачок, я вышел на удобный широкий балкон. Напротив были жилые дома, во дворах бегали ребятишки. Я стал наблюдать за ними. Нетипичные дети. Играют живо, в заводные, энергичные игры... У нас за это время при таком количестве играющих непременно вспыхнули бы ссоры. А эти... Они даже не толкают друг друга. Вон малыши в песочнице чинно обмениваются лопатками, в согласии строят башни. К одному подошла девочка лет четырех и заботливо вытерла ему нос. Могу поклясться, что я видел, как он ее поблагодарил в ответ. Ни подножек, ни дразнилок, никто не плачет. В одном окне замигал телевизор, затем и в других.
- Майк! Забирай мячик! Ушастик начинается! - крикнул девчоночий голос. Похоже было, что все бросили игры и заторопились смотреть передачу. Сквозь открытые окна до меня донеслось что-то вроде музыкальной заставки:
- А я Ушастик, я Ушастик,
Ма-аленький герой!
- А ты Ушастик, ты Ушастик,
А я твой друг боевой!
- А я гуляю везде по свету
И двери счастья людям открываю!
- А ты гуляешь по свету,
А я тебе по-мо-гаю! [1]
Реплики боевого друга исполнялись таким писклявым голосом, что дальше слушать расхотелось. На завтра была запланирована поездка в заповедник.
В заповеднике, к счастью, я ничего не услышал про ушастиков. Экскурсия была очень интересной, я с удовольствием слушал объяснения про сохранившиеся тут древние виды деревьев, особенности местного климата и традиционное использование растений. Вернувшись к лабораторному корпусу, я увидел Павла в группе людей, с виду - занятых научных сотрудников. Приятной внешности мужчина, в котором я сразу опознал соотечественника, показывал Павлу снимок.
- Вот видите, - говорил он, - мы тут резали... ставили... и вот... как?
- Что вы это мне показываете? - переспросил Павел.
- Ну... мы тут ставили... разгоняли... И вот тут так, а тут так.... так как?
- Да чего вы хотите? - Павел попытался внести в разговор какую-то логику.
- Да я хочу в Париж поехать, - заявил мой земляк.
На смуглом лице Павла не отразилось ни досады, ни раздражения. Он стал терпеливо объяснять:
- Про Париж я понимаю. Только для Парижа вам придется начать совсем с другого. Вот этот материал вы где собирали?
- В О-охайоо, - с характерным выговором протянул тот.
- А этот, во второй повторности?
- Это здесь, в заповеднике. Тот же вид клатруса.
- Вот с этого и надо начать. Какая тут почва, мы знаем. Тут ничего не менялось тысячу лет. А у вас? Надо не только охарактеризовать почву, но и зафиксировать, что там было сто, пятьдесят, десять лет назад. Какие промышленные производства поблизости? На каком расстоянии от шоссе это росло? И еще - вы так уверены, что это тот же вид, а определение проводили по плодовым телам? Здесь надо включить анализ сиквенса, и хорошо бы еще кариотип посмотреть - вдруг плоидность другая? Если этих данных нет, то вам придется самим их получать - вот и план работы. А это очень хорошо, но это уже следующий этап.
Через некоторое время, сидя со мной на лавочке у ворот, Павел добродушно произнес:
- Вот поэтому я и предпочитаю работать с местными. Поплавок никогда не будет проводить анализы из-за того, что ему хочется в Париж.
- Поплавок?
- Аманита вагината - поплавок серый. Жителей Аманиты издавна так называют.
- И они не обижаются?
- Да нет. Их не так легко обидеть.
- А... А я слышал песню - они в самом деле выбирают своего короля?
- Ну, не всем народом. Короля выбирает совет староводов.
- Их что, двенадцать? - сорвалось у меня с языка.
- Двенадцать, двенадцать. Хотите посмотреть на короля? Завтра праздник ром - это у них как новый год. В этом году король на праздник навещает тюрьму. Можем пойти вместе.
- А меня пустят в тюрьму?
- Пустят. Да он не только в тюрьме будет, он с этой свечой проходит по всему городу.
Я не стал спрашивать про свечу. Все сам увижу.
Вернулся усталый и рано лег спать. Заметил, что веселье на улицах продолжалось. Интересно, это они свой ром заранее начинают или у них так всегда?
Павел зашел за мной в гостиницу довольно поздним утром.
- Нельзя ли вас попросить вот это тут оставить до вечера? - он достал из сумки тщательно упакованные горшочки с какими-то прутиками. - Это мне передали для коллег, а таскать с собой нельзя, это может потревожить корни. Я вечером заберу.
- Конечно, пожалуйста.
Устроив саженцы на подоконнике, мы вышли в город. Вот это да! Нет, вчерашнее веселье этому празднику в подметки не годилось. Народ тек безостановочной рекой, над головами летали шарики и серпантин, а на площадях, которые мы проходили, были устроены огромные костры, где в гигантских котлах и сковородах беспрестанно готовилось что-то, должно быть, вкусненькое - к ним стояли быстро подвигавшиеся очереди.
- Хотите перекусить? Вот тут пирожки с грибами, их обязательно надо попробовать.
Мы взяли пирожков, жареной колбаски и пива. Всё это было превосходным. Ели, сидя на удобных простых скамьях. Павел вытащил и развернул газетный лист.
- Вот я специально прихватил. Здесь дан маршрут шествия, оно идет зигзагами через весь город. Видите, они пройдут мимо нас, а потом вот так.
Первая страница газеты была больше чем наполовину занята иллюстрациями. Вот фотография, датированная позапрошлым годом - молодой король в пышном облачении в довольно жалкой горной деревушке. За спиной у него вечные льды, посреди деревни на истоптанном снегу установлены котлы с пивом, горят костры и жарятся колбаски и пирожки.
- А в этом году он не поедет в горы? - заинтересовался я.
- Нет, он планирует посещать разные места каждый год. Идея такая, что те, кому труднее живется, заслуживают на ром увидеть короля. В прошлом году свечу носили на гранитных карьерах, там очень тяжелый труд.
Я присмотрелся - действительно, в руках у короля на фотографии не дубина, как я сначала подумал, а чудовищных размеров зажженная свеча.
- А почему именно свеча?
- Такой у них обычай, - пожал плечами Павел. - Они старинных обычаев без крайней нужды не меняют.
Я попытался вообразить мир, где живут по никогда не меняющимся обычаям.
- Не могу представить, - признался я. - Рано или поздно захочется что-то поменять.
- А им не захочется. Вы их спросите, почему бы не заменить тяжелую свечу на изящный современный светильник. А они вам: «А зачем?». Кроме того, вы не думайте, что тут во всем каменный век, вы же видели - с наукой и техникой всё в порядке. А король, побывав в таких местах, всегда предлагает что-нибудь для облегчения жизни их обитателей. Ну, для этих горцев мало что можно было сделать. Он добился, чтобы с них налогов не брали, они очень довольны. А на гранитных карьерах он многое увидел глазом специалиста - он ведь геолог по образованию. Там теперь ввели ловко подобранные меры безопасности, механизацию улучшили. Всё равно тяжело, конечно.
Шум толпы постепенно усиливался и становился ритмичным - приближалось какое-то пение и притопывание множества ног.
