купола, еще
А еще в Спасо-Андроников монастырь недавно занесло меня, в музей Андрея Рублева. В монастыре я уже бывала, а вот в музее всё как-то не доводилось: то денег нет, то настроения, то компания неподходящая, а то санитарный день или выходной.
О монастыре: основан в XIV веке, ансамбль складывался на протяжении четырех веков; ключевые постройки - белокаменный Спасский собор и трехъярусный храм Архангела Михаила с трапезной. Есть еще настоятельские покои, братский корпус, духовное училище. Но, насколько я поняла, сейчас монастырь не действует - просто фигурирует в качестве памятника истории и культуры. Монастырскую колокольню, построенную в конце XVIII - начале XIX вв., в годы советской власти разобрали на кирпичи. Зато недалеко от церкви Архангела Михаила установлено что-то вроде временной звонницы - деревянного сооружения, на котором укреплены колокола. Люблю такие штуки: они расположены невысоко от земли, и можно потрогать колокола (эту прохладную литую поверхность с гравировками). Много выпуклостей, есть где разгуляться, посему - очень чешутся пальцы))). Правда, здесь временную звонницу так плотно огородили и вглубь газона вдвинули, что и дураку ясно, что не надо трогать, "Посторонним В."! А вот на Соловках такое проделать можно - и пальцы радуются!))
Монастырь обнесен белокаменными стенами, стоит на холме над Яузой (зимой было бы круто кататься оттуда на санках, если б не проезжая часть внизу; наверно, раньше катались, в XIV веке, когда не было дороги и гранитной набережной, и Яуза замерзала). Рядом Курский вокзал и железная дорога, и слышно, как проходят поезда. Я, когда к Ленке езжу на электричке, мимо монастыря проезжаю и мысленно ручкой ему машу. А иногда и не мысленно, а реально - подмигиваю и строю рожи. Благопристойные, само собой.
Андрей Рублев живал-бывал в Спасо-Андрониковом монастыре, не без его участия был расписан Спасский собор, фрагменты росписи сохранились в откосах алтарных окон - увидеть это я, понятное дело, не смогла.
Музей Андрея Рублева (Центральный музей древнерусской культуры и искусства) находится в церкви Архангела Михаила. Все четыре этажа заняты выставками, посвященными древнерусскому искусству и древнерусской живописи, экспонаты XI-XIX вв.: фрески, иконы, книги, кресты и прочая церковная утварь.
При входе в музей бабушки-смотрительницы проинструктировали меня, что можно делать, а что нельзя (вот не доверяют мне никогда "антикварные" бабушки в музеях, галереях, театрах и прочих приличных местах - чуют, наверно, мое хулиганское прошлое). Отдельно (уже вдогонку, в качестве прощального напутствия) сказали: "Руками не трогать!" - "Само собой", - говорю.
А жаль: там кругом такая фактура! Всё такое старинное, неровное, с трещинками, сколами, вмятинами, буграми!
От некоторых работ невозможно оторваться. Я всё кружила и кружила около, уходила и опять возвращалась. Например, в самом начале экспозиции икона Архангела Гавриила из деисусного чина (т.е. из третьего яруса иконостаса), конец XV - начало XVI вв., Ростов. Там какой-то очень задумчивый и совершенно неприкаянный Архангел Гавриил, блаженненький такой, ребяческий и кроткий. Вообще, я заметила, чем дальше живу, тем Архангел Гавриил мне всё более симпатичен.
Или еще была икона "Нерукотворный Спас" (XV век), она на третьем этаже во втором зале, на противоположной от входа стене, прямо по центру: как входишь, сразу в нее упираешься, она большая и мощная, и притягивает внимание (точнее, оттягивает на себя - от других). И такие там глаза у Христа: вот как будто смотрят на тебя, а все-таки чуточку мимо, и как только ты думаешь, что мимо, ан опять на тебя, и как только ты пытаешься улизнуть из сектора обзора и думаешь: "Уфф! Теперь уж точно всё!" - ан опять на тебя этот взгляд устремлен, и как бы ты перед иконой этой ни метался, взгляд не отпускает тебя, хотя впрямую на тебя и не обращен. Такой чуть косящий, постоянно ускользающий, но никогда не теряющий предмет/человека взгляд. (Как, каким образом это написано?)
А на первом этаже в левой части зала меня долго держала икона Божьей Матери "Иерусалимской" (первая треть XVIII века, Москва). Абсолютно космическая. Поразило сочетание цветов - черная рама и бирюзовый фон, а внутри - красное с золотом изображение Богородицы с младенцем. И взгляд у Богородицы - глубокий, спокойный, отрешенный (сказать печальный - значит, не сказать ничего). Непонятно, то ли вглубь, то ли вовне. Еще один ускользающий взгляд.
Там же, на первом этаже, икона Алексия Божьего человека и Марии Египетской (середина XVII века, из Собора Сретенского монастыря в Москве) - такие перекрученные, изломанные (извилистые) люди, мужчина и женщина, и икона с изображением Иоанна Предтечи - полуодетого, лохматого, похожего на Робинзона Крузо на необитаемом острове, каким его изображают в детских книжках (никак я не могла отделаться от этой ассоциации).
