Ю. П. Малинин про феод. истоки капитализма (1996)
Несомненно, что зарождение и развитие капитализма в Западной Европе сопровождалось невиданным доселе ростом производительных сил.
* [Энгельс] совершенно справедливо указал, что развитие
торгового капитала, а в итоге и становление капиталистического производства невозможны без определенных правовых
гарантий неприкосновенности частного лица и его собственности от посягательств со стороны власть имущих. Такое условие было налицо лишь в средневековом западноевропейском
обществе, все же прочие современные ему общества таковым
качеством не обладали.
Западный купец обеспечил себе относительную личную и
имущественную неприкосновенность в ходе так называемого
коммунального движения, охватившего Запад в XI-XII вв. В
итоге появился вольный феодальный город с полным или частичным самоуправлением.
* В Англии, где у всех городов был общий сеньор (король), борьба за такие гарантии вылилась в
создание парламента, который взял на себя функцию их
обеспечения в общегосударственном масштабе. Важно отметить, что вольный город - явление характерно западное, прочие средневековые общества его практически не знали.
Почему же возник вольный город, ставший колыбелью последующего социально-экономического прогресса? Как это ни
парадоксально, на первый взгляд, он возник вопреки и в то
же время благодаря феодальным сеньорам. Вопреки - поскольку вольный город родился в борьбе с ними. Благодаря -
потому что именно класс феодальных сеньоров первым
выработал для себя систему политико-правовых норм, которые
обеспечивали известную личную и имущественную неприкосновенность перед липом вышестоящих сеньоров, в том числе
и короля. Вступая на путь борьбы со своими сеньорами, города стремились добиться для себя тех же прав, что были у
сеньоров. И, добиваясь их, они становились также феодальными сеньорами, но коллективными. Иными словами, у западного города имелся готовый образец политико-правовой организации, ориентируясь на который он смог на вполне законном
основании и с немалой выгодой для себя вписаться в социально-политическую структуру феодального общества.
Вольный город был плотью от плоти феодализма, и, т а
ким образом, проблема раннего капитализма, и капитализма
вообще, оказывается тесно связанной с проблемой феодализма. Ибо именно феодализм создал благоприятные политикоправовые условия для экономического развития, которое в
конце концов привело к возникновению капиталистического
хозяйства. И здесь встает наиболее важный для средневековой
истории вопрос о сущности феодализма, который, как и в случае с капитализмом, оборачивается для отечественной историографии вопросом о научной приемлемости марксистской
концепции. Не вдаваясь в детали этой проблемы, поскольку
работа посвящена все же генезису капитализма, заметим
лишь, что традиционный подход к ней, при котором в феодализме в первую очередь выделяется его социально-политическая и правовая суть, представляется гораздо более предпочтительным, нежели марксистский взгляд на него как на социально-экономическую формацию. Хотя бы потому, что с позиции социально-политического устройства феодального общества
открывается ясная перспектива его эволюции. Ясным становится и возникновение вольного города, и динамика его хозяйственного и культурного развития, к чему аграрный строй
имел лишь дальнее и косвенное отношение.
Города, однако, встали на путь борьбы за свои права и свободу не только потому, что они видели, как сеньоры обретали эти права. Важно то, что горожане были глубоко проникнуты тем же правосознанием, или, выражаясь языком той
эпохи, сознанием «своего права». Вообще понятие «своего нрава» является поистине ключевым для психологии средневекового западного человека. Оно очень емко и охватывает
все, что принадлежит человеку, начиная от его имущества и
кончая теми или иными правами публичного характера. Ранее всего это правосознание пробудилось и оформилось у знати во времена, когда шло становление феодализма. Д ля нее
се право - это прежде всего ее доля власти, которая единственно могла обеспечить социальный престиж и богатство. Но
власти со всеми ее атрибутами такой, которая передается по
наследству, ибо только в этом случае она становилась своей,
«своим правом», как сундук с ценностями, боевой конь или
оружие. Утвердившись в этом своем праве в результате феодализации публичной власти, знать подала соблазнительный
пример для других слоев общества, одержимых теми же чувствами и желаниями. Напомним, что, помимо городов, в борьбу за свое право вступили рыцарство, крестьянство и церковь.
Суть клюнийского движения среди духовенства и борьбы
церкви за инвеституру состояла не в чем ином, как в жажде
обрести свою свободу от светской власти и «свое право».
