Загородный математик
Я продолжу рассказывать о встретившихся мне людях. С одним из самых интересных и ярких людей я встретился в госплановском НИИ. Моё первое появление в этом НИИ было коротким, я унёс оттуда ноги, как только смог. Причина - совершенно неинтересные с научной точки зрения задачи и жуткий узколобый бюрократизм при организации работ. Но при этом я встретил там много хороших специалистов. В большинстве своём - узких специалистов. Но один специалист был широкого профиля и высокой общей культуры. Мы подружились, и это он вдохновил меня вернуться в госплановский НИИ, когда в 1991 разогнали наше научно-производственное объединение. Я напомню, что тогда наше НПО растащили по отделам, сделав отделы малыми предприятиями. Назначили и меня на должность буржуя: дали 19 человек, 39 кв.м площади, телефон, пять компух, гербовую печать и счёт в банке на 50 тысяч застойных рублей. По моим расчётам мы должны были разориться через полтора года, если не сумеем спекулировать краденым программным обеспечением и не найдём какого-либо другого способа зарабатывать деньги (один отдел, например, стал спекулировать лесом, ещё один - подержанными импортными автомобилями и др.). Поэтому я откликнулся на предложение вернуться в госплановский НИИ, и мы опять оказались вместе.
Я буду называть его Математик, хотя учёным он был скорее в области экономики. Он кончил матфак на 7 лет раньше меня, работал программистом, а потом перешёл в НИИ экономического профиля и занимался математическими моделями: прогнозами в сельском хозяйстве. Здесь он проявил удивительную изобретательность.
Чтобы выявить влияние погодных условий, ему нужны были сведения о влажности климата по годам. По его заказу пилили чахлые сосёнки на болоте и могучие сосны на холмах и по ширине годичных колец определяли степень благоприятности года. Он научился косвенным путём определять истинную урожайность сельскохозяйственных культур и ввёл в математические модели такие величины, как “средняя приписка”, “коэффициент партийно-правительственной зависимости“ и др. Например, рожь и картофель оказались партийно-правительственно независимы: на их истинную урожайность и на величину средней приписки не влияли постановления партии и правительства, а влияли только погода и коэффициент технического прогресса (тоже введённая Математиком величина). А вот истинная и отчётная урожайность гречихи и бобовых зависели от того, были ли приняты постановления и какие, за подписью лично Первого секретаря или же только предсовмина. И так далее.
Разработанные Математиком прогнозные модели оказались удивительно точны. Но без самого Математика ими пользоваться было нельзя: опубликовать модели, содержащие такие параметры, как “коэффициент приписки по партийно-зависимым культурам” у нас не решились ни в ведомственном издании, ни даже в институтской документации. Так что считал по своим моделям он сам. Модели были сложные, учитывались одиннадцатилетний и девяностолетний циклы солнечной активности, влажность предыдущих лет, количество скота, кампании по заготовке веточного корма, и ещё много чего.
По моделям Математика институт считал прогнозы для Госплана лет десять. За это время был один политический инцидент. Случился благоприятный год, и республика получила рекордную урожайность зерновых: почти тридцать один центнер с гектара. На следующий год радостно запланировали получить тридцать три. Математик оказался очень небезразличным гражданином. По его моделям получалось, что в следующем году урожай будет не выше двадцати восьми. Математик бегал по начальству, прорвался к председателю Госплана, а затем и к председателю Совмина, показывал свои модели, доказывал, что планировать тридцать три центнера нельзя. Его похлопали по плечу и запланировали тридцать три. Собрали двадцать восемь.
Вот с этим человеком мы были некоторое время близкими приятелями. Развела нас перестройка, развела физически, не душевно. Но ещё до перестройки он попал в неприятную ситуацию, художественно описанную Диккенсом, Бальзаком и другими писателями времён диктатуры адвокатов. Развёлся он с женой. По нашим тогдашним социалистическим обычаям он оставил ей квартиру со всей обстановкой. Но дачу он забрал себе, поселился на ней и стал ждать, пока в нашем НИИ ему выделят общежитие. Дача была обыкновенная: участок 4,5 сотки, маленький дощатый дом, правда, с печкой. От железной дороги до дачи было полчаса ходу через лес, а электричкой до города было ещё полчаса.
На квартиру у Математика денег не было, с общежитием наш институт не торопился. Тем более, что с началом перестройки прогнозные модели Математика стали не нужны, а его беспокойный характер и раньше раздражал наше начальство. Математика понизили в должности до старшего научного сотрудника и засунули в сектор не по профилю. Чтобы успеть на работу, ему надо было вставать в пять часов утра и в любую слякоть бежать через лес на станцию, а после работы приходилось возвращаться в холодный домик и сразу затапливать печку. Дрова приходилось собирать по выходным в лесу. Тем временем инфляция кушала потихоньку нашу зарплату и оставила Математику в пересчёте на хлеб, мясо и транспорт сорок застойных рублей в месяц.
И вот тут жена Математика, подождав после развода почти три года, подала в суд на раздел имущества, затребовав половину дачи. Чтобы сохранить дачу, Математик подал встречный иск на половину оставленного имущества. И началось... Судились они года три и за это время выплатили за многократные экспертизы и в качестве пошлины сумму, превышающую стоимость предмета спора.
Чтобы раздобыть денег на жизнь и на суд, Математик активно искал источник дохода. Все поиски вблизи науки успеха не имели. Источник дохода нашла ему новая жена. Вместе с её родственниками Математик стал возить сахар с Украины, а потом перешёл на торговлю лифчиками.
Я не сомневаюсь, что человечество приобрело в его лице замечательного торговца лифчиками: человек он был обаятельный, остроумный. Начальство наше не любило его не столько за неуживчивый характер, сколько за то, что он значительно превосходил любого из руководивших нами чиновников и в общей культуре, и в эрудиции, и в специальных знаниях, а скрывать это не считал нужным. Может быть, как торговец лифчиками он человечеству нужнее, но мне очень жаль было прекрасного специалиста и порядочного человека, небезразличного к людям, к стране, к науке.
===
Дальше было не очень хорошо, я не буду об этом писать. Но в целом воспоминание об этом человеке у меня тёплое. Окажись он в нужное время в нужном месте - он мог бы стать одним из лидеров госуправления промышленностью. Но в начале 90-х были востребованы совсем другие люди. И главное - совесть ему мешала. Трудно с прицепившейся совестью расталкивать толпу рвущихся к деньгам и власти, всё время за что-то цепляется. Я удержался, потому что только отбивался, не вылезая из окопа, а жена прикрывала меня с тыла. У Математика жена (новая) толкала его в гущу, где хапают деньги.
-------
Я продолжаю раскапывать архивы. Вот фото (очень сильно увеличено), где жена несёт воду с колонки (она стирала, и воды, которую я принёс перед уходом на работу, не хватило).
Это Грушевка. До Дома правительства отсюда пешком 10 минут
А ниже - мой шуточный (но не очень) фотошоп. Тогда эти программы у нас только появились, это мой первый опыт.
Среди бурного потока жена с нашими детками
Ну надо же и что-то красивое. Это наш маёнтак примерно в 2015. Пёсик предыдущий.
=