Выезд.
Была зима. Я видел вдоволь снега.
Наша часть заранее выдвинулась в запасной район. Штаб собирался на выезд. Я, как писарь, - тоже.
Одел шинель, взял в руки деревянный чемоданчик с причиндалами, мешок за спиной, для полноты картины не хватало только гимназической фуражки с козырьком. Начальник разведки, майор Фунтов, повернулся ко мне, посмотрел, и громко сказал:
- Товарищи офицеры!
Все остановились.
- Гляньте, Пошехонская старина!
И тут я глянул на себя его глазами. Действительно, Салтыков-Щедрин. Не иначе. Особенно эта зимняя шапка, что съезжает на уши.
Мы всей группой вышли из штаба. Это было на Емельянова. Я замыкающий.
Начштаба подполковник Зыков уже уехал, сидя на броне, навстречу морозному ветру. Не снимая очков.
ЗНШа, майор Зверев опаздывал.
Зыков, перед отъездом сказал мне:
- Ты посмотри, когда он прибежит, морда у него поцарапана, или нет? Он сегодня ночует у раздатчицы в столовой.
Майор Зверев прибежал вовремя. На ходу запахивая шинель. Фунтов истерически засмеялся, кэп Ковпак, непробиваемый, как т-72, мрачно промолчал, и мы загрузились в батарейный "вазик", водителем которого был дух по фамилии Худяков.
Суета была, ворота то открывались, то закрывались. Никто никому честь уже не отдавал. Вазик выехал на дорогу, и тут я вспомнил, что забыл в штабе что-то очень важное. Мы доехали до поворота, где теперь стоит " Мегаполис", бывший запрайон для "Горницы", и тут я решился обратиться к товарищам офицерам с просьбой вернуться в штаб. Я забыл там что-то очень важное, и что-то очень нужное.
Фунтов помедлил. И вдруг сказал водителю: езжай назад.
Мы вернулись в дивизию.
Я постоял у дверей штаба, погремел ключами, вошëл, нашëл то, что забыл, и вернулся в машину.
Но что я забыл, теперь решительно уже не помню.
Наша часть заранее выдвинулась в запасной район. Штаб собирался на выезд. Я, как писарь, - тоже.
Одел шинель, взял в руки деревянный чемоданчик с причиндалами, мешок за спиной, для полноты картины не хватало только гимназической фуражки с козырьком. Начальник разведки, майор Фунтов, повернулся ко мне, посмотрел, и громко сказал:
- Товарищи офицеры!
Все остановились.
- Гляньте, Пошехонская старина!
И тут я глянул на себя его глазами. Действительно, Салтыков-Щедрин. Не иначе. Особенно эта зимняя шапка, что съезжает на уши.
Мы всей группой вышли из штаба. Это было на Емельянова. Я замыкающий.
Начштаба подполковник Зыков уже уехал, сидя на броне, навстречу морозному ветру. Не снимая очков.
ЗНШа, майор Зверев опаздывал.
Зыков, перед отъездом сказал мне:
- Ты посмотри, когда он прибежит, морда у него поцарапана, или нет? Он сегодня ночует у раздатчицы в столовой.
Майор Зверев прибежал вовремя. На ходу запахивая шинель. Фунтов истерически засмеялся, кэп Ковпак, непробиваемый, как т-72, мрачно промолчал, и мы загрузились в батарейный "вазик", водителем которого был дух по фамилии Худяков.
Суета была, ворота то открывались, то закрывались. Никто никому честь уже не отдавал. Вазик выехал на дорогу, и тут я вспомнил, что забыл в штабе что-то очень важное. Мы доехали до поворота, где теперь стоит " Мегаполис", бывший запрайон для "Горницы", и тут я решился обратиться к товарищам офицерам с просьбой вернуться в штаб. Я забыл там что-то очень важное, и что-то очень нужное.
Фунтов помедлил. И вдруг сказал водителю: езжай назад.
Мы вернулись в дивизию.
Я постоял у дверей штаба, погремел ключами, вошëл, нашëл то, что забыл, и вернулся в машину.
Но что я забыл, теперь решительно уже не помню.