- Ромову свечку! - скандировали голоса. - Ро-мо-ву свечку! (топ-топ-топ...) Ро-мо-ву свеч-ку!!
Показалось начало процессии. Здоровенная свеча и древнее, расшитое жемчугом и перламутровыми бусинами облачение выглядели очень весомой ношей. Но король держался прямо, улыбался весело и бодро вышагивал в такт припеву, то и дело приостанавливаясь и приветствуя теснившихся по сторонам улицы подданных. Многие сразу же присоединялись к шествию, другие отставали от него и переключались на пирожки и пиво.
- Нелегкая работа! - невольно посочувствовал я. У монарха было обыкновенное лицо, короткая стрижка; он действительно походил на рядового научного сотрудника.
- На то его и выбирали, - отозвался Павел. - Скоро его срок закончится, другого выберут.
Не спеша покончив с пирожками, мы стали пробираться к тюрьме. Она оказалась приземистым зданием, очень старым на вид. Решеток на окнах не было. Вошли мы совершенно свободно.
- Если так легко войти, то и сбежать можно?
- Можно, но они не убегают. Побег считается за отдельное нарушение, а в тюрьме не так уж и плохо.
Это объяснение прозвучало как-то зловеще. Что же эти хранители древних обычаев делают с пойманными беглецами?
Внутри тюрьма была светлой, отремонтированной с использованием современных материалов. Потолки, правда, низкие, коридоры узкие. Все-таки она, наверное, давно построена. Входившие поплавки устремлялись куда-то вниз по двум изгибавшимся плавной дугой коридорам. Я зазевался, и меня отнесло от Павла. Пришлось перемещаться вместе с напиравшей публикой по правому проходу. Он привел в подземную аудиторию, рассчитанную человек на двести. Занято было не больше половины расположенных амфитеатром кресел. В них сидели женщины. Всех возрастов, очень разной внешности, в простой одежде. Почти у всех волосы были повязаны косынками. Под руководством дамы, похожей на массовика-затейника, они с чувством исполняли песню маленького героя. «А я Ушастик, я Ушастик...» - слаженно выдавали вторые голоса. «А ты Ушастик, ты Ушастик!..» - пронзительно отзывались дисканты. Видно было, что им не хочется расставаться с родной песенкой.
- Молодцы! Отлично получилось! - похвалила их руководительница. - Теперь споем что-нибудь еще? Есть предложения?
Предложений не было. Дама завела было: «Мы недавно труляля выбирали короля...», но при упоминании короля женщины запротестовали. Раздался нестройный топот ног, стук по партам, кто-то громко свистнул.
- Ну и не надо, - поспешила та успокоить своих подопечных. - Ром! Уже несут ромову свечку! Ромову свечку! Ро-мову свеч-ку...
- Ро-мову свеч-ку! - подхватили все, и призрак протеста исчез. - Ро-мову свечку! - и топот ног сделался организованным и умеренным. - Ро-мо-ву свечку!
- Ро-мо-ву свечку! - донеслись голоса снаружи, и в помещение влилась процессия с королем во главе. Они прибыли по левому коридору. Король остановился, повернулся лицом к аудитории и поднял свечу. Женщины привставали, махали ему, приплясывали в такт. Как видно, любимый праздник и красивый король с ромовой свечкой никак не ассоциировались с властью, засадившей их за решетку. Становилось тесновато, и я ухитрился вернуться тем же путем, каким пришел - никто, кроме меня, не собирался уходить.
Выйдя из ворот, я огляделся. Подождать Павла? Идти домой не хотелось. Ко мне обратился пожилой джентльмен:
- Прошу прощения, не нужна ли вам помощь? Может быть, я могу вам ответить на какие-то вопросы?
Вопросов было много. Поблагодарив любезного старца, я решился:
- А что делает король в другие дни?
- У него много обязанностей. Он оценивает работу министерств, при необходимости предлагает снять министра и назначить нового. Он старается как можно больше посещать всякие торжественные открытия, к примеру начало учебного года в школах и институтах... Он обязан присутствовать на всех судебных заседаниях, и его мнение может учитываться при вынесении приговора.
- Как - на всех? - поразился я. - Разве это возможно? Это же суток не хватит, ездить по всей стране на суды.
- Почему? - не понял меня собеседник. - Судебных процессов в Аманите не так много. Вы же видели, - он кивнул на здание тюрьмы, - На праздник собрали всех заключенных. Ну, мужчин побольше, чем женщин, а так - вполне можно посетить все заседания.
- Но есть же и другие тюрьмы, - все еще не соображая, сказал я.
- Нету. Зачем?
Вот теперь я окончательно решил разобраться. Население Аманиты немногочисленно. Но все-таки несколько миллионов человек наберется. Чтобы всего лишь пара сотен из них оказались правонарушителями? Что-то не так у них с правосудием.
Из ворот вышел Павел, помахал рукой и направился к нам. Вежливо раскланявшись с почтенным господином, мы пошли куда глаза глядят, наблюдая за гуляющими. На очередной площади с костром и пирожками мы решили выпить еще пива.
- Ну как вам тюрьма? - спросил он.
- Очень интересно, - искренне ответил я. - А среди этих женщин много рецидивисток?
- Никаких рецидивистов в Аманите нет. Совершивших второе нарушение высылают из страны.
- Ничего себе. Если всех высылать, то так ведь и народу не останется. А вернуться они могут?
- Могут, наверное. Я не знаю, почему не возвращаются. Смотрите, вон наш знакомый. Помните его?
Я сразу узнал голубые глаза и четко очерченные брови. Поездной попутчик, улыбаясь, приближался к нам, держа в руках свои пирожки и пиво. Мы тоже взяли еще. После пары кружек все трое подружились и перешли на ты. Мне казалось, что я знаю Павла и Гаспара всю жизнь. А они даже начали подшучивать друг над другом.
- Вот ты спроси его что хочешь, - смеялся Павел. - У них на всё два ответа - «А зачем?» и «А почему бы и нет?»
- А почему бы и нет? - согласился Гаспар. - Спрашивай.
- Ну... Ну вот если высылка из этой страны такое страшное наказание, то у вас должно не быть отбоя от желающих сюда переехать на жительство?
- Во-первых, это не наказание. Если поплавок настолько неудачно воспитан, что дошел до преступления, то его или ее отправляют в тюрьму, где пытаются это исправить. Во-вторых, тот, кто настолько не ставит себя на место другого, что продолжает, скажем, красть, - это уже не поплавок. Им лучше в других странах, они, как правило, и не пытаются проникнуть обратно. И приезжие тут не приживаются. Никаких проблем с желающими.
- Ты хочешь сказать, что любых преступников просто пытаются перевоспитать? - Я вспомнил даму-массовика. - И что, это работает, к примеру, с убийцами?
Гаспар задумался. Выручил его Павел.
- Я не могу представить себе, чтобы поплавок был способен на умышленное убийство. Всё-таки их с рождения научили думать о других. Что, известны такие случаи?
Гаспар покачал головой.
- Очень редко. Из истории известны, но это каждый раз разбиралось в особом порядке. Могут сразу выслать, не дожидаясь дальнейшего. Правонарушения в основном не слишком тяжелые. Ты же слышал тогда в поезде: для масштабных преступных планов нужны сообщники, а их здесь не очень-то найдешь.
