Subliminal & The Shadow - Tikva
К давним разговорам с orlovets, telestra_s, tonkacheva и d_goretskiy. Есть назойливая, обрыдшая и, пожалуй что, неустранимая тема различения между национализмом и патриотизмом. Первое слово часто используют для маркировки чувства национальной идентичности, возникающей из противопоставления Другим (предстающим то как Соседи, то как Безопасные Неполноценные, то как Враги), второе - для обозначения сердечной привязанности к языку, территории, обычаям и общности, на них основанной. Национализм подозревают в соскальзывании в патологию - ксенофобию, шовинизм, расизм и имперскую спесь, в патриотизме же склонны видеть «доброкачественную» опухоль того же самого - гордость за историю своего народа, переживание причастности к судьбе национального государства, боль за экономическое или гуманитарное состояние общества, достойного лучшей доли...
Эти дрязги, эти разговоры со столоверчением ради легитимации «правильного патриотизма» и его отделения от «националистических фобий» надоели хуже горькой редьки. Тропы этих разговоров исхожены вдоль и поперек, они то пустеют, то вновь заполняются людьми... Для окраин бывших империй они - инструмент актуального государственного строительства, точка отталкивания, благодаря которой задаются контуры ситуативно-исторического ответа на проблематику запоздалого nation-building (со всеми «перекосами» насчет гражданства, комплексами недостатка суверенитета, поисками-происками национальных идей и т. д.). Для бывших метрополий национал-патриотический дискурс, как губка, впитывает фантомные боли от политической ампутации прежде покорных «конечностей», аккумулирует социальное раздражение от провалившихся реформ, позволяет личной никчемности и беспозвоночности «обретать себя» через принадлежность к супер-самцу (государству, вождю, победившей спортивной команде etc).
Для историка подобные спектакли - тоска смертная, возня вокруг материй, давным давно потерявшим реальную ценность. Ту же Вторую Мировую еще можно списать на «борьбу за ресурсы и жизненное пространство» (социал-дарвинизм описывал омассовлённую социальность индустриальных цивилизаций как скотскую, зверскую схватку «техномодифицированных национальных организмов», сдуру вообразивших себя венцами эволюции). А сейчас? Сейчас, когда производство, капиталы, товары, услуги и даже люди как «рабочая сила» де факто перестают быть «гражданскими крепостными» (т. е. - теми, чья ценность и воля зависит от «национально-государственных клетей» и зависшими над ними вышками бюрократий). Неужели кто-либо - политики, властители дум, чиновники, директора корпораций и др. - после адских войн и тоталитарного смрада ХХ века могут сознательно толкать «в ту сторону», отшатываться от которой велит благоприобретенный инстинкт исторического самосохранения? Неужели - не впрок?! Неужели - мелкими шажками «на те же грабли», в ту же воронку, чья чернота уже сожрала миллионы безвинных?
Продолжают печаться книги, сниматься фильмы, публиковаться свидетельства о войне, концлагерях, терроре, геноцидах. Постоянно воспроизводятся символические жесты памяти, проклятия и заклинания, вывешиваются запретительные сигналы антиутопий, славятся абциссы победы свободного мира над ординатами зла, оплакиваются жертвы, звучат предостережения «никогда снова»...
Значит ли это, что мы научились расщеплять роковую связку «национализма/патриотизма»? Пожалуй что - нет. И это - отнюдь не академическая, чисто умственная проблема. От успеха операций над этими «сиамскими близнецами» в академически стерильных условиях в действительности мало что меняется.
Поле реального «конфликта интерпретаций» - массовая культура, ее символы, герои и сюжеты. Я бы очень хотел, чтобы music_action , как медиа-активистское сообщество, стало бы виртуальной гуманитарной лабораторией, в которой бы критическим анализом расколдовывались всякого рода «полит-технологические пассы» и «социальные мифы». Не в духе абстрактной «критики идеологий» (этого в сети хватает), а через разбор конкретных случаев и ситуаций, через их прочтение из перспектив, которые открывает участие или даже мысленное соотнесение с практикой неполитических активистских движений, организаций, инициатив, клубов и т. д.
