про братьев Э. - 2
Есть книжка 1864 года с довольно странным набором персонажей.
Hyacinth Holland. Deutsche Charakterbilder aus verschiedenen Jahrhunderten (Картины немецких персонажей разных веков). Kaiser, 1864
Содержание.
1) J. A. Fischer, Maler. 1814-1859.
2) Zwei Brüder. Franz und Konrad Eberhard
3) Joh. Georg Müller, Baumeister und Dichter. 1822-1849
4) Ein Goldmacher und Wunderdoctor im siebzehnten Jahrhundert . ́[без дат].
5) Rembrandt van Ryn. 1606-1669
6) Maria Ward. 1585-1645.
7) Ein getreuer Hirte. Johannes Nas. 1534-1590.
8) Martin Behaim, der Seefahrer und Entdecker . 1450-1506
9) Veit Stoß. Holland, Charakterbilder. 1438-1533.
10) Ein deutscher Naturforscher. Konrad von Megenberg. 1309-1374.
11) Albertus Magnus Holland, Charakterbilder. 1193-1280.
Глава про двух братьев
Курфюрст Элеменс Венцеслаус, епископ, однажды прибыл во время конфирмации в Альгой и Хинделанг, где двое юношей воздвигли для него величественную арку почета. Добрый джентльмен был тронут художественным искусством...
Итак, младший, Конрад, был экипирован первым и отправлен в Мюнхен на трехлетнее ученичество.
...
Братья происходили из старинной семьи скульпторов; их дедушка уже занимался этим искусством, их отец ранее учился в Граце и Линце.
...
Таким образом, Эберхард был одним из первых немецких художников, пересекших Альпы и увидевших Итальянскую страну чудес.
Когда он прибыл в Рим, Карстенс уже уехал, но Канова, господин фон Роден, дотошный пейзажист, знаменитые Шик и Вехтер были там; Йозеф Кох, все еще одетый в карманьолу и опьяненный галльской свободой, тоже резвился; позже пришли Рейнхард, Вагнер, а также художник и поэт Фридрих Мюллер, а также два Шадоу.
Здесь Конрад выполнил свой первый заказ, музу, которая принесла ему большое восхищение и признание в Риме и дома.
За этим вскоре последовала «Леда с лебедем», которая была выставлена в Рехбергхаусе и привела в движение весь Мюнхен.
Ничего подобного никогда не видели.
До сих пор классическое искусство было известно только по обработке (Behandlung), но это не было манерным подражанием античности, это было свободное творение и вместе с тем полное греческой красоты, целомудренной чистоты, изящества и совершенства.
(источник к.)
Больше нигде не нашла.
Затем Эберхарду пришлось вернуться в Рим; тогдашний кронпринц (а позднее король) Людвиг поручал ему почетные поручения и передал ему важные покупки.
Трижды Эберхард привозил большие повозки для коллекций Глиптотеки, их было двенадцать повозок, в одной из которых находился знаменитый барберинский фавн, купленный за 70 000 гульденов.
С этими покупками и перевозками бескорыстие Эберхарда заслуживает высшей похвалы, добродетель, которой, к сожалению, многие другие известные имена не могли похвалиться в таких случаях.
Прежде ничего не слышали или мало знали о христианском искусстве; если кто смел это сделать, то был вознагражден просвещенными свободными умами оскорбительной насмешкой, и даже Канова, попробовавший Пьету, просто собрал холодную сущность.
Да, один из этих молодцов даже хвастался и надеялся увидеть, что Пресвятую Деву все-таки придется изображать в костюме флорентийской Венеры.
Вот как далеко заблудились в древности!
В изумленном восторге Эберхард впервые остановился перед великими средневековыми произведениями итальянского искусства.
В его самом старом альбоме для рисования есть много копий.
Великолепие и поэтическое богатство Джотто, сердечная глубина души бедного монаха Ассизского пленили его заранее; перед изумленными взглядами ему открылся новый мир.
С такой интимностью, полной мысли и живой поэзии надо было творить, он это понял.
Отныне он стал изучать старых, забытых и презираемых мастеров и, погружаясь в их творения и вдохновленный тем же духом, создавал свои замечательные композиции, которые, конечно, по большей части оставались незавершенными и ограничивались рисунками и карикатурами (набросками?).