«Поставь себя на место другого»... Я как будто начал что-то понимать.
- Все-таки так жить очень сложно. Вот, предположим, двум парням нравится одна девушка. Оба ставят себя на место друг друга и отказываются от нее. Так она одна останется?
- Почему? - удивился Гаспар. - А ты бы как решил проблему, если бы узнал, что у тебя есть соперник?
- Встретил бы его и надавал по морде, чтобы не ухаживал за моей девушкой.
- Вот по морде никак не получится. Ты ведь сам не хотел бы получить по морде. Поэтому и свои руки держишь при себе - ставишь себя на его место.
- Да ведь девушка должна же выбрать одного из двух.
- Не должна. Девушка тоже человек. Рано или поздно она окажется с нужным ей мужчиной, и уж наверняка дело обойдется без морд.
- Сложно так жить, - уверенно повторил я. - Все время думать, просчитывать, кто как отреагирует, учитывать, что делать, чего не делать.
- А по-моему, все просчитывать нужно, чтобы жить так, как живут за границей. Кому в морду, кому еще что. Я так не смог бы.
Мне многое стало ясным. И впрямь волшебная страна.
- А скажи, почему ваш выборный король всегда мужчина? Равноправия, значит, нет?
- Почти всегда мужчина, да. Но выбирают его староводы, а они почти все - женщины. Чем не равноправие? Могут выбрать и женщину, но это скорее исключение.
- А почему староводы - женщины?
- Так уж получается. Староводы - это старейшие садоводы. А по статистике женщины живут дольше мужчин.
- Садоводы? - Я, конечно, собирался не удивляться... - То есть судьбы государства вершат старушки почти столетнего возраста с неизвестно какой подготовкой? Они же повыбирают своих внуков или племянников, и все.
- Почему бы и нет? - невозмутимо отреагировал Гаспар. Павел захихикал. - Ты не забудь, что они все же голосуют, предварительно обсудив кандидатуры. Если кандидатура внука или племянника покажется подходящей большинству членов совета, то он заслуживает быть избранным. Чем это хуже любого другого способа?
Вспомнив известные мне результаты всеобщего демократического голосования, я был вынужден признать, что не хуже.
Мы выпили еще немного, Павел вытащил сигареты. Настроение было прекрасное.
Только добравшись до своего номера, я осознал, что и я, и Павел забыли про эти самые саженцы. Я посмотрел на них, пощупал землю в горшках - влажная. Ничего страшного, утром я их полью немножко и отдам ему при первой возможности.
Меня разбудил телефонный звонок.
- Слушай, я идиот! - взволнованно зачастил Павел. - Там около тебя массовый протест, садоводы бунтуют! А все из-за того, что вовремя не получили эти укоренившиеся черенки! Они думают, оно вообще не укореняется. Туда эти бабки уже выехали, но я боюсь, они не справятся. Тебе придется доставить им хотя бы один горшочек из тех, что я оставил. Иначе я не знаю, что будет.
Спать немедленно расхотелось. Вот тебе и поплавки-альтруисты. Бунт из-за саженцев? Я быстро оделся, взял два горшочка, выбрав самые здоровые на вид, и вышел из гостиницы.
- Здесь пройти нельзя, - остановил меня полицейский. За кордоном из машин с мигалками шумела и волновалась толпа. Я не стал спорить, отошел и, убедившись, что никто не следит, перелез через забор. Пробежав дворами, я очутился перед крепко запертыми и даже заколоченными крест-накрест деревянными воротами. Судя по доносившимся звукам, садоводы собрались прямо по другую сторону. Перелезть эти ворота было гораздо труднее. Я попытался пристроить пакетик с саженцами за пазуху, потом взял в зубы. Староводам нужна моя помощь! Интересно, что мне будет за вторжение в этот сад? Я оглянулся на темные деревья и грядки и решительно полез. Пускай перевоспитывают.
Спрыгнув, я немедленно завяз среди махавших руками и что-то выкрикивавших людей. Оберегая горшочки, я начал протискиваться, пытаясь разыскать кого-то, кому их отдать.
- Нет корней! Голые прутья! - послышалось из толпы.
- Не уйдем! Давайте староводов!
На крылечко одного из ближайших домов поднялась сгорбленная фигура с клюкой.
- Вы что тут? Покажите, где нет корней? - властно приказала она. К ней протянулись руки с прутиками, с бумажными стаканчиками для рассады. Корней у прутиков не было.
- Ну-ка успокойтесь! Будут вам корни. Ты что тут? - Она замахнулась своей палкой на пожилого господина, в котором я узнал джентльмена, встреченного днем у тюрьмы.
- Так ведь, тетя Капа, это самое... - заюлил тот, как двоечник. - Все говорят, что нету...
- Я тебе дам!..
К этому времени я добрался до нее и подал ей драгоценные черенки. Схватив их, она выдернула один из горшочка и сунула испачканные в земле корни прямо в лицо стоявшим перед ней.
- Вот, прекрасные корни! Не выдумывайте! Возьмите нормальные горшки и качественную землю, никаких стаканчиков. И имейте терпение, укореняется долго.
В мягком свете фонарика над крыльцом я разглядел ее лицо. Голубые глаза, характерная форма бровей. Бабуля Гаспара уже полностью овладела стихией и, кажется, читала им лекцию о семействе, к которому принадлежали ценные черенки, и об их требованиях к почве и удобрениям. Я заметил вспышки в темноте - похоже было, что работали фотографы. Полицейские машины мирно разъехались, так что в гостиницу я вернулся по тихой улице.
Наутро я увидел свое изображение в газете - тетя Капа, одной рукой высоко подняв клюку, другой принимала у меня пакетик с растениями. Отчет о бунте садоводов был выдержан в спокойном тоне, без эмоций и преувеличений. Почему-то мне показалось, что я уже читал о подобных событиях. Странно, ведь на моей родине такого не бывает.
- И что, никого из них не арестуют? - спросил я у девушки, продававшей газеты.
- Нет, - улыбнулась она. - Мирные протесты разрешены. От них даже есть польза - бывало, что после такого вносились изменения в законодательство. Ведь всегда есть какая-то причина.
После обеда зашел Павел с извинениями и благодарностями, забрал оставшиеся саженцы и предложил встретиться на следующий день.
Я не удивился, когда они явились вместе.
- Ты молодец! - похвалил меня Гаспар. - Не бери ничего к пиву, бабуля пирожков прислала.
Бабулины пирожки были непревзойденными.
- С какими же это грибами? - поинтересовался я. - Не с поплавками?
- Не с поплавками. Это разные лесные грибы, какие попались.
Грибы напомнили мне еще один из моих вопросов.
- Послушай, так вся страна названа в честь гриба аманиты? Я, конечно, понимаю, что эти поплавки очень важны, это национальный символ вместе с ушастиками. Но как-то странно - назвать страну в честь мухомора...
- Не страннее, чем мухомор в честь страны, - отозвался Гаспар. - Что ты так смотришь? Ты знаешь, почему этот род грибов так назвали?
- Их так назвали вроде по какой-то горе в Греции. Плиний о них упоминал...
