По многочисленным заявкам
Уже не в первый раз мне предложили выставить это в ЖЖ, хотя писал я для себя лично, но постепенно оказалось, что интересно это не только мне.
Все мы любим создавать свои модели мира. От года к году модели немного видоизменяются, иногда могут даже разрушиться и выстроиться вновь уже совсем в другом виде. Как-то раз, я сумел сформулировать для себя одну из моделей, которая, как мне кажется, близко описывает мой взгляд на мир. Было это около 4 лет назад и сейчас, перечитав, мне показалось это достаточно инфантильным. Не мысль, а стиль. То ли я таки, да, - меняюсь, то ли одно из двух? Тем не менее ничего более близкого к этой модели мне описать не пришлось за это время. Тут пахнет сплошной Кастанедовщиной, спорить не стану, но всё же своими словами.
Вот, как оно было и есть:
Каждый из нас рождается в неком доме. Я условно называю его сараем. Сразу надо договариваться о понятиях, поэтому поясню, что не имею в виду под сараем нечто негативное, запущенное и вонючее, но имею в виду достаточно ограниченное, но очень большое помещение. Может лучше было бы назвать его телятник, имея в виду размеры, но мне всё же нравится сарай. Сарай может быть весьма большой. Даже очень большой. Каждый из нас рождается в каком-то из его удалённых углов или где-то у стены. Наши родители, в восторге от нашего рождения, тут же начинают ковырять стенку прямо рядом с нашим местом рождения. Через короткое время им удаётся проделать небольшую дырочку в стенке сарая и они сразу приступают к обучению нас в эту дырочку смотреть. Учат смотреть и одновременно объясняют, что то, что мы видим через эту дырочку - это мир в котором мы живём. Немного подростая мы учимся узнавать происходящее за стенкой, увиденное нами. Через эту дырочку можно, например, разглядеть половину ствола дерева, из-за которого выглядывает колесо велосипеда. Всего велосипеда не видно, как и самого дерева целиком. Велосипед может стоять без движения достаточно долго и именно так мы и представляем это явление. Понятно, что нам не вдомёк, что это, собственно, дерево или велосипед. Наш любимый и мудрый дедушка иногда подводит нас к своей дырочке, которая буквально в шаге от нашей. Его дырочка куда больше, да и угол зрения немного другой, поэтому тут уже второе колесо от велосипеда видать. Таким образом дедушка «открывает» нам глаза на это замечательное явление, которое всё стоит да стоит, а в один день просто исчезает… Учителя, друзья, да родственники рассказывают нам как реагировать на курицу, временами проходящую мимо нашего поля зрения. Что имеет в виду собака, с лаем появляющаяся из-за половины дерева и исчезающая за куском ржавой трубы с другой стороны картины нашего мира… Мир волшебен и замечателен. Так много нового каждый день появляется и исчезает за стеной…
Подростая, мы знакомимся с новыми людьми, и временами, не можем понять о чём они нам говорят. Создаётся впечатление, что человек совсем иначе видит мир и говорит совершенно абсурдные и невозможные, с нашей точки зрения, вещи. Мы даже вступаем в спор по этому поводу. Однако, кто-то однажды нас подводит к другой дырочке, находящейся в другой стене сарая, и покзывает, что мир - он совсем другой, совсем не такой как нас учили. Оказывается, что никаких собак и куриц в мире нет. Нет и дерева, не говоря уже о колёсах непонятно чего. Зато есть длинный забор с выломаными досками, через которые видны непонятные существа, быстро проносящиеся, так что и разглядеть их не очень-то удаётся. Старики называют эти существа машинами. Зачем они нужны и куда несутся, однако, и самые мудрые обяснить не могут.