Один из наших самых суровых критиков, чье свидетельство, безусловно, считается безобидным, отец Пехт (Südfruits. II. 305) говорит, что произведения Эберхарда «сравнимы только с Lucca della Robbia и Verochio по любезной наивности, проникновенной набожности выражения, серьезности и глубине».
Так Конрад какое-то время колебался между живописью и скульптурой, а его брат Франц, который вскоре стал его самым верным товарищем в этом направлении, создавал прелестнейшие фигурки и барельефы из алебастра.
Когда Овербек приехал в Рим как первый (из Вены) с христианской картиной, а позже Корнелий, после завершения «Фауста», Эберхард уже ясно представлял себе свое новое направление. более или менее сознательно, все еще зависящее от этой работы, которая в области скульптуры оказывала такое же волшебство, как голова Зевса Олимпийского Фидия, которая также еще бессознательно просвечивает во всех новых изображениях творца мира.
С этой точки зрения эффективность и значение Эберхарда нельзя оценить достаточно высоко и слишком мало оценить.
Конечно, он вскоре сделал весьма очевидную ошибку, не посоветовавшись с самой природой; интеллектуальная идея красоты настолько преобладала в нем, что техническая подготовка и неализм одержали верх; мастер исчез несправедливо и был отброшен назад более удачливым течением времени; Тем не менее, важное загадочное слово относится и к нему, что многие превзошли его, но никто еще не сравнялся с ним.
Алтарь, которым владеет франц. фон Линдер, принадлежит к его величайшим произведениям; то же самое изначально предназначалось для одного из новых церковных зданий короля Людвига, но исполнение не было осуществлено по неизвестным причинам.
«Виноваты только безграничная скромность и сдержанность Эберхарда, как справедливо заметил Пехт, если при жизни он так и не получил того признания и поощрения, которые получал в такой высокой степени, как через свои скульптуры, так и через свои иногда необычайно красивые исторические и заслуженные религиозные композиции, что в любом случае делает его наиболее достойным современником Рауха и Торвальдсена, хотя и придерживающимся совершенно иных тенденций».
Среди выполненных им скульптур помним памятники епископам Зайлеру и Виттману в Регенсбургском соборе, кроме того, многие статуи исходят от него, а также фигуры на портале Всехсвятской церкви, статуэтки в Институте слепых, две статуи в Изарторе, кроме того, множество бюстов и портретов, например, графа Штольберга и т. д.
Когда в 1836 году умер его слепой брат Франц, половина его жизни умерла; Конрад отказался от преподавания и молча работал над своими произведениями.
В то же время, с наступлением старости, на него нашла замечательная слабость; с непостижимым вниманием смотрел он на все произведения, прежде созданные на службу язычеству», и уничтожал их, насколько могла дотянуться его рука, и даже библейский материал...
...он также уничтожил все письма и корреспонденцию, бесценное сокровище: бесчисленные письма самых известных художников и ученых его времени, письма от короля Людвига и Корнелиуса, от Нибура и Гете должны были быть безжалостно сожжены.
В то время как многие ученики искусства того времени (многие из которых теперь стали способными, известными мастерами) получили от него посвящение, поощрение и большую поддержку, он сам наслаждался otium cum dignitate, создавая и работая резцом и кистью, а также рифмуя и поэтизируя, видя ноты и молясь.
Помимо Мадонны, которую он подарил известному месту паломничества Марии Эйх, и помимо больших проектов, таких как «Церковь Бога на Земле», были сделаны лишь несколько повторений и репродукций более ранних работ, из которых ряд библейских композиций также появился в Гравюре (до Хильдбургхаузена).
Некоторые страницы он рисовал на камне сам, другие были распространены с помощью фотографий.
...Конец близок. Но это случилось не так быстро. Его девяностолетие еще немало удивило его...
Дружелюбный старик с седыми волосами, милой улыбкой и добрыми приветствиями останется в памяти всех, кому посчастливилось его знать.
У Конрада, как и у Франца, была светлая, ясная детская душа, чистая, как зеркало, за которое не могла зацепиться даже тень порока.
Вполне уместно, когда Рачинский в своей истории искусства (II., 222) характеризует пару, столь тесно связанную в жизни: «Оба брата никогда не были женаты; величайшая чистота нравов украшала все периоды ее жизни; Благочестие, честность, простота и любовь были спутниками этого христианского хождения. Смирение не только не предало их достоинства, но и укрепило характер этих сердечно хороших людей».
