Часть 9. «Вы не можете себе представить, как трудно мне приходилось вначале».
Рекомендации - вот двигатель торговли, если речь идет о продаже квалифицированных услуг в викторианской Англии - будь то услуги сыщика, адвоката, инженера, врача. Прямая реклама не дает, как правило, нужных результатов. Сеть социальных связей - вот что может стать основой для постоянного притока клиентов.
Вспомним бедного Виктора Хедерли, которому чудом удалось избегнуть гибели под гидравлическим прессом в логове фальшивомонетчиков («Палец инженера»). Несмотря на выгодное расположение офиса, отсутствие необходимых связей долго не позволяло ему расширить круг клиентов:
«Два года назад, унаследовав солидную сумму денег после смерти отца, я решил завести собственное дело и открыл контору на Виктория-стрит. Наверное, каждому, кто открывает собственное дело, сначала приходится туго. Во всяком случае, так было со мной. В течение двух лет мне довелось дать всего три консультации и выполнить одну небольшую работу - вот и все, что дала мне моя специальность».
Можно было поступить иначе - как это часто делали, например, врачи: купить у кого-то уже имеющуюся социальную сеть. Именно так поступил Ватсон после женитьбы. Покупая практику, врачи покупал не столько медицинский кабинет, сколько уже имеющуюся клиентскую базу.
А вот доктор Перси Тревельян, герой «Постоянного пациента», не мог так поступить - он был очень узким специалистом, кроме того (как можно предположить), имеющим собственные методики лечения, и поэтому для него покупка практики была более сложным и не столь выгодным делом. К счастью, нашелся инвестор, который вложил деньги в выгодное размещение медицинского кабинета, его обстановку и, наверное, все-таки какую-то рекламу.
Довольные клиенты, несомненно, составляли основу социальной сети. Но здесь возникал неизбежный «замкнутый круг» - чтобы создать сеть клиентов-рекомендателей, нужно было заполучить к себе этих самых клиентов, а это, в свою очередь, было трудно сделать без имеющихся рекомендателей.
Поэтому в начале своего профессионального пути независимый специалист-предприниматель (то есть тот же врач, художник или юрист) должен был рассчитывать на имеющиеся социальные связи. Они начинали закладываться еще во время обучения в школе, и, потом, в университете.
Не являлся исключением и Холмс. Если вспомнить, в двух самых первых его делах клиентами были именно его бывшие товарищи по Кембриджу. Впрочем, называть клиентом Виктора Тревора или его отца («Глория Скотт»), возможно, не совсем правильно - речь шла именно о дружеской помощи. Но, оказывая ее, Холмс уже проявил свой талант сыщика. А начиналось все просто с дружеского предложения провести отпуск в имении отца однокурсника:
«- Вы никогда не слышали от меня о Викторе Треворе? - спросил Шерлок Холмс. - Он был моим единственным другом в течение двух лет, которые я провел в колледже. Я не был общителен, Уотсон, я часами оставался один в своей комнате, размышляя надо всем, что замечал и слышал вокруг, - тогда как раз я и начал создавать свой метод. Потому-то я и не сходился в колледже с моими сверстниками. Не такой уж я любитель спорта, если не считать бокса и фехтования, словом, занимался я вовсе не тем, чем мои сверстники, так что точек соприкосновения у нас было маловато. Тревор был единственным моим другом, да и подружились-то мы случайно, по милости его терьера, который однажды утром вцепился мне в лодыжку, когда я шел в церковь. Начало дружбы прозаическое, но эффективное. (…) В конце концов он предложил мне провести каникулы в имении его отца в Донифорпе, в Норфолке, и я решил на этот месяц воспользоваться его гостеприимством...».
Именно так и начинает складываться типичная для Британии карьера специалиста-консультанта - из школьных и университетских знакомств, приглашений на летний отдых и визитов на пятичасовой чай. Но одно-два знакомства - увы - еще не делают погоды. Хотя дело «Глории Скотт» и было в этом отношении поворотным. Визит в Норфолк принес Холмсу не только первого клиента, но и уверенность в своих силах. Ведь именно Тревор-старший высказал предположение, что изобретенный Холмсом метод может стать основой для его профессии.