С человеком живущим у другой стены, как правило общего языка найти не удаётся. Слишком уж разный у нас с ним взгляд на мир. Что у нас с ним может быть общего? Да и родители не советуют туда ходить. А вот с кем-то, у кого дырочка не очень далека от нашей, взгляды оказываются очень схожими. Иногда даже нам так приятно находиться вместе и показывать друг другу происходящее через свои дырочки, что возникает удивительное чувство: «Мы смотрим не друг на друга, а в одну сторону!». Ах, как всем хочется этого ощущения! Некоторые называют это чувство - «любовь»…
Некоторые из нас путешевствуют. Они смотрят на мир в разные дырочки, в разных частях сарая, так далеко иногда удаляясь от родного угла, что становятся они для нас совсем чужими. Они, эти путешевственники, иногда становятся мудрецами, знающими, что мир совсем не так однозначен и узок. Мир очень велик, если не бескраен. Говорят, что некоторые из них доходили до того дальнего конца сарая, где несколько досок прогнило и там открывается огромное поле зрения сквозь разломы. Там виден лес и большое поле, уходящее в никуда… Те люди, видевшие так много, они бывают странные, очень странные. Их называют, кто - сумасшедшими, кто - блаженными, а кто - просветлёнными.
В чём же смысл жизни? - спрашиваем мы... Как правило, рано или поздно большенство из нас для себя его находит. Но некоторые из нас никак не могут успокоиться и колотятся в стенки сарая, проковыривая всё новые отверстьица и даже порой выламывая целые куски от досок. Они рвутся наружу. Совсем наружу. Вон из сарая, выйти в МИР, и наконец начать жить!
Путей выхода наружу много. О них написано несчесть сколько книг. Каждый в праве выбрать свой инструмент для выпиливания отверстий в стене. Тех кто пропилил и проламал не так уж, наверное, мало. Во всяком случае, они об этом говорят и обычно вроде нет особых причин им не верить. Однако тех, кто вышел очень мало. (А может их и нет совсем?) Каждый, пытающийся найти путь к «просветлению», рано или поздно подходит к «точке не возвращения», к порогу одиночества. Не того одиночества, с которым каждый живёт у своей дырочки, не в состоянии до конца объяснить, как и что он видит, даже тому, у кого дырочка совсем рядом, тому, которого он любит и ценит. Ибо угол-то зрения всё равно, хоть чуть-чуть, но отличается. Одиночество тех, кто пытается выйти - совсем другое. Это сложнейщее решение: отказ от «всего». Ибо это всё - это мы. Этот сарай и эти люди, друзья, любимые… Всё это состовляет мы. Выйдя, от себя приходится отказаться и другого способа, похоже, просто нет. Это своего рода самоубийство, ради рождения заново. Точка не возвращения там, где наступает момент, когда нужно сделать выбор: сделать этот шаг наружу - и тогда уже не смочь никогда вернуться назад. Либо, можно оставить себе себя и свой мир и считаться мудрецом, рассказывая о том, что видел «там».
Я хочу наружу. Я никого за собой не зову, потому что не знаю правильно ли это. Не знаю существует ли это «правильно» вообще. Не знаю что там и не смогу объяснить «зачем». Но я очень хочу наружу. Я не могу иначе. Никак не могу. Я ещё колоссально далёк от того, чтобы выломать дверь или просто её найти, уже готовую (быть может ломать ничего и не надо). Я далёк от этого, но достаточно близок к точке не возвращения. Во всяком случае я уже заглянул в пропасть, открывающуюся за этой чертой. Заглянул и ужаснулся так, как никогда раньше. Ужас одиночества заставил меня забиться в угол и дрожать животным ледяным страхом. Страшнее, наверное, может быть только осознавание собственной смерти. Впрочем, это, собственно, она и есть… Осознание увиденного заставило меня дрожать долго и мучительно. И это не фигурально выражаясь, а на самом деле. Но желание свободы победило и я вернулся к этой черте. У меня не хватает мужества, энергии, знания или чего там ещё, двинутся дальше. Я топчусь у черты уже долго и не знаю сколько это продлится. Быть может у меня никогда не хватит мужества шагнуть вперёд, но не пытаться этого сделать я не в силах. Иначе смысл моего существования просто мне непонятен.