- Плиний-то упоминал, но ведь они везде растут. Кто бы стал выделять одну гору? Плиний, кстати, прекрасно знал, почему они так называются. У него были корреспонденты в Аманите, и про ушастиков и поплавки они ему все изложили.
- Про страну Аманиту Плиний нигде не писал, - заявил я с полной уверенностью.
- Откуда ты знаешь? Тебе известно, сколько его трудов не сохранилось? А у нас сохранилась вся переписка, его письма и копии того, что ему наши ученые сообщали. Слово аманита очень древнее, родственные ему слова есть в санскрите. Страна так называлась с доисторических времен. А поплавки действительно стали ее символом, и их назвали по стране.
Вот оно что... Я физически почувствовал, как у меня в голове все переворачивается. Значит, и все остальное... Бунт садоводов, дурацкая песня про улитку... Наблюдавший за мной Павел произнес голосом учебного пособия:
- Древняя культура Аманиты, ее оригинальная история, отраженная в легендах и песнях, с давних времен вдохновляли творчество более молодых наций...
- Ну ты, хватит, - Гаспар слегка пихнул его локтем, и оба расхохотались.
Оставшаяся часть моего отпуска прошла без заметных событий. Я пару раз сходил в театр, посетил музеи. Съездил посмотреть памятники архитектуры, раскопки поселений каменного века. Искусство Аманиты меня не очень увлекло. Спектакли были отлично поставлены, пение и хореография на высшем уровне... Но мне не хватало конфликтов и трагедий, к которым я привык. Мне все это казалось бессюжетным, пресным. Я понял, почему из нашего эгоистичного, полного преступлений мира никто не рвется переехать в спокойную, радостную Аманиту. Павел был прав. На вопрос, почему бы не наладить воздушное сообщение, мне отвечали: «А зачем?». На вопрос, почему границу можно пересечь без визы, но всех въезжающих и выезжающих обязательно записывают в толстые книги, мне отвечали: «А почему бы и нет?». Наверное, все дело в том, что меня не научили с рождения ставить себя на место другого.
Провожать меня они тоже пришли вдвоем. Мне было известно, что командировка Павла подходит к концу. Он, конечно, приедет еще... Я не знал, что им сказать.
Гаспар опередил меня.
- Это тебе, - он протянул мне аккуратно завернутую книжку. - Здесь все правда, не сомневайся.
- Спасибо! - Я сразу догадался, что это; мои пальцы узнали вес и форму небольшого томика. - Я верю - все правда!
В купе поезда я развернул подарок. Да, это они. «Рассказы про Аманиту». Иллюстрации, по-моему, того же самого художника - цветы, улитки, человечки. Почему в одной и той же манере проиллюстрирована детская книжка и «Краткая история»? Впрочем, я знаю ответ - «а почему бы и нет?»
Я взглянул на оглавление. Точно, я все это помню, оказывается. «Злой волшебник Чернослив», «О людях с тремя ногами и четырьмя руками», «Город Васкерия», «О фиолетовом растении», «Как принцесса победила циклопа», «Ушастик и Усатик»... Конечно, все правда.
Добравшись домой, я немедленно окунулся в повседневные заботы. Время нашлось не сразу. Но я легко обнаружил в интернете сайт правительства Аманиты. На нем был помещен репортаж о выборах короля. Староводы в полном составе строго взирали на пышный банкет. Тетю Капу трудно было узнать - на ее лице была радость и гордость. Новый король улыбался в камеру. В его голубых глазах не было заметно тоски. Может быть, тень ее была в чуть нахмуренных красивых бровях. Но может быть, он хмурился просто от солнца.
7.19. 2018.
[1] Образ и песня Ушастика принадлежат Ирине Кавериной.
Вижу всё издалека
На прилавке букинистического магазинчика выделялась книжка в яркой обложке. Улыбающиеся улитки и устрицы, большие цветы, смешные человечки... «Краткая история Аманиты». Сказки про волшебную страну Аманиту я помнил с детства, это было любимое чтение, потом они куда-то задевались... Но «Краткой истории» среди них не было. Открыв ее на середине, я немного удивился серьезному тону - похоже, это уже не для самых маленьких. Но речь шла о двенадцати богатырях, не допустивших несметную вражескую рать в маленькое королевство, так что все-таки, конечно, сказки. Почему же не купить?
Уже дома, прочитав книжечку от начала до конца, я так и не понял, сказка это или нет. Вот карта Аманиты - есть такая страна, я проверил по географическому атласу. Вот даты жизни и правления королей - странные даты. Многие короли правили всего два года и никак себя не проявили, хотя жизнь прожили долгую и, наверное, счастливую - их жены и дети тоже упоминались. О двенадцати витязях повествовалось всерьез, так же, как и о двенадцати мудрецах, через пару столетий спасших народ от чумы. У меня появилось такое чувство, что в этом кратком изложении оказались опущены важные обстоятельства просто потому, что для самих ... аманитян? аманитийцев? они сами собой разумелись. Откуда брались эти короли, да еще во многих случаях через каждые два года? Некоторые из них были в родстве, но далеко не все. Они явно не наследовали друг другу.
Государство Аманита не могло похвастаться ни значительными залежами ценных ископаемых, ни высокими доходами на душу населения. В «Краткой истории» много внимания уделялось сельскому хозяйству и охране природы и ни словом не упоминалось об эмиграции. Книжечка была написана как-то так, что захотелось посмотреть на эти леса и поля. Никаких планов на отпуск у меня не было, и я решил провести его в Аманите.
Соседи по купе беседовали, не скрываясь от меня. Разговор шел на языке, общем для наших краев и Аманиты, так что вроде бы все должно быть понятно. Но понятно не было. Обсуждались какие-то двукрылки, причем умения летать у них не предполагалось, - напротив, они жили в большой дружбе с беззубками. Очень важны были поплавки, но я быстро понял, что рыбная ловля тут ни при чем. Поплавками питались ушастики. Как только дошло до ушастиков, все совсем запуталось. Один из молодых людей - стройный, очень красивый, с удивительно гладкой прической, - убеждал в чем-то второго - повыше ростом, широкоплечего, с открытым и твердым лицом. Речь шла о том, чтобы наладить регулярные перевозки через границу товаров, как я понял - не запрещенных, но облагаемых пошлиной. Сам факт перевозки чем-то грозил поплавкам, а значит, и ушастикам.
- Ты подумай, - уговаривал гладко причесанный, - от этих пошлин одни убытки, дурацкий закон-то. А там все равно граница открыта...
- Она не для людей открыта, - сурово ответил высокий. - Ты же знаешь, там проход только для животных. Если там ездить хотя бы иногда, то все нарушится - там же лишайниковый покров, его уничтожить раз плюнуть. У меня бабуля - старовод, я на такое не пойду.
Бабуля-старовод заметно смутила гладковолосого, но он не отступился. Тогда его собеседник с силой произнес:
- Да и не в бабуле дело. Ты знаешь, что там люди живут? Две деревни. У них вся жизнь в этом лесу, в тех же ушастиках. Поставь себя на их место...
Последняя фраза буквально уничтожила гладкого молодого человека, и больше речи о контрабанде и поплавках не было.
