Ещё один день
Я хочу поговорить про Виталика.
В начале декабря мы с прекрасным рязанским священником о. Константином и небольшой группой близких друзей служили на могиле особый поминальный чин. Он на самом деле служится по большей части для утешения близких, но, конечно, и для того, чтобы пусть не в храме, но мы могли бы вместе помолиться о прощении того, о ком скорбим.
Это было очень красиво. Всё страшное, бывшее доселе в осеннем глиняном месиве кладбище укрыл снег, укрыл ужасные пластмассовые венки, укрыл всё. Шесть человек прошли по колено в белоснежном снегу и слушали молитвы вместе над белым холмиком, на котором расчистили от снега только Виталькину фотографию. А, да, ещё прилетел кладбищенский воробей, нахохлился и сел на соседнюю оградку на расстоянии вытянутой руки.
"Омыеши мя, и паче снега убелюся" - читал о. Константин, и снег был белый-белый, - "Духу моему даси радость и веселие, возрадуются кости смиренные"...
Помилуй мя, Боже, по велицей милости Твоей!
В ту же ночь мне впервые приснился Виталька, так сказать, в лицо. До этого я видела сны о нём только дважды - один раз сразу после, там было только присутствие, как-то с боку, со спины, тенью. Второй раз я увидела как бы сообщения от него в чате, что дескать, жив я, тут я, не волнуйся ты, но ехать пока не надо, потому что я не в Рязани.
И вот я увидела его, наконец, "живого". В ночь с той субботы на воскресенье. Сон был, вкратце, таков: мы с Леной Элтанг приехали куда-то, где должны состояться её чтения. Читать будут в некоем подобии уличного кафе, а вокруг него - бесконечная летняя площадь сияющего солнцем города, площадь, мощёная плитами, как в Италии. На ней тысячи людей, они гуляют, поодиночке, группами, семьями, стоят, сидят. Конца этой площади я не увидела.
"Виталька здесь и сейчас к вам придёт" - говорит мне кто-то. "Как же он найдёт нас, тут так много людей?" - "Ой, да он тут всех уже знает!"
И я вижу, как он быстрым шагом идёт ко мне, летний, весёлый, в линялой летней коричневой футболке, в длинных шортах. Он идёт и распахивает руки для объятия, и я - просыпаюсь.
С этого дня он стал мне сниться. Он снится мне всегда летом, всегда на солнце. Всегда в каком-то по ощущению странном, не узнаваемом месте.
Снится разным. Вот он такой, не то чтобы юный, но очень-очень-очень красивый, какой-то особенно тонкий, каким даже в жизни не был, смотрит куда-то мимо и счастливо улыбается. Это и он, и не он. А я вроде как спрашиваю его о каких-то бытовых, житейских вещах: продавать ли мне дом? - И он не то отвечает, не то молчит, но я вижу, что в его улыбке: да брось ты это всё, всё и так будет хорошо! Хочешь, продавай, хочешь - не продавай, есть и другие вещи в мире.
Или снится совершенно такой нормальный Венталь, такой вот Венталь-Венталь. Живой, смешной, опять-таки лето, яркое солнце. Я ему: Ты же умер!!! Он - правда? Разве? Я - я помню, мы клали тебя в могилу. Он - да? Не помню такого!
И смеётся.
Я вот что, я хочу сказать, что я перестала сходить с ума, и стала радоваться. Как меня и пытались мудрые люди научить, а я не могла. Я действительно радуюсь. И мне намного легче, это все, знающие меня лично, видят.
Потому что я совершенно точно поняла, что люди могут общаться по-разному. Могут лично в одной квартире, в одной кровати. Могут, если разъехались, по скайпу или в письмах. Могут общаться и так, как я с ним сейчас. Это просто другое. Сначала больно и хочется, чтоб был вот тут, вот чтоб дотронуться рукой. Потом - чтоб всегда отвечал в чате и скайпе. Потом - чтоб просто каждый день знать, что он жив, что он за тонкой стенкой, просто емейлами не обменяться. Но свидания никто не отменил.
И да, если сравнивать это со злободневной ситуацией "люди годами ждут из заключения, не видят друг друга, не общаются", то, судя по солнечному свету, который там - выпустили именно его. А мы пока ждём помилования, да.
Когда мы с ним ссорились, или расходились, то он очень скоро говорил мне: "Маруся, ну давай пусть у нас будет ещё один день. Вот не загадывай далеко, а пусть ещё один день, а?"
И теперь тоже так - я поняла, что да, что-то кончилось, как кончалось и многое другое, но ещё один день всё ещё есть у нас, есть!
А теперь я встану и поеду в Вильнюс, в город, который много для нас значил, до нашего последнего дня. И обязательно позвоню в Виталькин колокольчик, в который он звонил всегда перед дальней дорогой. Он говорил, что это - его молитва:
http://ventall.livejournal.com/41185.html
PS - перечитала пост по ссылке. Только сейчас дошло, в этом сне была Лена и её чтения.
"И Лена ещё почитает нам"
Вот ты о чём тогда, 6 лет назад.