Рамбур нарисовал портреты братьев Эберхард в 1813 году; уже тогда он изобразил их обоих в стиле средневековых мастеров.
Таковы они и были, эти странные люди, на словах и на деле.
Эта черта добродушной простоты и непрошенной естественности очень своеобразно говорит из книги, найденной в имении Конрада.
Это известная «Эдше (Ed'sche)», то есть католическая Библия, напечатанная в Ингольштадте в 1550 году Александром Самуэлем Вейссенхорном (gedruckt zu Ingolstadt im Jahre 1550 durch Alexander Samuel Weißenhorn).
Предыдущие владельцы уже прописались в ней изрядно по очереди.
«Эта Библия стоит 4 гульдена благодаря мне, Joannes Vädum zu Abbenzell», - так заметил первый владелец, интересно по тогдашним ценам на книги.
Затем Библия попала в руки другого господина, который назвал себя «sum Melchior Fröelich», а оттуда, может быть, после разных промежуточных остановок, к некоему отцу Fr. Thom. Wittner, у которого Франц Ксавьер Эберхард, всегда внимательно следивший за старыми фолиантами, купил в 1803 году увесистый том за 3 гульдена 6 крейцеров.
На белых титульных страницах книги два брата теперь вписали всю свою родословную и семейную летопись, которая тронула их лично, то, что они еще знали и не хотели забыть.
Это немного, но все это нужно всего лишь перевести на более старую орфографию, скажем, 13-го века, чтобы применить необычайную магию.
Итак, Франц начал первым на положенном листе:
Anno 1809, 31 мая, моя дорогая мать Вероника Хенггин (Veronika Henggin) умерла на 77-м году жизни. Она родилась в Нессельвенгле (Nesselwängle).
Ее родителями были Андреас Хенгг (Andreas Hengg), родившийся в Вильсе (Vils), умерший в 1742 году, и ее мать Вероника Риффин (Veronika Rieffin), умершая здесь, в Хинделанге, в 1784 году.
Ее возраст был более 90 лет.
Покойся с миром».
«6 июля 1813 года, между 8 и 9 часами утра, ушел из этой жизни, надеюсь, в лучшую, мой дорогой отец, Иоганн Рихард Эберхард (Johann Richard Eberhard), скульптор здесь, в Хинделанге, в Оберкирхдорфе (Hindelang, im Oberkirchdorf), в доме No. 4.
Его возраст 74 года, 2 месяца, 3 дня.
Покойся с миром!
Его родителями были Мельхиор Эберхард (Melchior Eberhard), тоже скульптор, родившийся в Хинделанге; Он изучил скульптуру в Св. Флориане, монастыре в Верхней Австрии.
Он умер 12 сентября 1777 г. в возрасте 76 лет, и Афра Майерин, урожденная фон Лееден (Afra Mayerin, gebürtig von Leeden), умерла 12 февраля 1772 г. в возрасте 74 лет. Они упокоились с миром».
Мой дорогой отец лежит в могиле своей дорогой матери, а моя мать лежит в могиле моего дедушки Мельхиора Эберхарда - на кладбище в Хинделанге рядом с нижними церковными дверями на Веге.
Родителями?? (Die Weltern) моего деда были Матиас Эберхард, ткач по полотну, родился в Байленберге, округ Альтштедт, умер в 1743 году, в возрасте 79 лет, и Бригида Целлерин, родилась в Обернкирхдорфе, умерла в 1753 году, в возрасте 87 лет.
Они покоятся с миром.
Этими родителями были Михаэль Целль, охотник и Мария Вандмиллерин (Diese ihre Aeltern waren Michael Zell, Jäger dahier und Maria Wandmillerin).
Покойся с миром».
«Родителями моей бабушки Вероники Рифин были Георг Риф, штадельфюффер из Неффельвенгля (Georg Rief, ein Stadelfüffer in Neffelwängl) (в Тироле) и Мария Шедлин фон Танхайм (Maria Schädlin von Thanheim).
Бочка с солью упала на ногу Георгу Рифу, и ему пришлось удалить ногу выше колена, когда ему было 84 года.
Он снова выздоровел и дожил до 96 лет.
Его отцом был Матиас Риф, охотник из Нессельвенгле, который забрал свою мать, мне неизвестную.
Они покоятся с миром».
