Дзуйхицу об Элидюке
Вчера прочитал по-русски стилизованную повестушку (фаблио?) Фаулза «Элидюк». Фаулза я люблю давно. Точнее, не столько люблю, сколько ценю. Было время, наши интеллигентствующие дзеуки тащились от его «Волхва» (“Маг” в другом переводе). К «Волхву» я не проникся, мне нравился роман «Женщина французского лейтенанта» и, особенно, повесть «Башня из чёрного дерева». «Башня» настолько меня заинтересовала, что я долго пытался додумать, как оно могло бы быть дальше.
Сюжет «Башни» таков: упорядочивший и обеспечивший свою жизнь искусствовед и одновременно художник-абстракционист едва не «сходит с орбиты», наткнувшись на настоящее искусство и на беззаветное служение настоящему искусству. Перед ним открылся соблазн вернуться в жизнь, полную творчества и неопределённости. Он проскочил эту яму и в ответ на вопрос жены как прошла командировка, говорит «Устоял». Но устоял ли? Фаулз обрывает повесть. Что было дальше? Остался жить с раной в душе? Вернулся? Стал искать третий путь? - вариант японского принципа «юген» в конце. Додумывай, читатель, сам. Конечно, надо ещё уметь написать так, чтобы захотелось додумывать.
«Башню» я читал сначала по-русски. Потом мне досталась эта книга на английском. Язык Фаулза оказался достаточно простым, он писал на классическом King`s English, читать было легко. К сожалению, я не запомнил переводчика русского издания. Переводчик существенно облагородил героев и их язык и поубирал несколько неприличных намёков.
В той же английской книжке была повесть «Элидюк» - стилизованный пересказ на английский язык франкоязычной повести 12 века по ещё более ранним кельтским легендам. И вот что-то дёрнуло сейчас меня разыскать русский перевод. Прочитал. И признаю, что некоторых нюансов английского варианта я тогда не понял. Не понял я тогда, что пересказчик (но кто именно: сам Фаулз или та француженка, которую пересказывает Фаулз) подсмеивается над героями и над сюжетом. Некоторые пассажи очень хороши, например:
«… они долго еще прожили вместе в совершенном любовном согласии. Они обильно жертвовали на Церковь и совершили множество добрых богоугодных дел, так много, что в конце концов и сами обрели веру…»
Тут мне вспомнился Лев Толстой. Почувствовав, что Вера его недостаточна, он предположил, что это, возможно, оттого, что он не соблюдает все формальные требования воцерковления. И некоторое время он стал скрупулёзно исполнять все обряды и предписания Церкви. И разуверился ещё больше. Потом он решил, что надо читать Евангелия в подлиннике и стал брать уроки еврейского языка. Тоже разочаровался… Честный человек был Толстой. Честный, настойчивый, стремящийся…
Но Толстой - не самый мой любимый писатель. Очень его ценю, очень уважаю, но он не самый мой любимый писатель. И я, кажется, знаю, почему. У него все персонажи очень точно и очень подробно описаны, не остаётся свободы для домысливания, нет возможности «достроить» любимого героя. И поэтому он не может стать любимым героем, так как у него хоть что-нибудь не так, как хотелось бы мне, а свободы читателю Толстой не оставляет. Нет у него японского «юген». А вот японские «ваби-саби» - есть! Даже когда Толстой пишет про уникальных людей (Кутузов, напр.) или людей на уникальных должностях (царь), люди и события у него естественные и обыденные. Ничего вычурного! Ищи, читатель, красоту или смысл (кому что надо) в том, что тебя окружает и в том, что вокруг случается!
Сюжет «Башни» таков: упорядочивший и обеспечивший свою жизнь искусствовед и одновременно художник-абстракционист едва не «сходит с орбиты», наткнувшись на настоящее искусство и на беззаветное служение настоящему искусству. Перед ним открылся соблазн вернуться в жизнь, полную творчества и неопределённости. Он проскочил эту яму и в ответ на вопрос жены как прошла командировка, говорит «Устоял». Но устоял ли? Фаулз обрывает повесть. Что было дальше? Остался жить с раной в душе? Вернулся? Стал искать третий путь? - вариант японского принципа «юген» в конце. Додумывай, читатель, сам. Конечно, надо ещё уметь написать так, чтобы захотелось додумывать.
«Башню» я читал сначала по-русски. Потом мне досталась эта книга на английском. Язык Фаулза оказался достаточно простым, он писал на классическом King`s English, читать было легко. К сожалению, я не запомнил переводчика русского издания. Переводчик существенно облагородил героев и их язык и поубирал несколько неприличных намёков.
В той же английской книжке была повесть «Элидюк» - стилизованный пересказ на английский язык франкоязычной повести 12 века по ещё более ранним кельтским легендам. И вот что-то дёрнуло сейчас меня разыскать русский перевод. Прочитал. И признаю, что некоторых нюансов английского варианта я тогда не понял. Не понял я тогда, что пересказчик (но кто именно: сам Фаулз или та француженка, которую пересказывает Фаулз) подсмеивается над героями и над сюжетом. Некоторые пассажи очень хороши, например:
«… они долго еще прожили вместе в совершенном любовном согласии. Они обильно жертвовали на Церковь и совершили множество добрых богоугодных дел, так много, что в конце концов и сами обрели веру…»
Тут мне вспомнился Лев Толстой. Почувствовав, что Вера его недостаточна, он предположил, что это, возможно, оттого, что он не соблюдает все формальные требования воцерковления. И некоторое время он стал скрупулёзно исполнять все обряды и предписания Церкви. И разуверился ещё больше. Потом он решил, что надо читать Евангелия в подлиннике и стал брать уроки еврейского языка. Тоже разочаровался… Честный человек был Толстой. Честный, настойчивый, стремящийся…
Но Толстой - не самый мой любимый писатель. Очень его ценю, очень уважаю, но он не самый мой любимый писатель. И я, кажется, знаю, почему. У него все персонажи очень точно и очень подробно описаны, не остаётся свободы для домысливания, нет возможности «достроить» любимого героя. И поэтому он не может стать любимым героем, так как у него хоть что-нибудь не так, как хотелось бы мне, а свободы читателю Толстой не оставляет. Нет у него японского «юген». А вот японские «ваби-саби» - есть! Даже когда Толстой пишет про уникальных людей (Кутузов, напр.) или людей на уникальных должностях (царь), люди и события у него естественные и обыденные. Ничего вычурного! Ищи, читатель, красоту или смысл (кому что надо) в том, что тебя окружает и в том, что вокруг случается!