В начале декабря мы с прекрасным рязанским священником о. Константином и небольшой группой близких друзей служили на могиле особый поминальный чин. Он на самом деле служится по большей части для утешения близких, но, конечно, и для того, чтобы пусть не в храме, но мы могли бы вместе помолиться о прощении того, о ком скорбим.
Это было очень красиво. Всё страшное, бывшее доселе в осеннем глиняном месиве кладбище укрыл снег, укрыл ужасные пластмассовые венки, укрыл всё. Шесть человек прошли по колено в белоснежном снегу и слушали молитвы вместе над белым холмиком, на котором расчистили от снега только Виталькину фотографию. А, да, ещё прилетел кладбищенский воробей, нахохлился и сел на соседнюю оградку на расстоянии вытянутой руки.
"Омыеши мя, и паче снега убелюся" - читал о. Константин, и снег был белый-белый, - "Духу моему даси радость и веселие, возрадуются кости смиренные"...
Помилуй мя, Боже, по велицей милости Твоей!
В ту же ночь мне впервые приснился Виталька, так сказать, в лицо. До этого я видела сны о нём только дважды - один раз сразу после, там было только присутствие, как-то с боку, со спины, тенью. Второй раз я увидела как бы сообщения от него в чате, что дескать, жив я, тут я, не волнуйся ты, но ехать пока не надо, потому что я не в Рязани.
И вот я увидела его, наконец, "живого". В ночь с той субботы на воскресенье. Сон был, вкратце, таков: мы с Леной Элтанг приехали куда-то, где должны состояться её чтения. Читать будут в некоем подобии уличного кафе, а вокруг него - бесконечная летняя площадь сияющего солнцем города, площадь, мощёная плитами, как в Италии. На ней тысячи людей, они гуляют, поодиночке, группами, семьями, стоят, сидят. Конца этой площади я не увидела.
"Виталька здесь и сейчас к вам придёт" - говорит мне кто-то. "Как же он найдёт нас, тут так много людей?" - "Ой, да он тут всех уже знает!"
И я вижу, как он быстрым шагом идёт ко мне, летний, весёлый, в линялой летней коричневой футболке, в длинных шортах. Он идёт и распахивает руки для объятия, и я - просыпаюсь.
С этого дня он стал мне сниться. Он снится мне всегда летом, всегда на солнце. Всегда в каком-то по ощущению странном, не узнаваемом месте.
Снится разным. Вот он такой, не то чтобы юный, но очень-очень-очень красивый, какой-то особенно тонкий, каким даже в жизни не был, смотрит куда-то мимо и счастливо улыбается. Это и он, и не он. А я вроде как спрашиваю его о каких-то бытовых, житейских вещах: продавать ли мне дом? - И он не то отвечает, не то молчит, но я вижу, что в его улыбке: да брось ты это всё, всё и так будет хорошо! Хочешь, продавай, хочешь - не продавай, есть и другие вещи в мире.
Или снится совершенно такой нормальный Венталь, такой вот Венталь-Венталь. Живой, смешной, опять-таки лето, яркое солнце. Я ему: Ты же умер!!! Он - правда? Разве? Я - я помню, мы клали тебя в могилу. Он - да? Не помню такого!
И смеётся.
Я вот что, я хочу сказать, что я перестала сходить с ума, и стала радоваться. Как меня и пытались мудрые люди научить, а я не могла. Я действительно радуюсь. И мне намного легче, это все, знающие меня лично, видят.
Потому что я совершенно точно поняла, что люди могут общаться по-разному. Могут лично в одной квартире, в одной кровати. Могут, если разъехались, по скайпу или в письмах. Могут общаться и так, как я с ним сейчас. Это просто другое. Сначала больно и хочется, чтоб был вот тут, вот чтоб дотронуться рукой. Потом - чтоб всегда отвечал в чате и скайпе. Потом - чтоб просто каждый день знать, что он жив, что он за тонкой стенкой, просто емейлами не обменяться. Но свидания никто не отменил.
И да, если сравнивать это со злободневной ситуацией "люди годами ждут из заключения, не видят друг друга, не общаются", то, судя по солнечному свету, который там - выпустили именно его. А мы пока ждём помилования, да.
Когда мы с ним ссорились, или расходились, то он очень скоро говорил мне: "Маруся, ну давай пусть у нас будет ещё один день. Вот не загадывай далеко, а пусть ещё один день, а?"
И теперь тоже так - я поняла, что да, что-то кончилось, как кончалось и многое другое, но ещё один день всё ещё есть у нас, есть!
А теперь я встану и поеду в Вильнюс, в город, который много для нас значил, до нашего последнего дня. И обязательно позвоню в Виталькин колокольчик, в который он звонил всегда перед дальней дорогой. Он говорил, что это - его молитва:
http://ventall.livejournal.com/41185.html
PS - перечитала пост по ссылке. Только сейчас дошло, в этом сне была Лена и её чтения.
"И Лена ещё почитает нам"
Вот ты о чём тогда, 6 лет назад.