Но от этого первого клиента до ситуации, когда обращение к Холмсу стало восприниматься многими как само собой разумеющееся, было еще очень далеко. В минуту откровенности - а также чтобы отсрочить разборку разного накопившегося хлама, на необходимость чего настойчиво намекал Ватсон - Холмс прямо поведал коллеге о том, как долог был его путь к признанию («Обряд дома Месгрейвов»):
«Вы, должно быть, помните, как происшествие с "Глорией Скотт" и мой разговор с тем несчастным стариком, о судьбе которого я вам рассказывал, впервые натолкнули меня на мысль о профессии, ставшей потом делом всей моей жизни. Сейчас мое имя стало широко известно. Не только публика, но и официальные круги считают меня последней инстанцией для разрешения спорных вопросов. Но даже и тогда, когда мы только что познакомились с вами - в то время я занимался делом, которое вы увековечили под н азванием "Этюд в багровых тонах", - у меня уже была довольно значительная, хотя и не очень прибыльная практика. И вы не можете себе представить, Уотсон, как трудно мне приходилось вначале, и как долго я ждал успеха».
Это признание Холмса дорого стоит, так как детектив, вообще-то говоря, не был склонен жаловаться на жизнь и сетовать на признания судьбы. Тем не менее, при этих словах он, наверное, вспомнил несколько лет поисков и сомнений, редких успехов и неуверенности в том, придет ли когда-нибудь к нему признание. А признание приходило - пока очень медленно, но верно. Как это было, рассказывается в том же «Обряде дома Месгрейвов»:
«Когда я впервые приехал в Лондон, я поселился на Монтегю-стрит, совсем рядом с Британским музеем, и там я жил, заполняя свой досуг - а его у меня было даже чересчур много - изучением всех тех отраслей знания, какие могли бы мне пригодиться в моей профессии. Время от времени ко мне обращались за советом - преимущественно по рекомендации бывших товарищей-студентов, потому что в последние годы моего пребывания в университете там немало говорили обо мне и моем методе».
Заложенные во время учебы основы социальной сети начинают приносить клиентов. Очевидно, далеко не все дела были интересны Холмсу как с профессиональной, так и с финансовой точки зрения. Но были среди них и те, которые становились кирпичиками в лестнице к его будущей известности:
«Третье дело, по которому ко мне обратились, было дело "Дома Месгрейвов", и тот интерес, который привлекла к себе эта цепь странных событий, а также те важные последствия, какие имело мое вмешательство, и явились первым шагом на пути к моему нынешнему положению.
Реджинальд Месгрейв учился в одном колледже со мной, и мы были с ним в более или менее дружеских отношениях. Он не пользовался особенной популярностью в нашей среде, хотя мне всегда казалось, что высокомерие, в котором его обвиняли, было лишь попыткой прикрыть крайнюю застенчивость. (…) Мы не виделись года четыре, и вот однажды утром он явился ко мне на Монтегю-стрит. Изменился он мало, одет был прекрасно - он всегда был немного франтоват - и сохранил спокойное изящество, отличавшее его и прежде.
- (…) ваш совет был бы сейчас просто драгоценен для меня. У нас в Харлстоне произошли странные вещи, и полиции не удалось ничего выяснить. Это настоящая головоломка.
Можете себе представить, с каким чувством я слушал его, Уотсон. Ведь случай, тот самый случай, которого я с таким жгучим нетерпением ждал в течение этих месяцев бездейственности, наконец-то, казалось мне, был передо мной. В глубине души я всегда был уверен, что могу добиться успеха там, где другие потерпели неудачу, и теперь мне представлялась возможность испытать самого себя.
- Расскажите мне все подробности! - вскричал я».
Среди клиентов, приходящих по рекомендации, мы можем выделить еще одну специфическую группу - тех, кого рекомендуют не случайные знакомые, а люди, которые мы можем с большей или меньшей обоснованностью назвать посредниками. Приходящие по рекомендации посредников - это третья группа клиентов Холмса.
Порой отличить случайного рекомендателя от посредника не так-то просто. Однако, в большинстве случаев, отличие формируется тем, что посредник рекомендует клиентов, во-первых, с большей регулярностью, а, во-вторых, в большей степени заинтересован в такой рекомендации. Причем эта заинтересованность вовсе не обязательно должна быть материального свойства. И в случае с Холмсом чаще всего его посредниками движет не материальная стимуляция.
Кто же эти загадочные посредники? Ну, начнем с доктора Ватсона. Он сам, правда, отрицал активное участие в поисках клиентов для Холмса:
«Из всех задач, какие приходилось решать моему другу мистеру Шерлок Холмсу, мною его вниманию было предложено лишь две, а именно: случай, когда мистер Хэдерли лишился большого пальца, и происшествие с обезумевшим полковником Уорбэртоном» («Палец инженера»).
Два клиента, впрочем, это тоже кое-что. Однако не будем забывать, что заявлениям Ватсона, так же как и высказываниям Холмса, далеко не всегда стоит доверять. В частности, утверждение о том, что Ватсон привел к Холмсу всего двух клиентов, опровергается им же самим.