Четвертый пассажир в купе в течение этого разговора внимательно поглядывал на меня. Как только наши взгляды встретились, он быстро указал глазами на дверь, поднялся и вышел. Я последовал за ним, нащупывая в кармане сигареты и спички.
Перед тамбуром была устроена уютная комнатка для курения, крошечная, но с отличной вентиляцией. Замечательные поезда ходят в Аманиту из аэропорта соседней страны. В самой Аманите ни одного аэропорта нет.
- Только, ради Бога, не обижайтесь, - начал он, и я кивнул головой. - Я так понимаю, что вы первый раз едете в Аманиту? - Я кивнул еще раз. - Я там бывал. Я езжу в командировки, сотрудничаю с тамошними биологами. Меня зовут Павел.
Он говорил с легким акцентом, с неуловимо иностранными интонациями. Я представился и спросил:
- Так кто же такие ушастики?
Павел усмехнулся и вытащил что-то вроде пропуска. На глянцевой корочке красовался герб. Геральдический зверь с острой мордочкой и изящными раструбами ушей держал в лапах непонятный предмет. Гриб?
- Вот смотрите, так выглядит ушастик. А это - поплавок.
- Вы хотите сказать, что это реальное животное? Ага, и питаются они вот такими грибами. А почему граница открыта для них, но не для людей?
- Потому что граница государства проходит через их местообитание. Они совершают сезонные миграции, и им совершенно необходимо свободно перемещаться по этим лесам. Это эндемичный вид, в других местах они не живут. Их пробовали держать в зоопарках в свое время, но оказалось очень трудно наладить снабжение свежими поплавками. Такой уж гриб - нежный, сразу портится. А здесь уникальный климат, плодоношение гриба происходит круглый год.
Мне потребовалось несколько затяжек сигаретой, чтобы усвоить эту информацию.
- Я ведь думал, что Аманита - это сказки, - признался я. Только недавно узнал, что она существует.
- Сказки про Аманиту есть, у нас они переведены. Но по географии-то вы ее в школе разве не проходили?
По географии в школе... Я же обещал не обижаться. По географии мы проходили реки и горы нашей великой страны, ее экономику и климат, учили наизусть столицу и площадь каждого штата. Знали, что планета круглая, что на ней есть материки и океаны. Названия городов и стран на этих материках я лично узнавал из газет. В новостях Аманита не упоминалась никогда.
- Народ тут своеобразный, - вновь заговорил Павел. - Рабочая обстановка идеальная, база прекрасная, деловая атмосфера, профессиональный уровень, - всё сплошная красота. Но жить тут я бы не хотел.
Я изумился.
- Казалось бы, если они - хорошие сотрудники, то и в повседневной жизни с ними должно быть нормально. Я-то в отпуск еду.
- Нормально! Даже слишком. Просто совершенство. Вы в отпуск, вот сами и увидите. Смотрите, подъезжаем.
Здание вокзала было украшено лозунгом, напоминавшим полотнища со «Славой КПСС», которые я когда-то видел на фотографиях в прессе. Но написано было нечто несообразное.
«Поставь себя на место другого».
Какого другого? Я решил уже ничему не удивляться.
До гостиницы я добрался к вечеру. На улицах как будто что-то праздновали. В одном месте ярко одетые пары отплясывали под флейты и барабанчики. В другом бодрый хор пел:
- Вижу всё издалека,
Три моллюска на века,
Три беззубки, три шагреня, три двукрылки!!
Мы сегодня труляля
Выбирали короля,
А теперь мы выбираем по бутылке!
Ни слова, ни смутно знакомый мотив не отличались глубокомыслием, но видно было, что народ веселится искренне.
Положив в номере свой рюкзачок, я вышел на удобный широкий балкон. Напротив были жилые дома, во дворах бегали ребятишки. Я стал наблюдать за ними. Нетипичные дети. Играют живо, в заводные, энергичные игры... У нас за это время при таком количестве играющих непременно вспыхнули бы ссоры. А эти... Они даже не толкают друг друга. Вон малыши в песочнице чинно обмениваются лопатками, в согласии строят башни. К одному подошла девочка лет четырех и заботливо вытерла ему нос. Могу поклясться, что я видел, как он ее поблагодарил в ответ. Ни подножек, ни дразнилок, никто не плачет. В одном окне замигал телевизор, затем и в других.
- Майк! Забирай мячик! Ушастик начинается! - крикнул девчоночий голос. Похоже было, что все бросили игры и заторопились смотреть передачу. Сквозь открытые окна до меня донеслось что-то вроде музыкальной заставки:
- А я Ушастик, я Ушастик,
Ма-аленький герой!
- А ты Ушастик, ты Ушастик,
А я твой друг боевой!
- А я гуляю везде по свету
И двери счастья людям открываю!
- А ты гуляешь по свету,
А я тебе по-мо-гаю! [1]
Реплики боевого друга исполнялись таким писклявым голосом, что дальше слушать расхотелось. На завтра была запланирована поездка в заповедник.
В заповеднике, к счастью, я ничего не услышал про ушастиков. Экскурсия была очень интересной, я с удовольствием слушал объяснения про сохранившиеся тут древние виды деревьев, особенности местного климата и традиционное использование растений. Вернувшись к лабораторному корпусу, я увидел Павла в группе людей, с виду - занятых научных сотрудников. Приятной внешности мужчина, в котором я сразу опознал соотечественника, показывал Павлу снимок.
- Вот видите, - говорил он, - мы тут резали... ставили... и вот... как?
- Что вы это мне показываете? - переспросил Павел.
- Ну... мы тут ставили... разгоняли... И вот тут так, а тут так.... так как?
- Да чего вы хотите? - Павел попытался внести в разговор какую-то логику.
- Да я хочу в Париж поехать, - заявил мой земляк.
На смуглом лице Павла не отразилось ни досады, ни раздражения. Он стал терпеливо объяснять:
- Про Париж я понимаю. Только для Парижа вам придется начать совсем с другого. Вот этот материал вы где собирали?
- В О-охайоо, - с характерным выговором протянул тот.
- А этот, во второй повторности?
- Это здесь, в заповеднике. Тот же вид клатруса.
- Вот с этого и надо начать. Какая тут почва, мы знаем. Тут ничего не менялось тысячу лет. А у вас? Надо не только охарактеризовать почву, но и зафиксировать, что там было сто, пятьдесят, десять лет назад. Какие промышленные производства поблизости? На каком расстоянии от шоссе это росло? И еще - вы так уверены, что это тот же вид, а определение проводили по плодовым телам? Здесь надо включить анализ сиквенса, и хорошо бы еще кариотип посмотреть - вдруг плоидность другая? Если этих данных нет, то вам придется самим их получать - вот и план работы. А это очень хорошо, но это уже следующий этап.
Через некоторое время, сидя со мной на лавочке у ворот, Павел добродушно произнес:
- Вот поэтому я и предпочитаю работать с местными. Поплавок никогда не будет проводить анализы из-за того, что ему хочется в Париж.
- Поплавок?
- Аманита вагината - поплавок серый. Жителей Аманиты издавна так называют.
- И они не обижаются?
- Да нет. Их не так легко обидеть.
- А... А я слышал песню - они в самом деле выбирают своего короля?
- Ну, не всем народом. Короля выбирает совет староводов.
