И о погоде...
Нет, я не устал.
Но какое-то перераспределение усилий, всё же возникло. Как ясность. Это первое пасмурное утро в этом году, когда я радуюсь свинцовому небу, и гуще ветра. Я вспомнил прошлое. И внутри стало тепло.
В десятом классе, одногруппная мужская часть нашей школы, это было уже в Калининграде, отправилась на уроки профориентации.
Для меня, с диким взглядом вокруг, это выглядело совсем незнакомым. За партой впереди сидел начинающий партработник, молодой моряк, в куцем пиджачке, которого всё уже тут и самого з.....о, но который диктовал нам какие-то конспекты. Которые поначалу, все добросовестно записывали в тетрадь. Потом перестали. А смысл? Был он молод, неудовлетворён, и очень мрачен. Как любой из нас. На шум в классе, не обрашал внимания. И продолжал монотонно диктовать.
Собирались на остановке.
По дороге, ребята покупали в ларьке "Рекламку", и долго изучали отдел знакомств.
Помню, сидевший рядом Яскевич, развернул среди урока газету, и в этот момент в окно ударило солнце, пробившееся сквозь тяжесть серого неба.
Он не изменился в лице, но заметил:
- Солнце, наконец-то!
Даже головы не поднял:
- Как же я ненавижу калининградскую погоду.
А я подумал о том, что люди все разные. И именно в этот момент, я ненавидел солнце. Ибо ещё с Поти пребывал в свинцовой пасмурности Вердена, или Соммы, и солнца боялся, как явный признак разоблачения.
Прошло много лет. Точно так же, я стал ненавидеть пасмурность.
Сегодня, оставшись дома в одиночестве, вновь ощутил себя прежним. Но уже с ретроспективным взглядом. Со всеми переломами, надрывами, позорами, и невозможностью пошевелить пальцем.
Достал четвертинку пятилетней "конины", лимон, сахар, и решил, что никуда сегодня не пойду.
И не пошёл.
Я понимаю, что так нельзя.
Но это тот случай, когда день вне всяких правил.
Стоило выпить, в голове родилось множество мыслей, и все до того оригинальные, что я не успевал. Даже записывать. Не то, что бы запоминать. Параллельно выполз червь сомнений. Отвратительное существо. Совершенно безобидное. Но реальное и уродливое.
Одно в этой оригинальности было общее, оно таково же, как и весь этот текст сначала: мысли обращены к прошлому. Я вспоминаю прошлое, живу им, воспроизвожу его во фрагментах.
И не потому, что оно мне милее, а потому, что вижу разницу между тем, что могло бы из всего этого создаться, и что оказалось в итоге.
От же угораздило родиться в стране, где любой полоумный насильник имеет право на всё, а жертва, на то и жертва, чтобы быть жертвой.
Тут, главное, самому насильником не стать. А тогда, - что?...
Но какое-то перераспределение усилий, всё же возникло. Как ясность. Это первое пасмурное утро в этом году, когда я радуюсь свинцовому небу, и гуще ветра. Я вспомнил прошлое. И внутри стало тепло.
В десятом классе, одногруппная мужская часть нашей школы, это было уже в Калининграде, отправилась на уроки профориентации.
Для меня, с диким взглядом вокруг, это выглядело совсем незнакомым. За партой впереди сидел начинающий партработник, молодой моряк, в куцем пиджачке, которого всё уже тут и самого з.....о, но который диктовал нам какие-то конспекты. Которые поначалу, все добросовестно записывали в тетрадь. Потом перестали. А смысл? Был он молод, неудовлетворён, и очень мрачен. Как любой из нас. На шум в классе, не обрашал внимания. И продолжал монотонно диктовать.
Собирались на остановке.
По дороге, ребята покупали в ларьке "Рекламку", и долго изучали отдел знакомств.
Помню, сидевший рядом Яскевич, развернул среди урока газету, и в этот момент в окно ударило солнце, пробившееся сквозь тяжесть серого неба.
Он не изменился в лице, но заметил:
- Солнце, наконец-то!
Даже головы не поднял:
- Как же я ненавижу калининградскую погоду.
А я подумал о том, что люди все разные. И именно в этот момент, я ненавидел солнце. Ибо ещё с Поти пребывал в свинцовой пасмурности Вердена, или Соммы, и солнца боялся, как явный признак разоблачения.
Прошло много лет. Точно так же, я стал ненавидеть пасмурность.
Сегодня, оставшись дома в одиночестве, вновь ощутил себя прежним. Но уже с ретроспективным взглядом. Со всеми переломами, надрывами, позорами, и невозможностью пошевелить пальцем.
Достал четвертинку пятилетней "конины", лимон, сахар, и решил, что никуда сегодня не пойду.
И не пошёл.
Я понимаю, что так нельзя.
Но это тот случай, когда день вне всяких правил.
Стоило выпить, в голове родилось множество мыслей, и все до того оригинальные, что я не успевал. Даже записывать. Не то, что бы запоминать. Параллельно выполз червь сомнений. Отвратительное существо. Совершенно безобидное. Но реальное и уродливое.
Одно в этой оригинальности было общее, оно таково же, как и весь этот текст сначала: мысли обращены к прошлому. Я вспоминаю прошлое, живу им, воспроизвожу его во фрагментах.
И не потому, что оно мне милее, а потому, что вижу разницу между тем, что могло бы из всего этого создаться, и что оказалось в итоге.
От же угораздило родиться в стране, где любой полоумный насильник имеет право на всё, а жертва, на то и жертва, чтобы быть жертвой.
Тут, главное, самому насильником не стать. А тогда, - что?...