Мой первый поцелуй
Цирк манит человеческих детенышей. Прельщает красными носами, огнями, сладкой ватой и , незнакомым урбанизированным карапузам, таинственным запахом навоза. В шестом классе я, перепробовав коньки, лыжи, бокс и выпиливание корабликов лобзиком, твердо решил основать новую цирковую династию ловких и потешных клоунов. Или акробатов. Или дрессировщиков тигров, львов и крокодилов. Будучи мальчиком разносторонним, в ночи я грезил не только о признании зрителей и рыжем парике. Все чаще, мой внутренний горящий взор обращался на девушку Альбину, обладавшую, помимо множества других достоинств, волнующей косой и выпуклой попой. Попа смотрелась на Альбине очень органично и помогала ей вращать сверкающие обручи, обрекая меня на бессонницу. Я был молод, морально устойчив, и не обучен непринужденной светской беседе с принцессами. Потому страдал. Страдал и от того, что был моложе ее, а значит, вряд ли мог рассчитывать на взаимность. Однажды, в перерыве между елками, в темном зрительном зале, наш цирковой кружок развлекался интеллектуальной игрой в "бутылочку". В оргии участвовало 5-6 особей пубертатного возраста.
Мамины чмоки остальных девочек не особо запомнились, но поцелуй с Альбиной обрушил на меня мир и оставил в душе кровоточащую борозду. Близость получилась долгой и необычной для неискушенного меня. Впрочем, с остальными участниками саммита, Альбина также целовалась вдумчиво, со вкусом и знанием предмета. Деловито нарабатывала необходимую принцессам практику. На ватных ногах возвращался я домой. В голове мешались счастливые мокрые воспоминания и приятные мысли о будущей карьере жиголо.
Мировой цирк потерял меня еще гораздо до окончания школы. Позже не погнушался подобрать строительный техникум. Там нас обучали навыкам обращения с теодолитом и девушками. Будучи студентами, мы выпивали. Потому что непьющий студент - это нонсенс. Зимним вечером, мы - трое друзей, в средней стадии алкогольного опьянения, как говорил позже протокол, ждали трамвая, что должен был увезти нас в ночь. В ночь хотели не мы одни, на остановке весело пошатывалась еще одна компания и несколько штук прочих любителей лихой езды. Нетрезвые компании редко проявляют толерантность и разделяют чужие убеждения. Не помню уж из-за чего, но грянул бой. Вначале мы добродушно дубасили друг друга на равных, но вдруг я обнаружил, что один мой товарищ сидит в "Москвиче" проезжавшего мимо подполковника милиции, второй потерялся, а за мной гонится пьяный Илья Муромец, страшно размахивая пустой бутылкой 0,7. Подошел трамвай. Нужно сказать, что спереди у трамваев есть тайник, где хитрые вагоновожатые в те времена прятали ломик. Он им нужен был для перевода механических стрелок. Когда-то я, любознательный, заметил этот процесс. Вот и пригодилось. Выхватив ломик, я гордо и отважно бросился на Илью, не рассчитывая, впрочем, отправлять его на печь на 33 года, а просто пугнуть. Неприятель не стал оспаривать народную мудрость о ломе, и позорно отступил.
- Владик, отдай лом! - донеслось до меня сквозь битву. Кричала девушка - водитель трамвая, в которой я узнал Альбину. Видно было, что она огорчена моим легкомыслием, и ей жаль лома. Ситуация складывалась непонятная моим неокрепшим мозгам и нехорошая. Враги были повсюду, пассажиры заметно роптали, где-то затаил злобу Муромец, а подполковника от преследования удерживало только наличие в машине моего арестованного однокурсника. Боялся упустить обоих. Я плюнул и оленем помчался в темный парк. На другом его конце обнаружил, что ломик все еще при мне. С тех пор я стал лучше понимать страусов. При звуке трамвая, какое-то время на меня нападала паника и охватывало непреодолимое желание сунуть голову в сугроб. Стыдно красть ломики у первой любви.
А вы помните свой первый поцелуй?
Мамины чмоки остальных девочек не особо запомнились, но поцелуй с Альбиной обрушил на меня мир и оставил в душе кровоточащую борозду. Близость получилась долгой и необычной для неискушенного меня. Впрочем, с остальными участниками саммита, Альбина также целовалась вдумчиво, со вкусом и знанием предмета. Деловито нарабатывала необходимую принцессам практику. На ватных ногах возвращался я домой. В голове мешались счастливые мокрые воспоминания и приятные мысли о будущей карьере жиголо.
Мировой цирк потерял меня еще гораздо до окончания школы. Позже не погнушался подобрать строительный техникум. Там нас обучали навыкам обращения с теодолитом и девушками. Будучи студентами, мы выпивали. Потому что непьющий студент - это нонсенс. Зимним вечером, мы - трое друзей, в средней стадии алкогольного опьянения, как говорил позже протокол, ждали трамвая, что должен был увезти нас в ночь. В ночь хотели не мы одни, на остановке весело пошатывалась еще одна компания и несколько штук прочих любителей лихой езды. Нетрезвые компании редко проявляют толерантность и разделяют чужие убеждения. Не помню уж из-за чего, но грянул бой. Вначале мы добродушно дубасили друг друга на равных, но вдруг я обнаружил, что один мой товарищ сидит в "Москвиче" проезжавшего мимо подполковника милиции, второй потерялся, а за мной гонится пьяный Илья Муромец, страшно размахивая пустой бутылкой 0,7. Подошел трамвай. Нужно сказать, что спереди у трамваев есть тайник, где хитрые вагоновожатые в те времена прятали ломик. Он им нужен был для перевода механических стрелок. Когда-то я, любознательный, заметил этот процесс. Вот и пригодилось. Выхватив ломик, я гордо и отважно бросился на Илью, не рассчитывая, впрочем, отправлять его на печь на 33 года, а просто пугнуть. Неприятель не стал оспаривать народную мудрость о ломе, и позорно отступил.
- Владик, отдай лом! - донеслось до меня сквозь битву. Кричала девушка - водитель трамвая, в которой я узнал Альбину. Видно было, что она огорчена моим легкомыслием, и ей жаль лома. Ситуация складывалась непонятная моим неокрепшим мозгам и нехорошая. Враги были повсюду, пассажиры заметно роптали, где-то затаил злобу Муромец, а подполковника от преследования удерживало только наличие в машине моего арестованного однокурсника. Боялся упустить обоих. Я плюнул и оленем помчался в темный парк. На другом его конце обнаружил, что ломик все еще при мне. С тех пор я стал лучше понимать страусов. При звуке трамвая, какое-то время на меня нападала паника и охватывало непреодолимое желание сунуть голову в сугроб. Стыдно красть ломики у первой любви.
А вы помните свой первый поцелуй?