К этому заявлению, которое полностью разделяет милую черту, сделавшую историю предков Юнга-Штиллинга такой привлекательной, теперь присоединяется рука Конрада, который продолжает на первой странице Библии в этом отчете:
Год 1836, 18 декабря. мой дорогой брат Франц Ксавьер Эберхард скончался на 70-м году своей жизни в полдень без трех четвертей часу дня счастливо в Боге!
Старший брат перед смертью потерял зрение, главным образом в результате работы в сырых помещениях бывшего фарфорового завода в Нимфенбурге.
...
Так писал добрый джентльмен почти за двадцать два года до смерти.
Дорогая книга, которая руками своих владельцев стала ценной коллекцией четырехкратного автографа, была продана с аукциона вместе с другими вещами, зарисовками и картинками, и попала в северную Германию.
Мы воспроизвели эти строки дословно и с оригинальной орфографией, быть может, другой биограф сейчас поблагодарит за это эту чету художников, если нам не позволят вернуться позже и подробно к творчеству этих художников.
В имении Конрада Эберхарда были всевозможные картины его руки, начатые ранее, но большей частью незаконченные; хорошая последовательность законченных ручных рисунков и набросков, более ранних и более поздних; также несколько прекрасных скульптурных работ из красноватого алебастра: маленькая голова Мадонны и маленький ангел чистейшей, благоухающей и утонченно совершенной красоты; статуэтка в три дюйма высотой кариатида с чрезвычайно благородной драпировкой; несколько старых немецких крыльев алтаря с изображениями и орнаментами, несколько гравюр на дереве и гравюры на меди, несколько книг и т. д.
Большинство и лучшие из них перешли во владение гг. Зеппа, художника Остеррид и др.
***
Оказывается, отца братьев звали Иоганн Рихард, а Мельхиор был их дедушкой.
О чем предусмотрительно было сообщено на белых листах трехсотлетней Библии.
Где теперь эта Библия, не сообщается.
Ничего подобного конрадовской Леде никогда не видели.
Христианского искусства никто не знал.
Но старые итальянцы были с восторгом обнаружены Конрадом.
Список его работ прилагается, но где сейчас эти работы, мне узнать не удалось.
Были картины, скульптуры, рисунки и "старые немецкие алтари".
Судьба их тоже не ясна.
Другие произведения были, были и важные письма, но всё было уничтожено.
Брат Франц работал на фарфоровом заводе.
Hyacinth Holland. Deutsche Charakterbilder aus verschiedenen Jahrhunderten (Картины немецких персонажей разных веков). Kaiser, 1864
Содержание.
1) J. A. Fischer, Maler. 1814-1859.
2) Zwei Brüder. Franz und Konrad Eberhard
3) Joh. Georg Müller, Baumeister und Dichter. 1822-1849
4) Ein Goldmacher und Wunderdoctor im siebzehnten Jahrhundert . ́[без дат].
5) Rembrandt van Ryn. 1606-1669
6) Maria Ward. 1585-1645.
7) Ein getreuer Hirte. Johannes Nas. 1534-1590.
8) Martin Behaim, der Seefahrer und Entdecker . 1450-1506
9) Veit Stoß. Holland, Charakterbilder. 1438-1533.
10) Ein deutscher Naturforscher. Konrad von Megenberg. 1309-1374.
11) Albertus Magnus Holland, Charakterbilder. 1193-1280.
Глава про двух братьев
Курфюрст Элеменс Венцеслаус, епископ, однажды прибыл во время конфирмации в Альгой и Хинделанг, где двое юношей воздвигли для него величественную арку почета. Добрый джентльмен был тронут художественным искусством...
Итак, младший, Конрад, был экипирован первым и отправлен в Мюнхен на трехлетнее ученичество.
...
Братья происходили из старинной семьи скульпторов; их дедушка уже занимался этим искусством, их отец ранее учился в Граце и Линце.
...
Таким образом, Эберхард был одним из первых немецких художников, пересекших Альпы и увидевших Итальянскую страну чудес.
Когда он прибыл в Рим, Карстенс уже уехал, но Канова, господин фон Роден, дотошный пейзажист, знаменитые Шик и Вехтер были там; Йозеф Кох, все еще одетый в карманьолу и опьяненный галльской свободой, тоже резвился; позже пришли Рейнхард, Вагнер, а также художник и поэт Фридрих Мюллер, а также два Шадоу.
Здесь Конрад выполнил свой первый заказ, музу, которая принесла ему большое восхищение и признание в Риме и дома.
