Вспоминаю и размышляю
Конфуций говорил: "Наблюдая - размышляй. Если ты наблюдаешь и не размышляешь, то зачем ты наблюдаешь? А если ты размышляешь не наблюдая, но над чем ты размышляешь?". Я буду размышлять над своими воспоминаниями. То есть - "Вспоминая - размышляй".
Не потому, что не наблюдаю, а потому, что над тем, что наблюдаю, размышлять не хочется. Вру, конечно. Хочется - не хочется, а размышлять приходится. Но писать об этом - точно не хочется. Потому что размышления эти - о завтрашнем дне, причём, не от слова "день", а от слова "дно". [Пардон, "шутка" не моя, прочитал у irin_v].
----------
По образованию я математик, а в душе - инженер. Как и положено инженеру-математику, литературу я люблю. Но не только за удовольствие, которое она доставляет (ой, не всегда это удовольствие!). Есть причина, по которой у меня к литературе особый интерес. Дело в том, что ещё больший интерес у меня к истории.
Почему-то у историков с древнейших времён принято писать о царях, войнах и дворцовых переворотах. Меня больше интересует другое: история культуры, история техники, науки. Мне значительно интереснее того, кто в такой-то стране в такое-то время правил, - чем пахали землю, что ели, из чего делали одежду, какие песни пели. А кто правил, кто кого отравил или зарезал - в большинстве случаем меня вообще не интересует, хотя в некоторых случаях это существенно, в некоторых - повлияло на искусство, технологию, науку. Мне непонятно, почему учёные-историки стараются главным образом выяснить родословные князей, которые не сами выращивали то, что жрали, не сами ковали себе кинжалы, не сами тесали камни, которые стоят на их могилах.
Того, что я хочу знать, у обычных историков написано мало. Да и не верю я историкам. Очень это политизированная наука и очень продажная.
Сведения эти я стараюсь получать из художественных книг. Эти сведения, конечно, тоже недостоверные, но надо читать несколько источников, надо их сопоставлять, надо проверять по специальной литературе - и тогда можно узнать много интересного. Всегда надо иметь в виду, что когда автор пишет про прошлое для него время, он всегда вносит что-нибудь из своего времени.
Маленький пример. Кто кроме специалистов по истории музыки знает, что балалайка и домра были восстановлены в 19 веке? При этом нет стопроцентной уверенности, что восстановлены правильно. Нормальный человек, окончивший нормальную школу должен удивиться и сказать, что в России издавна играли на балалайках. Но это не так. Церковь, которую снова принято стало возвышать за якобы поддержание и преумножение культуры, преследовала светскую музыку, уничтожала музыкальные инструменты и музыкантов и преуспела в этом. В 16 веке все инструменты были изведены начисто. Потом, когда культурный гнёт церкви приослаб, в Россию проникли западные музыкальные инструменты, а потом нашлись патриоты, сумевшие восстановить кусочек из загубленной культуры. Разве это касается только истории музыки? Это важнейший факт из истории русской культуры.
Очень многое из истории можно узнать через литературу. При этом наблюдается очень интересный факт: произведения выдающихся писателей как правило менее информативны в этом отношении, чем произведения писателей «второго плана». Хороший писатель занят мировыми проблемами, вечными вопросами, и не включает в произведения ненужных фактов; ему безразлично, что именно ели герои, каким маслом поливали кашу, на какие пуговицы застёгивали чуйку, чем разжигали огонь. Цензура была всегда, но не в отношении деталей быта, а по ним можно предположить очень многое. И потом, у историков цензура была значительно сильнее.
Особо хочу написать про свой интерес к японской культуре. Знакомство с японской культурой я начал случайно, с фильма «Любовь актёра». Было мне 12 лет. На фильм я попал случайно. На афише была реклама датской комедии «Моряк сходит на берег» (дрянь, между прочим), которая должна была идти через неделю, но сеансы уже стояли (обычно в наших кинотеатрах так не делали: сеансы ставили только на тот фильм, что уже идёт). В общем, подошёл я к кассе, назвал сеанс и попал на японский фильм.
В то время у нас была в ходу поговорка: «Фильмы бывают хорошие, плохие и китайские». Под китайскими имелись в виду ещё корейские и японские. Не так уж плохи были их фильмы на самом деле, но мы совершенно не знали их жизни, их культуры, и фильмы казались нам мутятиной. А мне, напомню, было 12 лет, и ничего про Дальний восток я ещё не читал, кроме «Порт-Артура» и «Дерсу Узала».
А фильм оказался не просто японский. Это был художественный биографический фильм про великого актёра 19 века Кекуноке. В фильме показывали большие куски из спектаклей. Театр Но и в Японии не всем понятен. Я в совершенном обалдении смотрел эти отрывки и никак не мог понять: почему считается, что здесь он играет плохо, а здесь хорошо, почему в главной роли считается этот персонаж, а не такой же, но рыжий, за что зрители хвалят такой ужасный грим, и т.д. И это помимо того, что действие происходит в японских домах, где женщины ползают на коленках. Совершенно непонятны мне были отношения в семье, отношения к слугам. Просто смешно было, как главный герой стал прыгать от счастья, когда отец прислал ему кимоно, чтобы он смог идти на приём к хозяину театра: до этого герой был одет в красивый костюм, а в кимоно показался мне совершенным чучелом. И так далее. Фильм я, однако, смотрел внимательно и досмотрел до конца.
Я теперь очень хотел бы посмотреть этот фильм. Я хорошо его помню, и теперь думаю, что фильм был хороший. Хочется проверить, но фильм этот не показывают нигде, и никто из моих знакомых про него даже не слышал.
Долгое время я считал, что это был худший фильм из всего, что я посмотрел. Но тем не менее я начал ходить на все японские фильмы. Своим недоумевающим знакомым я объяснял: «Фильмы у них, конечно, плохие, но бывает такое сказанут, до чего сам никогда не додумаешься, и сюжеты у них совершенно оригинальные».
А потом (было мне уже 24) попался в руки сборник японских стихов. В нашем понимании это, конечно, не стихи. Не стихи, но поэзия! Меня восхитили краткость и точность формулировок и ярко выраженный принцип недосказанности («югэн»). Помню, особенно восхитила хайку:
Едва я, усталый,
Дошёл до ночлега,
И вдруг - глициний цветы!
Потом мне попалась «Повесть о прекрасной Отикубо» - совершенно очаровательная вещь. И с тех пор я стал подбирать литературу того периода.
Литература Хэйана - всего лишь один из локальных пиков мировой культуры. В других странах (ох, не во всех!) были свои славные периоды и в литературе, и в живописи, и в музыке. В России пик литературы - в 19 веке, захвативший и начало 20-го. Русские поэты и писатели 19 века на мой взгляд - глобальный пик мировой литературы. Но они не отменяют Хэйан.
===========
Ну что, господарищи, картиночку?
Мой любимый комнатный цветочек. Ещё, пожалуй, гибискус.
Последний год это моя любимая кофейная кружка.