- Их что, двенадцать? - сорвалось у меня с языка.
- Двенадцать, двенадцать. Хотите посмотреть на короля? Завтра праздник ром - это у них как новый год. В этом году король на праздник навещает тюрьму. Можем пойти вместе.
- А меня пустят в тюрьму?
- Пустят. Да он не только в тюрьме будет, он с этой свечой проходит по всему городу.
Я не стал спрашивать про свечу. Все сам увижу.
Вернулся усталый и рано лег спать. Заметил, что веселье на улицах продолжалось. Интересно, это они свой ром заранее начинают или у них так всегда?
Павел зашел за мной в гостиницу довольно поздним утром.
- Нельзя ли вас попросить вот это тут оставить до вечера? - он достал из сумки тщательно упакованные горшочки с какими-то прутиками. - Это мне передали для коллег, а таскать с собой нельзя, это может потревожить корни. Я вечером заберу.
- Конечно, пожалуйста.
Устроив саженцы на подоконнике, мы вышли в город. Вот это да! Нет, вчерашнее веселье этому празднику в подметки не годилось. Народ тек безостановочной рекой, над головами летали шарики и серпантин, а на площадях, которые мы проходили, были устроены огромные костры, где в гигантских котлах и сковородах беспрестанно готовилось что-то, должно быть, вкусненькое - к ним стояли быстро подвигавшиеся очереди.
- Хотите перекусить? Вот тут пирожки с грибами, их обязательно надо попробовать.
Мы взяли пирожков, жареной колбаски и пива. Всё это было превосходным. Ели, сидя на удобных простых скамьях. Павел вытащил и развернул газетный лист.
- Вот я специально прихватил. Здесь дан маршрут шествия, оно идет зигзагами через весь город. Видите, они пройдут мимо нас, а потом вот так.
Первая страница газеты была больше чем наполовину занята иллюстрациями. Вот фотография, датированная позапрошлым годом - молодой король в пышном облачении в довольно жалкой горной деревушке. За спиной у него вечные льды, посреди деревни на истоптанном снегу установлены котлы с пивом, горят костры и жарятся колбаски и пирожки.
- А в этом году он не поедет в горы? - заинтересовался я.
- Нет, он планирует посещать разные места каждый год. Идея такая, что те, кому труднее живется, заслуживают на ром увидеть короля. В прошлом году свечу носили на гранитных карьерах, там очень тяжелый труд.
Я присмотрелся - действительно, в руках у короля на фотографии не дубина, как я сначала подумал, а чудовищных размеров зажженная свеча.
- А почему именно свеча?
- Такой у них обычай, - пожал плечами Павел. - Они старинных обычаев без крайней нужды не меняют.
Я попытался вообразить мир, где живут по никогда не меняющимся обычаям.
- Не могу представить, - признался я. - Рано или поздно захочется что-то поменять.
- А им не захочется. Вы их спросите, почему бы не заменить тяжелую свечу на изящный современный светильник. А они вам: «А зачем?». Кроме того, вы не думайте, что тут во всем каменный век, вы же видели - с наукой и техникой всё в порядке. А король, побывав в таких местах, всегда предлагает что-нибудь для облегчения жизни их обитателей. Ну, для этих горцев мало что можно было сделать. Он добился, чтобы с них налогов не брали, они очень довольны. А на гранитных карьерах он многое увидел глазом специалиста - он ведь геолог по образованию. Там теперь ввели ловко подобранные меры безопасности, механизацию улучшили. Всё равно тяжело, конечно.
Шум толпы постепенно усиливался и становился ритмичным - приближалось какое-то пение и притопывание множества ног.
- Ромову свечку! - скандировали голоса. - Ро-мо-ву свечку! (топ-топ-топ...) Ро-мо-ву свеч-ку!!
Показалось начало процессии. Здоровенная свеча и древнее, расшитое жемчугом и перламутровыми бусинами облачение выглядели очень весомой ношей. Но король держался прямо, улыбался весело и бодро вышагивал в такт припеву, то и дело приостанавливаясь и приветствуя теснившихся по сторонам улицы подданных. Многие сразу же присоединялись к шествию, другие отставали от него и переключались на пирожки и пиво.
- Нелегкая работа! - невольно посочувствовал я. У монарха было обыкновенное лицо, короткая стрижка; он действительно походил на рядового научного сотрудника.
- На то его и выбирали, - отозвался Павел. - Скоро его срок закончится, другого выберут.
Не спеша покончив с пирожками, мы стали пробираться к тюрьме. Она оказалась приземистым зданием, очень старым на вид. Решеток на окнах не было. Вошли мы совершенно свободно.
- Если так легко войти, то и сбежать можно?
- Можно, но они не убегают. Побег считается за отдельное нарушение, а в тюрьме не так уж и плохо.
Это объяснение прозвучало как-то зловеще. Что же эти хранители древних обычаев делают с пойманными беглецами?
Внутри тюрьма была светлой, отремонтированной с использованием современных материалов. Потолки, правда, низкие, коридоры узкие. Все-таки она, наверное, давно построена. Входившие поплавки устремлялись куда-то вниз по двум изгибавшимся плавной дугой коридорам. Я зазевался, и меня отнесло от Павла. Пришлось перемещаться вместе с напиравшей публикой по правому проходу. Он привел в подземную аудиторию, рассчитанную человек на двести. Занято было не больше половины расположенных амфитеатром кресел. В них сидели женщины. Всех возрастов, очень разной внешности, в простой одежде. Почти у всех волосы были повязаны косынками. Под руководством дамы, похожей на массовика-затейника, они с чувством исполняли песню маленького героя. «А я Ушастик, я Ушастик...» - слаженно выдавали вторые голоса. «А ты Ушастик, ты Ушастик!..» - пронзительно отзывались дисканты. Видно было, что им не хочется расставаться с родной песенкой.
- Молодцы! Отлично получилось! - похвалила их руководительница. - Теперь споем что-нибудь еще? Есть предложения?
Предложений не было. Дама завела было: «Мы недавно труляля выбирали короля...», но при упоминании короля женщины запротестовали. Раздался нестройный топот ног, стук по партам, кто-то громко свистнул.
- Ну и не надо, - поспешила та успокоить своих подопечных. - Ром! Уже несут ромову свечку! Ромову свечку! Ро-мову свеч-ку...
- Ро-мову свеч-ку! - подхватили все, и призрак протеста исчез. - Ро-мову свечку! - и топот ног сделался организованным и умеренным. - Ро-мо-ву свечку!
- Ро-мо-ву свечку! - донеслись голоса снаружи, и в помещение влилась процессия с королем во главе. Они прибыли по левому коридору. Король остановился, повернулся лицом к аудитории и поднял свечу. Женщины привставали, махали ему, приплясывали в такт. Как видно, любимый праздник и красивый король с ромовой свечкой никак не ассоциировались с властью, засадившей их за решетку. Становилось тесновато, и я ухитрился вернуться тем же путем, каким пришел - никто, кроме меня, не собирался уходить.
Выйдя из ворот, я огляделся. Подождать Павла? Идти домой не хотелось. Ко мне обратился пожилой джентльмен:
- Прошу прощения, не нужна ли вам помощь? Может быть, я могу вам ответить на какие-то вопросы?