За этим вскоре последовала «Леда с лебедем», которая была выставлена в Рехбергхаусе и привела в движение весь Мюнхен.
Ничего подобного никогда не видели.
До сих пор классическое искусство было известно только по обработке (Behandlung), но это не было манерным подражанием античности, это было свободное творение и вместе с тем полное греческой красоты, целомудренной чистоты, изящества и совершенства.
(источник к.)
Больше нигде не нашла.
Затем Эберхарду пришлось вернуться в Рим; тогдашний кронпринц (а позднее король) Людвиг поручал ему почетные поручения и передал ему важные покупки.
Трижды Эберхард привозил большие повозки для коллекций Глиптотеки, их было двенадцать повозок, в одной из которых находился знаменитый барберинский фавн, купленный за 70 000 гульденов.
С этими покупками и перевозками бескорыстие Эберхарда заслуживает высшей похвалы, добродетель, которой, к сожалению, многие другие известные имена не могли похвалиться в таких случаях.
Прежде ничего не слышали или мало знали о христианском искусстве; если кто смел это сделать, то был вознагражден просвещенными свободными умами оскорбительной насмешкой, и даже Канова, попробовавший Пьету, просто собрал холодную сущность.
Да, один из этих молодцов даже хвастался и надеялся увидеть, что Пресвятую Деву все-таки придется изображать в костюме флорентийской Венеры.
Вот как далеко заблудились в древности!
В изумленном восторге Эберхард впервые остановился перед великими средневековыми произведениями итальянского искусства.
В его самом старом альбоме для рисования есть много копий.
Великолепие и поэтическое богатство Джотто, сердечная глубина души бедного монаха Ассизского пленили его заранее; перед изумленными взглядами ему открылся новый мир.
С такой интимностью, полной мысли и живой поэзии надо было творить, он это понял.
Отныне он стал изучать старых, забытых и презираемых мастеров и, погружаясь в их творения и вдохновленный тем же духом, создавал свои замечательные композиции, которые, конечно, по большей части оставались незавершенными и ограничивались рисунками и карикатурами (набросками?).
Один из наших самых суровых критиков, чье свидетельство, безусловно, считается безобидным, отец Пехт (Südfruits. II. 305) говорит, что произведения Эберхарда «сравнимы только с Lucca della Robbia и Verochio по любезной наивности, проникновенной набожности выражения, серьезности и глубине».
Так Конрад какое-то время колебался между живописью и скульптурой, а его брат Франц, который вскоре стал его самым верным товарищем в этом направлении, создавал прелестнейшие фигурки и барельефы из алебастра.
Когда Овербек приехал в Рим как первый (из Вены) с христианской картиной, а позже Корнелий, после завершения «Фауста», Эберхард уже ясно представлял себе свое новое направление. более или менее сознательно, все еще зависящее от этой работы, которая в области скульптуры оказывала такое же волшебство, как голова Зевса Олимпийского Фидия, которая также еще бессознательно просвечивает во всех новых изображениях творца мира.
С этой точки зрения эффективность и значение Эберхарда нельзя оценить достаточно высоко и слишком мало оценить.
Конечно, он вскоре сделал весьма очевидную ошибку, не посоветовавшись с самой природой; интеллектуальная идея красоты настолько преобладала в нем, что техническая подготовка и неализм одержали верх; мастер исчез несправедливо и был отброшен назад более удачливым течением времени; Тем не менее, важное загадочное слово относится и к нему, что многие превзошли его, но никто еще не сравнялся с ним.
Алтарь, которым владеет франц. фон Линдер, принадлежит к его величайшим произведениям; то же самое изначально предназначалось для одного из новых церковных зданий короля Людвига, но исполнение не было осуществлено по неизвестным причинам.
«Виноваты только безграничная скромность и сдержанность Эберхарда, как справедливо заметил Пехт, если при жизни он так и не получил того признания и поощрения, которые получал в такой высокой степени, как через свои скульптуры, так и через свои иногда необычайно красивые исторические и заслуженные религиозные композиции, что в любом случае делает его наиболее достойным современником Рауха и Торвальдсена, хотя и придерживающимся совершенно иных тенденций».
Среди выполненных им скульптур помним памятники епископам Зайлеру и Виттману в Регенсбургском соборе, кроме того, многие статуи исходят от него, а также фигуры на портале Всехсвятской церкви, статуэтки в Институте слепых, две статуи в Изарторе, кроме того, множество бюстов и портретов, например, графа Штольберга и т. д.