Все мы любим создавать свои модели мира. От года к году модели немного видоизменяются, иногда могут даже разрушиться и выстроиться вновь уже совсем в другом виде. Как-то раз, я сумел сформулировать для себя одну из моделей, которая, как мне кажется, близко описывает мой взгляд на мир. Было это около 4 лет назад и сейчас, перечитав, мне показалось это достаточно инфантильным. Не мысль, а стиль. То ли я таки, да, - меняюсь, то ли одно из двух? Тем не менее ничего более близкого к этой модели мне описать не пришлось за это время. Тут пахнет сплошной Кастанедовщиной, спорить не стану, но всё же своими словами.
Вот, как оно было и есть:
Каждый из нас рождается в неком доме. Я условно называю его сараем. Сразу надо договариваться о понятиях, поэтому поясню, что не имею в виду под сараем нечто негативное, запущенное и вонючее, но имею в виду достаточно ограниченное, но очень большое помещение. Может лучше было бы назвать его телятник, имея в виду размеры, но мне всё же нравится сарай. Сарай может быть весьма большой. Даже очень большой. Каждый из нас рождается в каком-то из его удалённых углов или где-то у стены. Наши родители, в восторге от нашего рождения, тут же начинают ковырять стенку прямо рядом с нашим местом рождения. Через короткое время им удаётся проделать небольшую дырочку в стенке сарая и они сразу приступают к обучению нас в эту дырочку смотреть. Учат смотреть и одновременно объясняют, что то, что мы видим через эту дырочку - это мир в котором мы живём. Немного подростая мы учимся узнавать происходящее за стенкой, увиденное нами. Через эту дырочку можно, например, разглядеть половину ствола дерева, из-за которого выглядывает колесо велосипеда. Всего велосипеда не видно, как и самого дерева целиком. Велосипед может стоять без движения достаточно долго и именно так мы и представляем это явление. Понятно, что нам не вдомёк, что это, собственно, дерево или велосипед. Наш любимый и мудрый дедушка иногда подводит нас к своей дырочке, которая буквально в шаге от нашей. Его дырочка куда больше, да и угол зрения немного другой, поэтому тут уже второе колесо от велосипеда видать. Таким образом дедушка «открывает» нам глаза на это замечательное явление, которое всё стоит да стоит, а в один день просто исчезает… Учителя, друзья, да родственники рассказывают нам как реагировать на курицу, временами проходящую мимо нашего поля зрения. Что имеет в виду собака, с лаем появляющаяся из-за половины дерева и исчезающая за куском ржавой трубы с другой стороны картины нашего мира… Мир волшебен и замечателен. Так много нового каждый день появляется и исчезает за стеной…
Подростая, мы знакомимся с новыми людьми, и временами, не можем понять о чём они нам говорят. Создаётся впечатление, что человек совсем иначе видит мир и говорит совершенно абсурдные и невозможные, с нашей точки зрения, вещи. Мы даже вступаем в спор по этому поводу. Однако, кто-то однажды нас подводит к другой дырочке, находящейся в другой стене сарая, и покзывает, что мир - он совсем другой, совсем не такой как нас учили. Оказывается, что никаких собак и куриц в мире нет. Нет и дерева, не говоря уже о колёсах непонятно чего. Зато есть длинный забор с выломаными досками, через которые видны непонятные существа, быстро проносящиеся, так что и разглядеть их не очень-то удаётся. Старики называют эти существа машинами. Зачем они нужны и куда несутся, однако, и самые мудрые обяснить не могут.