Например, можно ли назвать националистом беларуского артыста Зьміцера todar_vojt Вайцюшкевіча только за то, что его любовь к белорускому языку и фольклору в актуальном политическом пространстве страны воспринимается властями и публикой как знак культурного сопротивления?
_____________________________________
Вокруг израильского музыканта Яакова Коби Шимони, известного под сценическим именем Саблиминал (Subliminal) в начале «нулевых» завивалось много дискуссий. Феномен его популярности связан со скрещением пафоса и ритмики хип-хопа модного в молодежной среде с традиционным сионистским дискурсом воссоздания еврейской культуры и государственности на исторической родине (образ Сиона - символ утраченой и заново обретаемой национальной идентичности в ее политической форме). Патриотические тексты с апологией ставки на вооруженное противодействие интифаде вызвали жесткую критику со стороны космополитических и пацифистски настроенных израильских культурных кругов. Сам певец отрицает обвинения в милитаризме и ксенофобии по отношению к палестинцам и арабскому населению Израиля: "Когда мы обсуждаем политику с арабами, они говорят: «Мой дедушка жил в Тель-Авиве, а теперь Тель-Авив принадлежит евреям. Мы хотим вернуться». А я отвечаю: «Мои родители - беженцы из Ирака и Туниса, но никто не собирается возвращать им конфискованную собственность… У нас есть маленькая песочница - мы зовем ее Израиль. Мы отдаем ей свои сердца и жизни, мы гордимся ею. Мы служим в Армии Обороны, чтобы страна не исчезла с карты. У вас - половина глобуса. Какого хера вам от нас нужно?" (см. "как уживаются граждане-арабы и граждане-евреи").
Песня «Тиква» («Надежда») - прямая артистическая реакция на волну насилия, вызванного интифадой Аль-Акса (началась в сентябре 2000-го). У клипа есть субтитры по-русски, сделанные booknik. Сами судите: чего тут больше - национализма или патриотизма, честной и открытой критики "абстрактного гуманизма", апологии превентивной войны или гражданской надежды на то, что когда-либо право на жизнь и существование государства Израиль не придется защищать при помощи армии.
Subliminal & The Shadow - Tikva
Эти дрязги, эти разговоры со столоверчением ради легитимации «правильного патриотизма» и его отделения от «националистических фобий» надоели хуже горькой редьки. Тропы этих разговоров исхожены вдоль и поперек, они то пустеют, то вновь заполняются людьми... Для окраин бывших империй они - инструмент актуального государственного строительства, точка отталкивания, благодаря которой задаются контуры ситуативно-исторического ответа на проблематику запоздалого nation-building (со всеми «перекосами» насчет гражданства, комплексами недостатка суверенитета, поисками-происками национальных идей и т. д.). Для бывших метрополий национал-патриотический дискурс, как губка, впитывает фантомные боли от политической ампутации прежде покорных «конечностей», аккумулирует социальное раздражение от провалившихся реформ, позволяет личной никчемности и беспозвоночности «обретать себя» через принадлежность к супер-самцу (государству, вождю, победившей спортивной команде etc).
Для историка подобные спектакли - тоска смертная, возня вокруг материй, давным давно потерявшим реальную ценность. Ту же Вторую Мировую еще можно списать на «борьбу за ресурсы и жизненное пространство» (социал-дарвинизм описывал омассовлённую социальность индустриальных цивилизаций как скотскую, зверскую схватку «техномодифицированных национальных организмов», сдуру вообразивших себя венцами эволюции). А сейчас? Сейчас, когда производство, капиталы, товары, услуги и даже люди как «рабочая сила» де факто перестают быть «гражданскими крепостными» (т. е. - теми, чья ценность и воля зависит от «национально-государственных клетей» и зависшими над ними вышками бюрократий). Неужели кто-либо - политики, властители дум, чиновники, директора корпораций и др. - после адских войн и тоталитарного смрада ХХ века могут сознательно толкать «в ту сторону», отшатываться от которой велит благоприобретенный инстинкт исторического самосохранения? Неужели - не впрок?! Неужели - мелкими шажками «на те же грабли», в ту же воронку, чья чернота уже сожрала миллионы безвинных?