В рассказе «Морской договор» Ватсон вспоминает историю своей дружбы с Перси Фелпсом, которая также прекрасно иллюстрирует теорию возникновения социальных связей:
«Еще в школьные годы я сдружился с Перси Фелпсом, который был почти что моим ровесником, но опередил меня на два класса. У него были блестящие способности - он получал почти все школьные премии и за выдающиеся успехи был удостоен стипендии, которая позволила ему добиться триумфа и в Кембридже. Помнится, у него были большие родственные связи".
Именно к Ватсону обращается Фелпс, когда из-за его невнимательности из министерства
пропадает проект важного морского договора. По просьбе Ватсона Холмс успешно
расследует дело, обнаруживая и договор, и похитителя.
Эту «забывчивость» Ватсона нельзя объяснить и тем, что дело с морским
договором произошло после того, как в рассказе «Палец инженера» он
преуменьшил свои заслуги в деле привлечения к Холмсу клиентов. Дело «морского
договора» датируется им совершенно точно:
«Июль того года, когда я женился, памятен мне по трем интересным делам. Я имел честь присутствовать при их расследовании. В моих дневниках они называются: "Второе пятно", "Морской договор" и "Усталый капитан"».
Когда же женился Ватсон? Ответ на этот вопрос присутствует в том же «Пальце инженера»:
«События, о которых я хочу рассказать, произошли летом 1889 года, вскоре после моей женитьбы».
Следовательно, расследования «Морской договор» и «Палец инженера» произошли примерно
в одно и то же время - летом 1889 года. Однако сам рассказ «Палец инженера» был
написан два года спустя - в 1891. Об этом опять-таки свидетельствует сам Ватсон:
«В свое время обстоятельства этого дела (дела о «пальце инженера». - М.М.)
произвели на меня глубокое впечатление, и прошедшие с тех пор два года ничуть
не ослабили этот эффект».
Забывчивость это или чрезмерная скромность - факт в том, что роль Ватсона
в «личных продажах» услуг Холмса могла быть много больше, чем кажется на первый
взгляд. То же самое относится и к другому посреднику, сыгравшему не последнюю
роль в пополнении «клиентского портфеля» Холмса - к его брату Майкрофту.
При поверхностном прочтении цикла может показаться, что братья общаются
от случая к случаю. Но при внимательном чтении понимаешь, что это не так.
Холмс впервые упоминает о Майкрофте в рассказе «Случай с переводчиком»,
упоминает вроде бы случайно, и Ватсон чуть ли не шокирован этим открытием:
«За все мое долгое и близкое знакомство с мистером Шерлоком Холмсом я не слышал от него ни слова о его родне и едва ли хоть что-нибудь о его детских и отроческих годах. (…) Я уже склонялся к мысли, что у моего друга не осталось в живых никого из родни, когда однажды, к моему большому удивлению, он заговорил со мной о своем брате».
Ватсон с Холмсом говорят о способностях последнего и Ватсон предполагает, что своим талантом сыщик обязан в первую очередь системным упражнениям.
«- В какой-то степени, - ответил он задумчиво. - Мои предки были захолустными помещиками и жили, наверно, точно такою жизнью, какая естественна для их сословия. Тем не менее эта склонность у меня в крови, и идет она, должно быть, от бабушки, которая была сестрой Верне, французского художника. Артистичность, когда она в крови, закономерно принимает самые удивительные формы.
- Но почему вы считаете, что это свойство у вас наследственное?
- Потому что мой брат Майкрофт наделен им в большей степени, чем я.
Новость явилась для меня поистине неожиданной. Если в Англии живет еще один человек такого же редкостного дарования, как могло случиться, что о нем до сих пор никто не слышал - ни публика, ни полиция?».
Уже в сцене знакомства с Ватсоном становится ясно, что братья общаются достаточно
регулярно:
«- Рад познакомиться с вами, сэр, - сказал он (Майкрофт. - М.М.), протянув широкую, толстую руку, похожую на ласт моржа. - С тех пор, как вы стали биографом Шерлока, я слышу о нем повсюду. Кстати, Шерлок, я ждал, что ты покажешься еще на прошлой неделе - придешь обсудить со мною случай в Мэнор-Хаусе. Мне казалось, что он должен поставить тебя в тупик».
Отношения братьев носят не только регулярный, но и глубокий, доверительный характер.
Например, именно Майкрофт под видом кучера прикрывает бегство Холмса и Ватсона
за границу, когда по их следу идет шайка Мориарти («Последнее дело Холмса»):
«- Нашли экипаж на месте?
- Да, он ожидал меня.
- А кучера вы узнали?
- Нет.
- Это был мой брат, Майкрофт. В таких делах лучше не посвящать в свои секреты наемного человека».