Когда в 1836 году умер его слепой брат Франц, половина его жизни умерла; Конрад отказался от преподавания и молча работал над своими произведениями.
В то же время, с наступлением старости, на него нашла замечательная слабость; с непостижимым вниманием смотрел он на все произведения, прежде созданные на службу язычеству», и уничтожал их, насколько могла дотянуться его рука, и даже библейский материал...
...он также уничтожил все письма и корреспонденцию, бесценное сокровище: бесчисленные письма самых известных художников и ученых его времени, письма от короля Людвига и Корнелиуса, от Нибура и Гете должны были быть безжалостно сожжены.
В то время как многие ученики искусства того времени (многие из которых теперь стали способными, известными мастерами) получили от него посвящение, поощрение и большую поддержку, он сам наслаждался otium cum dignitate, создавая и работая резцом и кистью, а также рифмуя и поэтизируя, видя ноты и молясь.
Помимо Мадонны, которую он подарил известному месту паломничества Марии Эйх, и помимо больших проектов, таких как «Церковь Бога на Земле», были сделаны лишь несколько повторений и репродукций более ранних работ, из которых ряд библейских композиций также появился в Гравюре (до Хильдбургхаузена).
Некоторые страницы он рисовал на камне сам, другие были распространены с помощью фотографий.
...Конец близок. Но это случилось не так быстро. Его девяностолетие еще немало удивило его...
Дружелюбный старик с седыми волосами, милой улыбкой и добрыми приветствиями останется в памяти всех, кому посчастливилось его знать.
У Конрада, как и у Франца, была светлая, ясная детская душа, чистая, как зеркало, за которое не могла зацепиться даже тень порока.
Вполне уместно, когда Рачинский в своей истории искусства (II., 222) характеризует пару, столь тесно связанную в жизни: «Оба брата никогда не были женаты; величайшая чистота нравов украшала все периоды ее жизни; Благочестие, честность, простота и любовь были спутниками этого христианского хождения. Смирение не только не предало их достоинства, но и укрепило характер этих сердечно хороших людей».
Рамбур нарисовал портреты братьев Эберхард в 1813 году; уже тогда он изобразил их обоих в стиле средневековых мастеров.
Таковы они и были, эти странные люди, на словах и на деле.
Эта черта добродушной простоты и непрошенной естественности очень своеобразно говорит из книги, найденной в имении Конрада.
Это известная «Эдше (Ed'sche)», то есть католическая Библия, напечатанная в Ингольштадте в 1550 году Александром Самуэлем Вейссенхорном (gedruckt zu Ingolstadt im Jahre 1550 durch Alexander Samuel Weißenhorn).
Предыдущие владельцы уже прописались в ней изрядно по очереди.
«Эта Библия стоит 4 гульдена благодаря мне, Joannes Vädum zu Abbenzell», - так заметил первый владелец, интересно по тогдашним ценам на книги.
Затем Библия попала в руки другого господина, который назвал себя «sum Melchior Fröelich», а оттуда, может быть, после разных промежуточных остановок, к некоему отцу Fr. Thom. Wittner, у которого Франц Ксавьер Эберхард, всегда внимательно следивший за старыми фолиантами, купил в 1803 году увесистый том за 3 гульдена 6 крейцеров.
На белых титульных страницах книги два брата теперь вписали всю свою родословную и семейную летопись, которая тронула их лично, то, что они еще знали и не хотели забыть.
Это немного, но все это нужно всего лишь перевести на более старую орфографию, скажем, 13-го века, чтобы применить необычайную магию.
Итак, Франц начал первым на положенном листе:
Anno 1809, 31 мая, моя дорогая мать Вероника Хенггин (Veronika Henggin) умерла на 77-м году жизни. Она родилась в Нессельвенгле (Nesselwängle).
Ее родителями были Андреас Хенгг (Andreas Hengg), родившийся в Вильсе (Vils), умерший в 1742 году, и ее мать Вероника Риффин (Veronika Rieffin), умершая здесь, в Хинделанге, в 1784 году.
Ее возраст был более 90 лет.
Покойся с миром».
«6 июля 1813 года, между 8 и 9 часами утра, ушел из этой жизни, надеюсь, в лучшую, мой дорогой отец, Иоганн Рихард Эберхард (Johann Richard Eberhard), скульптор здесь, в Хинделанге, в Оберкирхдорфе (Hindelang, im Oberkirchdorf), в доме No. 4.