Продолжают печаться книги, сниматься фильмы, публиковаться свидетельства о войне, концлагерях, терроре, геноцидах. Постоянно воспроизводятся символические жесты памяти, проклятия и заклинания, вывешиваются запретительные сигналы антиутопий, славятся абциссы победы свободного мира над ординатами зла, оплакиваются жертвы, звучат предостережения «никогда снова»...
Значит ли это, что мы научились расщеплять роковую связку «национализма/патриотизма»? Пожалуй что - нет. И это - отнюдь не академическая, чисто умственная проблема. От успеха операций над этими «сиамскими близнецами» в академически стерильных условиях в действительности мало что меняется.
Поле реального «конфликта интерпретаций» - массовая культура, ее символы, герои и сюжеты. Я бы очень хотел, чтобы music_action , как медиа-активистское сообщество, стало бы виртуальной гуманитарной лабораторией, в которой бы критическим анализом расколдовывались всякого рода «полит-технологические пассы» и «социальные мифы». Не в духе абстрактной «критики идеологий» (этого в сети хватает), а через разбор конкретных случаев и ситуаций, через их прочтение из перспектив, которые открывает участие или даже мысленное соотнесение с практикой неполитических активистских движений, организаций, инициатив, клубов и т. д.
Например, можно ли назвать националистом беларуского артыста Зьміцера todar_vojt Вайцюшкевіча только за то, что его любовь к белорускому языку и фольклору в актуальном политическом пространстве страны воспринимается властями и публикой как знак культурного сопротивления?
_____________________________________
Вокруг израильского музыканта Яакова Коби Шимони, известного под сценическим именем Саблиминал (Subliminal) в начале «нулевых» завивалось много дискуссий. Феномен его популярности связан со скрещением пафоса и ритмики хип-хопа модного в молодежной среде с традиционным сионистским дискурсом воссоздания еврейской культуры и государственности на исторической родине (образ Сиона - символ утраченой и заново обретаемой национальной идентичности в ее политической форме). Патриотические тексты с апологией ставки на вооруженное противодействие интифаде вызвали жесткую критику со стороны космополитических и пацифистски настроенных израильских культурных кругов. Сам певец отрицает обвинения в милитаризме и ксенофобии по отношению к палестинцам и арабскому населению Израиля: "Когда мы обсуждаем политику с арабами, они говорят: «Мой дедушка жил в Тель-Авиве, а теперь Тель-Авив принадлежит евреям. Мы хотим вернуться». А я отвечаю: «Мои родители - беженцы из Ирака и Туниса, но никто не собирается возвращать им конфискованную собственность… У нас есть маленькая песочница - мы зовем ее Израиль. Мы отдаем ей свои сердца и жизни, мы гордимся ею. Мы служим в Армии Обороны, чтобы страна не исчезла с карты. У вас - половина глобуса. Какого хера вам от нас нужно?" (см. "как уживаются граждане-арабы и граждане-евреи").
Песня «Тиква» («Надежда») - прямая артистическая реакция на волну насилия, вызванного интифадой Аль-Акса (началась в сентябре 2000-го). У клипа есть субтитры по-русски, сделанные booknik. Сами судите: чего тут больше - национализма или патриотизма, честной и открытой критики "абстрактного гуманизма", апологии превентивной войны или гражданской надежды на то, что когда-либо право на жизнь и существование государства Израиль не придется защищать при помощи армии.
Subliminal & The Shadow - Tikva
Click to view