Кстати, об Иоанне: на четвертом этаже музея выставка русского пластического искусства XVII-XIX вв., а именно - резные иконы и деревянная храмовая скульптура. И вот там есть экспонат конца XVIII века - голова Иоанна Предтечи. Вырезанная из дерева. Объемная. Раскрашенная. На блюде. Весьма реалистично.
Или еще фигура сотника Лонгина из композиции "Распятие Христа" (первая половина XIX века) - такой преисполненный и важности, и виноватости человечек с копьем (вот так и кажется, сейчас разведет руками смущенно: "А что я? Все побежали и я побежал...").
И еще пара десятков резных фигурок библейских персонажей.
Скульптуры уплощенные, но впечатления двухмерности не вызывают. Внешне выглядят как куклы - такие деревянные куклы из театра Карабаса-Барабаса - поэтому было чувство, будто попала в кукольный театр.
Оказывается, деревянная храмовая скульптура в XVII веке была широко распространена в России. Позже, после расцвета этого вида искусства, случился спад: скульптуру в храмах стали запрещать - из-за сходства фигурок с языческими идолами, и постепенно жанр сошел на нет. А жаль! Богатая фактура и резьба интересная!
Но тут, мне каж, не в идолопоклонстве дело, а в десакрализации. Предположим, стоишь ты в церкви на службе, а вместо серьезных и строгих икон - забавные деревянные куклы: сотник Лонгин, Иоанн Богослов и другие персонажи из композиции "Распятие Христово". И тут вместо молитвенных стараний и размышлений о бренности всего сущего вдруг начинаешь представлять, как эти персонажи двигаются, разыгрывая сцены из одноименной трагедии, - и сакральность священнодействий оборачивается фарсом театральных подмостков. Может, в этом дело?..
Есть в музее и церковные книги XVII-XVIII вв., огромные, как каменные глыбы, в тяжелых окладах, медных, серебряных, золоченых (книгопечатные памятники - в буквальном смысле), и прочая церковная атрибутика: чаши, наперсные кресты, энколпионы, змеевики.
Удивили меня двусторонние иконы - как чеканные, так и деревянные расписные. Например, с одной стороны Богородица с младенцем, а с другой - Николай Чудотворец (была одна такая: XV век, Ростов). Вроде и забавно, похоже на игру, перевертыш. И вместе с тем рационально. Компактненько так. Я и не знала, что такие иконы бывают. Или были раньше.
В самом начале экспозиции - фрески Андрея Рублева и Даниила Черного из Успенского собора во Владимире. То есть копии, конечно.
География мест, откуда родом экспонаты, - Москва, Новгород, Владимир, Ярославль, Тверь, Ростов, Юрьев-Польской, Псков и др.
Вышла я из музея, прошлась по территории, потом, как всегда, села на лавку и стала думать о чем-то таком неопределенном... ммм... неопределенно приятном. И в небо смотреть, где купола с облаками. Был ветер, и крест на куполе храма Архангела Михаила покачивался, мне каж, я никогда не видела качающихся крестов на куполе, а этот - да, качался, может, улететь хотел, но его со всех сторон держали железные тросы. Подумалось, что тросы эти похожи на корабельные бакштаги, а сам крест - на мачту. Вот и плывет в небе всё это огромное сооружение - как корабль. И облака тоже плыли, и метались стрижи высоко вверху, выписывали свои зигзаги, и шумели надо мной ветви березы, которая за скамейкой моей росла, такие протяжные ветви, повислые, - как я люблю. Солнце садилось, и церковь Архангела Михаила с одной стороны была освещена, а другая часть оказалась в глубокой тени - симпатичный контраст! - и подумалось, что вот так и надо рисовать всё это - так, как я люблю фотографировать: снизу вверх. Чтобы: небо и в нем - часть церкви с куполом и крестом (и это такое статичное, вечное и незыблемое), и облака и стрижи, и летящие - в небе же! - березовые ветви (и это - ощущение ветра, движения, постоянного изменения, непокоя) - и тогда такой будет контраст и такая динамика в этой картине, такая, какую фотокамера не передаст. Я пробовала - не передает. Но и нарисовать это я вряд ли смогу. И это даже не глазами видеть надо, а изнутри (сердцем, как говаривал Сент-Экз), потому что, мне каж, где-то в глубине (человека) уже есть это видение, оно всегда было, может, вместе с ним родилось, а может, еще раньше - просто однажды человеку и картине (человеку и мелодии, человеку и поэме) нужно совпасть во времени и пространстве - и всё встанет на свои места.
Как будто музыка или стихотворение уже есть, нужно только извлечь и придать форму. И даже написать я об этом не могу толком, об ощущении, которое вызвал этот кусочек мира, фрагмент бытия, - не могу; вот предметы все обозначила и даже обозначила действия, а поймать словами (и оттенками слов) чувство, которое при этом возникает, - не могу.
И этот недавний бутовский полигон с аллеей памяти, погребальными рвами, храмами, яблонями и каменной площадкой! И еще много штук, которые нахожу постоянно. Так жалко мне, что я не умею рисовать не могу этим поделиться, с кем очень хочется, да и вообще ни с кем, потому что это либо видно, либо нет, либо есть внутри, либо отсутствует, и тут я не помощник и не советчик, и не учитель, и не ключик золотой, и не рыбка той же пробы, и не Сивка-Бурка уж точно ни разу.
п.с. Что касается нынешних моих храмов и куполов - наверно, таким образом я компенсирую недостаток Соловков в моей жизни...