Пожалуй, Холмс доверял брату даже больше, чем Ватсону - ведь именно Майкрофт
был в курсе, что Холмс не покоится на дне Рейхенбахского водопада и оказывал
ему финансовую помощь во время вынужденных странствий.
На страницах цикла Майкрофт напрямую «приносит» Холмсу только два дела -
это упоминавшийся выше «Случай с переводчиком» и расследование смерти Кадогена Уэста
(«Чертежи Брюса-Партингтона»). При этом в связи со вторым делом Холмс раскрывает
Ватсону истинный характер и масштаб деятельности своего брата:
«- Между прочим, вам известно, кто такой Майкрофт?
Мне смутно помнилось, что Холмс рассказывал что-то о своем брате в ту пору, когда мы расследовали "Случай с переводчиком".
- Вы, кажется, говорили, что он занимает какой-то небольшой правительственный пост.
Холмс коротко рассмеялся.
- В то время я знал вас недостаточно близко. Приходится держать язык за зубами, когда речь заходит о делах государственного масштаба. Да, верно. Он состоит на службе у британского правительства. И так же верно то, что подчас он и есть само британское правительство.
- Но, Холмс, помилуйте...
- Я ожидал, что вы удивитесь. Майкрофт получает четыреста пятьдесят фунтов в год, занимает подчиненное положение, не обладает ни малейшим честолюбием, отказывается от титулов и званий, и, однако, это самый незаменимый человек во всей Англии.
- Но каким образом?
- Видите ли, у него совершенно особое амплуа, и создал его себе он сам. Никогда доселе не было и никогда не будет подобной должности. У него великолепный, как нельзя более четко работающий мозг, наделенный величайшей, неслыханной способностью хранить в себе несметное количество фактов. Ту колоссальную энергию, какую я направил на раскрытие преступлений, он поставил на службу государству. Ему вручают заключения всех департаментов, он тот центр, та расчетная палата, где подводится общий баланс. Остальные являются специалистами в той или иной области, его специальность - знать все. Предположим, какому-то министру требуются некоторые сведения касательно военного флота, Индии, Канады и проблемы биметаллизма. Запрашивая поочередно соответствующие департаменты, он может получить все необходимые факты, но только Майкрофт способен тут же дать им правильное освещение и установить их взаимосвязь. Сперва его расценивали как определенного рода удобство, кратчайший путь к цели. Постепенно он сделал себя центральной фигурой. В его мощном мозгу все разложено по полочкам и может быть предъявлено в любой момент. Не раз одно его слово решало вопрос государственной политики - он живет в ней, все его мысли тем только и поглощены. И лишь когда я иной раз обращаюсь к нему за советом, он снисходит до того, чтобы помочь мне разобраться в какой-либо из моих проблем, почитая это для себя гимнастикой ума».
Даже если Холмс немного преувеличивает, остается несомненным, что его брат -
один из ведущих экспертов на государственной службе, вхожий в самые различные
коридоры власти. Поэтому будет вполне логичным предположить, что Майкрофт
направлял к Холмсу многих клиентов помимо тех, которые описаны в двух
упоминавшихся рассказах. Можно предположить, что большинство государственных
клиентов, таких, как описанные в рассказах «Второе пятно» и «Камень Мазарини»,
направлялись Холмсу именно его братом.
Возможно, что при помощи Майкрофта Холмса могли находить и коронованные клиенты,
такие как Вильгельм Готтсрейх Сигизмунд фон Ормштейн («Скандал в Богемии») или
безымянный «король Скандинавии», упоминающийся в рассказе «Знатный холостяк».
Не исключено, что Майкрофт помогал воспользоваться услугами Холмса и верхушке
аристократии - тому же «знатному холостяку» лорду Сент-Саймону или леди
Еве Брэкуэлл («Конец Чарльза Огастеса Милвертона»). Логично предположить,
что по правительственному заданию, полученному при посредничестве Майкрофта,
Холмс внедрился в агентурную сеть фон Борка («Его прощальный поклон»).
То, что многое в отношениях братьев осталось между строк, очень точно уловили
авторы сценария к отечественному сериалу о Шерлоке Холмсе. В нем роль
Майкрофта показано более широко, нежели в собственно тексте цикла, но в
соответствии с духом произведения.
Тем не менее, наши предположения о той роли, которую Майкрофт сыграл в
расширении клиентской базы Холмса - это всего лишь догадки. Но был еще
один чрезвычайно активный и влиятельный посредник, который регулярно
поставлял Холмсу клиентов. И роль этого посредника совершенно четко и
прозрачно описана на страницах «шерлокианы».
Кто этот таинственный посредник?