Его возраст 74 года, 2 месяца, 3 дня.
Покойся с миром!
Его родителями были Мельхиор Эберхард (Melchior Eberhard), тоже скульптор, родившийся в Хинделанге; Он изучил скульптуру в Св. Флориане, монастыре в Верхней Австрии.
Он умер 12 сентября 1777 г. в возрасте 76 лет, и Афра Майерин, урожденная фон Лееден (Afra Mayerin, gebürtig von Leeden), умерла 12 февраля 1772 г. в возрасте 74 лет. Они упокоились с миром».
Мой дорогой отец лежит в могиле своей дорогой матери, а моя мать лежит в могиле моего дедушки Мельхиора Эберхарда - на кладбище в Хинделанге рядом с нижними церковными дверями на Веге.
Родителями?? (Die Weltern) моего деда были Матиас Эберхард, ткач по полотну, родился в Байленберге, округ Альтштедт, умер в 1743 году, в возрасте 79 лет, и Бригида Целлерин, родилась в Обернкирхдорфе, умерла в 1753 году, в возрасте 87 лет.
Они покоятся с миром.
Этими родителями были Михаэль Целль, охотник и Мария Вандмиллерин (Diese ihre Aeltern waren Michael Zell, Jäger dahier und Maria Wandmillerin).
Покойся с миром».
«Родителями моей бабушки Вероники Рифин были Георг Риф, штадельфюффер из Неффельвенгля (Georg Rief, ein Stadelfüffer in Neffelwängl) (в Тироле) и Мария Шедлин фон Танхайм (Maria Schädlin von Thanheim).
Бочка с солью упала на ногу Георгу Рифу, и ему пришлось удалить ногу выше колена, когда ему было 84 года.
Он снова выздоровел и дожил до 96 лет.
Его отцом был Матиас Риф, охотник из Нессельвенгле, который забрал свою мать, мне неизвестную.
Они покоятся с миром».
К этому заявлению, которое полностью разделяет милую черту, сделавшую историю предков Юнга-Штиллинга такой привлекательной, теперь присоединяется рука Конрада, который продолжает на первой странице Библии в этом отчете:
Год 1836, 18 декабря. мой дорогой брат Франц Ксавьер Эберхард скончался на 70-м году своей жизни в полдень без трех четвертей часу дня счастливо в Боге!
Старший брат перед смертью потерял зрение, главным образом в результате работы в сырых помещениях бывшего фарфорового завода в Нимфенбурге.
...
Так писал добрый джентльмен почти за двадцать два года до смерти.
Дорогая книга, которая руками своих владельцев стала ценной коллекцией четырехкратного автографа, была продана с аукциона вместе с другими вещами, зарисовками и картинками, и попала в северную Германию.
Мы воспроизвели эти строки дословно и с оригинальной орфографией, быть может, другой биограф сейчас поблагодарит за это эту чету художников, если нам не позволят вернуться позже и подробно к творчеству этих художников.
В имении Конрада Эберхарда были всевозможные картины его руки, начатые ранее, но большей частью незаконченные; хорошая последовательность законченных ручных рисунков и набросков, более ранних и более поздних; также несколько прекрасных скульптурных работ из красноватого алебастра: маленькая голова Мадонны и маленький ангел чистейшей, благоухающей и утонченно совершенной красоты; статуэтка в три дюйма высотой кариатида с чрезвычайно благородной драпировкой; несколько старых немецких крыльев алтаря с изображениями и орнаментами, несколько гравюр на дереве и гравюры на меди, несколько книг и т. д.
Большинство и лучшие из них перешли во владение гг. Зеппа, художника Остеррид и др.
***
Оказывается, отца братьев звали Иоганн Рихард, а Мельхиор был их дедушкой.
О чем предусмотрительно было сообщено на белых листах трехсотлетней Библии.
Где теперь эта Библия, не сообщается.
Ничего подобного конрадовской Леде никогда не видели.
Христианского искусства никто не знал.
Но старые итальянцы были с восторгом обнаружены Конрадом.
Список его работ прилагается, но где сейчас эти работы, мне узнать не удалось.
Были картины, скульптуры, рисунки и "старые немецкие алтари".
Судьба их тоже не ясна.
Другие произведения были, были и важные письма, но всё было уничтожено.
Брат Франц работал на фарфоровом заводе.