Вопросов было много. Поблагодарив любезного старца, я решился:
- А что делает король в другие дни?
- У него много обязанностей. Он оценивает работу министерств, при необходимости предлагает снять министра и назначить нового. Он старается как можно больше посещать всякие торжественные открытия, к примеру начало учебного года в школах и институтах... Он обязан присутствовать на всех судебных заседаниях, и его мнение может учитываться при вынесении приговора.
- Как - на всех? - поразился я. - Разве это возможно? Это же суток не хватит, ездить по всей стране на суды.
- Почему? - не понял меня собеседник. - Судебных процессов в Аманите не так много. Вы же видели, - он кивнул на здание тюрьмы, - На праздник собрали всех заключенных. Ну, мужчин побольше, чем женщин, а так - вполне можно посетить все заседания.
- Но есть же и другие тюрьмы, - все еще не соображая, сказал я.
- Нету. Зачем?
Вот теперь я окончательно решил разобраться. Население Аманиты немногочисленно. Но все-таки несколько миллионов человек наберется. Чтобы всего лишь пара сотен из них оказались правонарушителями? Что-то не так у них с правосудием.
Из ворот вышел Павел, помахал рукой и направился к нам. Вежливо раскланявшись с почтенным господином, мы пошли куда глаза глядят, наблюдая за гуляющими. На очередной площади с костром и пирожками мы решили выпить еще пива.
- Ну как вам тюрьма? - спросил он.
- Очень интересно, - искренне ответил я. - А среди этих женщин много рецидивисток?
- Никаких рецидивистов в Аманите нет. Совершивших второе нарушение высылают из страны.
- Ничего себе. Если всех высылать, то так ведь и народу не останется. А вернуться они могут?
- Могут, наверное. Я не знаю, почему не возвращаются. Смотрите, вон наш знакомый. Помните его?
Я сразу узнал голубые глаза и четко очерченные брови. Поездной попутчик, улыбаясь, приближался к нам, держа в руках свои пирожки и пиво. Мы тоже взяли еще. После пары кружек все трое подружились и перешли на ты. Мне казалось, что я знаю Павла и Гаспара всю жизнь. А они даже начали подшучивать друг над другом.
- Вот ты спроси его что хочешь, - смеялся Павел. - У них на всё два ответа - «А зачем?» и «А почему бы и нет?»
- А почему бы и нет? - согласился Гаспар. - Спрашивай.
- Ну... Ну вот если высылка из этой страны такое страшное наказание, то у вас должно не быть отбоя от желающих сюда переехать на жительство?
- Во-первых, это не наказание. Если поплавок настолько неудачно воспитан, что дошел до преступления, то его или ее отправляют в тюрьму, где пытаются это исправить. Во-вторых, тот, кто настолько не ставит себя на место другого, что продолжает, скажем, красть, - это уже не поплавок. Им лучше в других странах, они, как правило, и не пытаются проникнуть обратно. И приезжие тут не приживаются. Никаких проблем с желающими.
- Ты хочешь сказать, что любых преступников просто пытаются перевоспитать? - Я вспомнил даму-массовика. - И что, это работает, к примеру, с убийцами?
Гаспар задумался. Выручил его Павел.
- Я не могу представить себе, чтобы поплавок был способен на умышленное убийство. Всё-таки их с рождения научили думать о других. Что, известны такие случаи?
Гаспар покачал головой.
- Очень редко. Из истории известны, но это каждый раз разбиралось в особом порядке. Могут сразу выслать, не дожидаясь дальнейшего. Правонарушения в основном не слишком тяжелые. Ты же слышал тогда в поезде: для масштабных преступных планов нужны сообщники, а их здесь не очень-то найдешь.
«Поставь себя на место другого»... Я как будто начал что-то понимать.
- Все-таки так жить очень сложно. Вот, предположим, двум парням нравится одна девушка. Оба ставят себя на место друг друга и отказываются от нее. Так она одна останется?
- Почему? - удивился Гаспар. - А ты бы как решил проблему, если бы узнал, что у тебя есть соперник?
- Встретил бы его и надавал по морде, чтобы не ухаживал за моей девушкой.
- Вот по морде никак не получится. Ты ведь сам не хотел бы получить по морде. Поэтому и свои руки держишь при себе - ставишь себя на его место.
- Да ведь девушка должна же выбрать одного из двух.
- Не должна. Девушка тоже человек. Рано или поздно она окажется с нужным ей мужчиной, и уж наверняка дело обойдется без морд.
- Сложно так жить, - уверенно повторил я. - Все время думать, просчитывать, кто как отреагирует, учитывать, что делать, чего не делать.
- А по-моему, все просчитывать нужно, чтобы жить так, как живут за границей. Кому в морду, кому еще что. Я так не смог бы.
Мне многое стало ясным. И впрямь волшебная страна.
- А скажи, почему ваш выборный король всегда мужчина? Равноправия, значит, нет?
- Почти всегда мужчина, да. Но выбирают его староводы, а они почти все - женщины. Чем не равноправие? Могут выбрать и женщину, но это скорее исключение.
- А почему староводы - женщины?
- Так уж получается. Староводы - это старейшие садоводы. А по статистике женщины живут дольше мужчин.
- Садоводы? - Я, конечно, собирался не удивляться... - То есть судьбы государства вершат старушки почти столетнего возраста с неизвестно какой подготовкой? Они же повыбирают своих внуков или племянников, и все.
- Почему бы и нет? - невозмутимо отреагировал Гаспар. Павел захихикал. - Ты не забудь, что они все же голосуют, предварительно обсудив кандидатуры. Если кандидатура внука или племянника покажется подходящей большинству членов совета, то он заслуживает быть избранным. Чем это хуже любого другого способа?
Вспомнив известные мне результаты всеобщего демократического голосования, я был вынужден признать, что не хуже.
Мы выпили еще немного, Павел вытащил сигареты. Настроение было прекрасное.
Только добравшись до своего номера, я осознал, что и я, и Павел забыли про эти самые саженцы. Я посмотрел на них, пощупал землю в горшках - влажная. Ничего страшного, утром я их полью немножко и отдам ему при первой возможности.
Меня разбудил телефонный звонок.
- Слушай, я идиот! - взволнованно зачастил Павел. - Там около тебя массовый протест, садоводы бунтуют! А все из-за того, что вовремя не получили эти укоренившиеся черенки! Они думают, оно вообще не укореняется. Туда эти бабки уже выехали, но я боюсь, они не справятся. Тебе придется доставить им хотя бы один горшочек из тех, что я оставил. Иначе я не знаю, что будет.
Спать немедленно расхотелось. Вот тебе и поплавки-альтруисты. Бунт из-за саженцев? Я быстро оделся, взял два горшочка, выбрав самые здоровые на вид, и вышел из гостиницы.
- Здесь пройти нельзя, - остановил меня полицейский. За кордоном из машин с мигалками шумела и волновалась толпа. Я не стал спорить, отошел и, убедившись, что никто не следит, перелез через забор. Пробежав дворами, я очутился перед крепко запертыми и даже заколоченными крест-накрест деревянными воротами. Судя по доносившимся звукам, садоводы собрались прямо по другую сторону. Перелезть эти ворота было гораздо труднее. Я попытался пристроить пакетик с саженцами за пазуху, потом взял в зубы. Староводам нужна моя помощь! Интересно, что мне будет за вторжение в этот сад? Я оглянулся на темные деревья и грядки и решительно полез. Пускай перевоспитывают.
