Почему происходит языковой сдвиг? (2)
Физическая и демографическая разобщенность
Даже такой распространенный и на первый взгляд невинный демографический процесс, как урбанизация сельского населения, обычно имеет радикальные отрицательные последствия в виде физической, а вследствие этого и социокультурной разобщенности. Урбанизация сельских жителей влечет, с одной стороны, общение с «другими» почти на каждом шагу: рядом с домом, на работе, в школе, магазине, на транспорте, на увеселительных мероприятиях и при общении с властями; с другой стороны, резко возросшую плотность коммуникаций. Результатом совместного действия этих факторов становится нескончаемый поток этнолингвистических сигналов на общепринятом языке, который существует в любом городе. Этот язык отличается от домашнего, семейного языка большей части представителей меньшинства и с легкостью начинает соперничать с домашним языком или замещать его, особенно у молодого поколения.
Урбанизация ярко иллюстрирует основной тезис, который мы пытаемся здесь развить. Практически не бывает культурно нейтральных физических и демографических ситуаций, и практически не бывает культурных ситуаций, не влияющих на физическую и демографическую ситуацию. Физическая и демографическая ситуация воздействует на культуру (следовательно, и на язык). Физическая и демографическая разобщенность незамедлительно трансформируется в культурную (и, следовательно, в языковую) разобщенность. Со своей стороны, усилия по сохранению языка должны также иметь физический и демографический аспект, а не только этнокультурный.
Активисты сохранения языка должны озаботиться тем, где живут носители миноритарного языка, как близко друг к другу они живут, преобладают ли они в районах своего проживания, насколько легко доступны для носителей языка всех возрастов местные учреждения, использующие миноритарный язык (детские сады, школы, храмы, клубы, спортивные заведения, места для встреч, библиотеки, театры и т.д.). Как мы увидим ниже, негативное влияние физической разобщенности может быть в какой-то степени компенсировано современными технологиями, но когда речь идет о сохранении и передаче языка от поколения к поколению, лучше, чтобы с самого начала не было недостатков, которые пришлось бы компенсировать в первую очередь.
Каждое движение за сохранение языка должно стремиться обеспечить своим подопечным физическое «пространство для существования», демографически компактное пространство, где язык может быть в своей тарелке и преобладать, где бы его не беспокоили. Такие пространства могут казаться ненормальными или нетипичными для внешнего окружения, которое не говорит на миноритарном языке, но для самого меньшинства эти места становятся потенциальными оазисами аутентичности и центрами культурного самоуправления, призванными противостоять физической разобщенности, которая так часто осложняет жизнь национальных меньшинств.
Не приведут ли эти усилия по преодолению физической разобщенности к «добровольной геттоизации»? Маловероятно. Подавляющая часть жизни представителей меньшинства все равно будет открыта для контактов и зависеть от взаимодействия с «другими» в социальной, экономической, культурной и официальной сфере, где доминируют «другие». Усилия по преодолению физической разобщенности направлены лишь на достижение минимального равновесия, сохранение групповых границ и демографический перевес хотя бы в некоторых сферах повседневного общения, чтобы язык меньшинства имел хоть какое-то пространство, которое мог бы назвать своим, пространство, где он был бы естественным и главным каналом, средством выражения и сопутствующим элементом хотя бы некоторых процессов передачи и сохранения культуры меньшинства.
Мы более подробно остановимся на возможных решениях проблемы физической разобщенности позднее; пока мы лишь пытаемся обозначить проблемную область, которая настолько самоочевидна, что ее часто не замечают, как воздух, которым мы дышим, а именно: языковой сдвиг происходит потому, что контактирующие языки обладают разной мощью и из-за этого слабый язык становится физически и демографически разобщенным.
( предыдущая часть) ( продолжение)
Даже такой распространенный и на первый взгляд невинный демографический процесс, как урбанизация сельского населения, обычно имеет радикальные отрицательные последствия в виде физической, а вследствие этого и социокультурной разобщенности. Урбанизация сельских жителей влечет, с одной стороны, общение с «другими» почти на каждом шагу: рядом с домом, на работе, в школе, магазине, на транспорте, на увеселительных мероприятиях и при общении с властями; с другой стороны, резко возросшую плотность коммуникаций. Результатом совместного действия этих факторов становится нескончаемый поток этнолингвистических сигналов на общепринятом языке, который существует в любом городе. Этот язык отличается от домашнего, семейного языка большей части представителей меньшинства и с легкостью начинает соперничать с домашним языком или замещать его, особенно у молодого поколения.
Урбанизация ярко иллюстрирует основной тезис, который мы пытаемся здесь развить. Практически не бывает культурно нейтральных физических и демографических ситуаций, и практически не бывает культурных ситуаций, не влияющих на физическую и демографическую ситуацию. Физическая и демографическая ситуация воздействует на культуру (следовательно, и на язык). Физическая и демографическая разобщенность незамедлительно трансформируется в культурную (и, следовательно, в языковую) разобщенность. Со своей стороны, усилия по сохранению языка должны также иметь физический и демографический аспект, а не только этнокультурный.
Активисты сохранения языка должны озаботиться тем, где живут носители миноритарного языка, как близко друг к другу они живут, преобладают ли они в районах своего проживания, насколько легко доступны для носителей языка всех возрастов местные учреждения, использующие миноритарный язык (детские сады, школы, храмы, клубы, спортивные заведения, места для встреч, библиотеки, театры и т.д.). Как мы увидим ниже, негативное влияние физической разобщенности может быть в какой-то степени компенсировано современными технологиями, но когда речь идет о сохранении и передаче языка от поколения к поколению, лучше, чтобы с самого начала не было недостатков, которые пришлось бы компенсировать в первую очередь.
Каждое движение за сохранение языка должно стремиться обеспечить своим подопечным физическое «пространство для существования», демографически компактное пространство, где язык может быть в своей тарелке и преобладать, где бы его не беспокоили. Такие пространства могут казаться ненормальными или нетипичными для внешнего окружения, которое не говорит на миноритарном языке, но для самого меньшинства эти места становятся потенциальными оазисами аутентичности и центрами культурного самоуправления, призванными противостоять физической разобщенности, которая так часто осложняет жизнь национальных меньшинств.
Не приведут ли эти усилия по преодолению физической разобщенности к «добровольной геттоизации»? Маловероятно. Подавляющая часть жизни представителей меньшинства все равно будет открыта для контактов и зависеть от взаимодействия с «другими» в социальной, экономической, культурной и официальной сфере, где доминируют «другие». Усилия по преодолению физической разобщенности направлены лишь на достижение минимального равновесия, сохранение групповых границ и демографический перевес хотя бы в некоторых сферах повседневного общения, чтобы язык меньшинства имел хоть какое-то пространство, которое мог бы назвать своим, пространство, где он был бы естественным и главным каналом, средством выражения и сопутствующим элементом хотя бы некоторых процессов передачи и сохранения культуры меньшинства.
Мы более подробно остановимся на возможных решениях проблемы физической разобщенности позднее; пока мы лишь пытаемся обозначить проблемную область, которая настолько самоочевидна, что ее часто не замечают, как воздух, которым мы дышим, а именно: языковой сдвиг происходит потому, что контактирующие языки обладают разной мощью и из-за этого слабый язык становится физически и демографически разобщенным.
( предыдущая часть) ( продолжение)