С человеком живущим у другой стены, как правило общего языка найти не удаётся. Слишком уж разный у нас с ним взгляд на мир. Что у нас с ним может быть общего? Да и родители не советуют туда ходить. А вот с кем-то, у кого дырочка не очень далека от нашей, взгляды оказываются очень схожими. Иногда даже нам так приятно находиться вместе и показывать друг другу происходящее через свои дырочки, что возникает удивительное чувство: «Мы смотрим не друг на друга, а в одну сторону!». Ах, как всем хочется этого ощущения! Некоторые называют это чувство - «любовь»…
Некоторые из нас путешевствуют. Они смотрят на мир в разные дырочки, в разных частях сарая, так далеко иногда удаляясь от родного угла, что становятся они для нас совсем чужими. Они, эти путешевственники, иногда становятся мудрецами, знающими, что мир совсем не так однозначен и узок. Мир очень велик, если не бескраен. Говорят, что некоторые из них доходили до того дальнего конца сарая, где несколько досок прогнило и там открывается огромное поле зрения сквозь разломы. Там виден лес и большое поле, уходящее в никуда… Те люди, видевшие так много, они бывают странные, очень странные. Их называют, кто - сумасшедшими, кто - блаженными, а кто - просветлёнными.
В чём же смысл жизни? - спрашиваем мы... Как правило, рано или поздно большенство из нас для себя его находит. Но некоторые из нас никак не могут успокоиться и колотятся в стенки сарая, проковыривая всё новые отверстьица и даже порой выламывая целые куски от досок. Они рвутся наружу. Совсем наружу. Вон из сарая, выйти в МИР, и наконец начать жить!
Путей выхода наружу много. О них написано несчесть сколько книг. Каждый в праве выбрать свой инструмент для выпиливания отверстий в стене. Тех кто пропилил и проламал не так уж, наверное, мало. Во всяком случае, они об этом говорят и обычно вроде нет особых причин им не верить. Однако тех, кто вышел очень мало. (А может их и нет совсем?) Каждый, пытающийся найти путь к «просветлению», рано или поздно подходит к «точке не возвращения», к порогу одиночества. Не того одиночества, с которым каждый живёт у своей дырочки, не в состоянии до конца объяснить, как и что он видит, даже тому, у кого дырочка совсем рядом, тому, которого он любит и ценит. Ибо угол-то зрения всё равно, хоть чуть-чуть, но отличается. Одиночество тех, кто пытается выйти - совсем другое. Это сложнейщее решение: отказ от «всего». Ибо это всё - это мы. Этот сарай и эти люди, друзья, любимые… Всё это состовляет мы. Выйдя, от себя приходится отказаться и другого способа, похоже, просто нет. Это своего рода самоубийство, ради рождения заново. Точка не возвращения там, где наступает момент, когда нужно сделать выбор: сделать этот шаг наружу - и тогда уже не смочь никогда вернуться назад. Либо, можно оставить себе себя и свой мир и считаться мудрецом, рассказывая о том, что видел «там».
Я хочу наружу. Я никого за собой не зову, потому что не знаю правильно ли это. Не знаю существует ли это «правильно» вообще. Не знаю что там и не смогу объяснить «зачем». Но я очень хочу наружу. Я не могу иначе. Никак не могу. Я ещё колоссально далёк от того, чтобы выломать дверь или просто её найти, уже готовую (быть может ломать ничего и не надо). Я далёк от этого, но достаточно близок к точке не возвращения. Во всяком случае я уже заглянул в пропасть, открывающуюся за этой чертой. Заглянул и ужаснулся так, как никогда раньше. Ужас одиночества заставил меня забиться в угол и дрожать животным ледяным страхом. Страшнее, наверное, может быть только осознавание собственной смерти. Впрочем, это, собственно, она и есть… Осознание увиденного заставило меня дрожать долго и мучительно. И это не фигурально выражаясь, а на самом деле. Но желание свободы победило и я вернулся к этой черте. У меня не хватает мужества, энергии, знания или чего там ещё, двинутся дальше. Я топчусь у черты уже долго и не знаю сколько это продлится. Быть может у меня никогда не хватит мужества шагнуть вперёд, но не пытаться этого сделать я не в силах. Иначе смысл моего существования просто мне непонятен.