Спрыгнув, я немедленно завяз среди махавших руками и что-то выкрикивавших людей. Оберегая горшочки, я начал протискиваться, пытаясь разыскать кого-то, кому их отдать.
- Нет корней! Голые прутья! - послышалось из толпы.
- Не уйдем! Давайте староводов!
На крылечко одного из ближайших домов поднялась сгорбленная фигура с клюкой.
- Вы что тут? Покажите, где нет корней? - властно приказала она. К ней протянулись руки с прутиками, с бумажными стаканчиками для рассады. Корней у прутиков не было.
- Ну-ка успокойтесь! Будут вам корни. Ты что тут? - Она замахнулась своей палкой на пожилого господина, в котором я узнал джентльмена, встреченного днем у тюрьмы.
- Так ведь, тетя Капа, это самое... - заюлил тот, как двоечник. - Все говорят, что нету...
- Я тебе дам!..
К этому времени я добрался до нее и подал ей драгоценные черенки. Схватив их, она выдернула один из горшочка и сунула испачканные в земле корни прямо в лицо стоявшим перед ней.
- Вот, прекрасные корни! Не выдумывайте! Возьмите нормальные горшки и качественную землю, никаких стаканчиков. И имейте терпение, укореняется долго.
В мягком свете фонарика над крыльцом я разглядел ее лицо. Голубые глаза, характерная форма бровей. Бабуля Гаспара уже полностью овладела стихией и, кажется, читала им лекцию о семействе, к которому принадлежали ценные черенки, и об их требованиях к почве и удобрениям. Я заметил вспышки в темноте - похоже было, что работали фотографы. Полицейские машины мирно разъехались, так что в гостиницу я вернулся по тихой улице.
Наутро я увидел свое изображение в газете - тетя Капа, одной рукой высоко подняв клюку, другой принимала у меня пакетик с растениями. Отчет о бунте садоводов был выдержан в спокойном тоне, без эмоций и преувеличений. Почему-то мне показалось, что я уже читал о подобных событиях. Странно, ведь на моей родине такого не бывает.
- И что, никого из них не арестуют? - спросил я у девушки, продававшей газеты.
- Нет, - улыбнулась она. - Мирные протесты разрешены. От них даже есть польза - бывало, что после такого вносились изменения в законодательство. Ведь всегда есть какая-то причина.
После обеда зашел Павел с извинениями и благодарностями, забрал оставшиеся саженцы и предложил встретиться на следующий день.
Я не удивился, когда они явились вместе.
- Ты молодец! - похвалил меня Гаспар. - Не бери ничего к пиву, бабуля пирожков прислала.
Бабулины пирожки были непревзойденными.
- С какими же это грибами? - поинтересовался я. - Не с поплавками?
- Не с поплавками. Это разные лесные грибы, какие попались.
Грибы напомнили мне еще один из моих вопросов.
- Послушай, так вся страна названа в честь гриба аманиты? Я, конечно, понимаю, что эти поплавки очень важны, это национальный символ вместе с ушастиками. Но как-то странно - назвать страну в честь мухомора...
- Не страннее, чем мухомор в честь страны, - отозвался Гаспар. - Что ты так смотришь? Ты знаешь, почему этот род грибов так назвали?
- Их так назвали вроде по какой-то горе в Греции. Плиний о них упоминал...
- Плиний-то упоминал, но ведь они везде растут. Кто бы стал выделять одну гору? Плиний, кстати, прекрасно знал, почему они так называются. У него были корреспонденты в Аманите, и про ушастиков и поплавки они ему все изложили.
- Про страну Аманиту Плиний нигде не писал, - заявил я с полной уверенностью.
- Откуда ты знаешь? Тебе известно, сколько его трудов не сохранилось? А у нас сохранилась вся переписка, его письма и копии того, что ему наши ученые сообщали. Слово аманита очень древнее, родственные ему слова есть в санскрите. Страна так называлась с доисторических времен. А поплавки действительно стали ее символом, и их назвали по стране.
Вот оно что... Я физически почувствовал, как у меня в голове все переворачивается. Значит, и все остальное... Бунт садоводов, дурацкая песня про улитку... Наблюдавший за мной Павел произнес голосом учебного пособия:
- Древняя культура Аманиты, ее оригинальная история, отраженная в легендах и песнях, с давних времен вдохновляли творчество более молодых наций...
- Ну ты, хватит, - Гаспар слегка пихнул его локтем, и оба расхохотались.
Оставшаяся часть моего отпуска прошла без заметных событий. Я пару раз сходил в театр, посетил музеи. Съездил посмотреть памятники архитектуры, раскопки поселений каменного века. Искусство Аманиты меня не очень увлекло. Спектакли были отлично поставлены, пение и хореография на высшем уровне... Но мне не хватало конфликтов и трагедий, к которым я привык. Мне все это казалось бессюжетным, пресным. Я понял, почему из нашего эгоистичного, полного преступлений мира никто не рвется переехать в спокойную, радостную Аманиту. Павел был прав. На вопрос, почему бы не наладить воздушное сообщение, мне отвечали: «А зачем?». На вопрос, почему границу можно пересечь без визы, но всех въезжающих и выезжающих обязательно записывают в толстые книги, мне отвечали: «А почему бы и нет?». Наверное, все дело в том, что меня не научили с рождения ставить себя на место другого.
Провожать меня они тоже пришли вдвоем. Мне было известно, что командировка Павла подходит к концу. Он, конечно, приедет еще... Я не знал, что им сказать.
Гаспар опередил меня.
- Это тебе, - он протянул мне аккуратно завернутую книжку. - Здесь все правда, не сомневайся.
- Спасибо! - Я сразу догадался, что это; мои пальцы узнали вес и форму небольшого томика. - Я верю - все правда!
В купе поезда я развернул подарок. Да, это они. «Рассказы про Аманиту». Иллюстрации, по-моему, того же самого художника - цветы, улитки, человечки. Почему в одной и той же манере проиллюстрирована детская книжка и «Краткая история»? Впрочем, я знаю ответ - «а почему бы и нет?»
Я взглянул на оглавление. Точно, я все это помню, оказывается. «Злой волшебник Чернослив», «О людях с тремя ногами и четырьмя руками», «Город Васкерия», «О фиолетовом растении», «Как принцесса победила циклопа», «Ушастик и Усатик»... Конечно, все правда.
Добравшись домой, я немедленно окунулся в повседневные заботы. Время нашлось не сразу. Но я легко обнаружил в интернете сайт правительства Аманиты. На нем был помещен репортаж о выборах короля. Староводы в полном составе строго взирали на пышный банкет. Тетю Капу трудно было узнать - на ее лице была радость и гордость. Новый король улыбался в камеру. В его голубых глазах не было заметно тоски. Может быть, тень ее была в чуть нахмуренных красивых бровях. Но может быть, он хмурился просто от солнца.
7.19. 2018.
[1] Образ и песня Ушастика принадлежат Ирине Кавериной.