Вся средневековая общественно-политическая мысль несет
на себе глубокую печать частного права. «Каждому свое законное право», - вот своего рода девиз эпохи.3 Культивировавшийся на Западе социальный идеал справедливости, мира
н порядка представлялся достижимым, с одной стороны, благодаря выполнению каждым человеком главной христианской
заповеди о любви к ближнему, а с другой - при условии неприкосновенности своего и чужого права. При этом и любовь
к ближнему нередко трактовалась в категориях права. Так,
известный французский юрист XIII в. Филипп де Бомануар,
составитель «Кутюмов Бовези» утверждал, что правовые обы11.111 нужны потому, что они помогают соблюсти божью заповедь о любви к ближнему «Поэтому, - писал он, - нам кажется, что мы принесем большую пользу, если трудом своим . . . дадим ближним книгу, по которой они смогут узнать,
как отстаивать свое право и избегать своей вины», под кот р о й подразумевалось ущемление чужого права.4 Социальный
порядок мыслился как порядок правовой, и роль королевской,
как и всякой другой политической власти, сводилась преимущественно к охране права всех членов общества.
11еобходимо подчеркнуть, что право западного феодального
общества призвано было оградить личность и собственность
человека не только от посягательств со стороны частных лиц
I по являлось функцией права любого цивилизованного общества), но и от покушений на них со стороны сеньориальной и королевской власти. Городские вольности в том и состояли,
что они четко ограничивали судебные и фискальные права
сеньоров, в том числе и королей, по отношению к городским
общинам. Ведь именно фискальные устремления политической
власти оказывались неодолимым препятствием для успешного
развития торгово-предпринимательской деятельности. И в тех
случаях, когда государственная власть брала верх и слишком
явно подавляла частное право (как это было, например, в ряде княжеств Германии, в Испании и в некоторых итальянских
государствах с XVI в.), экономическое движение в сторону
капитализма сходило на нет. Там же, где абсолютистским амбициям государственной власти оказывалось достаточно действенное сопротивление со стороны различных классов общества, прежде всего дворянства и буржуазии, и где эффективно
функционировали политические институты, защищавшие частное право, развитие капиталистического хозяйства шло по нарастающей. По существу ранний капитализм получил оптимальный простор для роста лишь в Голландии и Англии, особенно после того, как благодаря первым революциям нового
времени, которые имели преимущественно антиабсолютистскую
направленность, там были созданы наиболее твердые гарантии соблюдения частноправовых интересов.
О капиталистическом хозяйстве как сложившейся экономической системе можно говорить лишь применительно к тому времени, когда на смену мануфактуре пришло фабричномашинное производство, что случилось, как известно, в XIX в.
Появление этого производства было бы невозможно не только
без высокого уровня развития мировой торговли, но и без необходимых научно-технических достижений... В пользу этого свидетельствует вроде бы и то, что
совершенствование орудий труда и прикладных знаний протекало в тесной связи с нуждами производства. Однако параллельно этому и независимо от производства происходило развитие знаний сугубо теоретических, смысл которых состоит в
познании истины, а не в повышении эффективности производства. Не будь этой теоретической науки, прикладная и техническая наука, которая имеет дело с чувственно воспринимаемыми вещами, очень быстро бы исчерпала свои потенции.
Она, возможно, смогла бы без поддержки теории создать паровой двигатель, но самостоятельно дойти до применения
электрической энергии - никогда.
Здесь хочется заметить, что для марксистской социологии
вообще свойственна явная недооценка, а то и пренебрежение
к человеческому интеллекту и психологии в целом как важнейшим факторам исторического развития. В этом отношении
марксизм резко порвал с древней традицией европейской
исторической мысли. Ведь она, начиная с античных времен,
имела отчетливую этико-психологическую ценностную ориентацию и объясняла события разного порядка в конечном счете
нравственно-психологическими особенностями и качествами человека.
И говоря о развитии западной
науки, без которой был бы невозможен капитализм, как и вообще вся современная цивилизация, истоки ее нужно искать,
конечно, не в производстве, а в особенностях интеллектуального творчества и его организации в средние века. По этому
поводу мы ограничимся указанием на одну особенно важную
и очевидную отличительную черту западной научной жизни.
Это - университет, вольная ученая корпорация. Как и вольный город, университет - явление исключительно западноевропейское. Он отличается от разных учебных заведений в других обществах прежде всего тем, что это самоуправляемая,
вольная школа, живущая по своему праву, а потому минимально зависимая от внешних влияний и давлений. Свою волю и право университеты, как и города, были готовы отстаивать всеми средствами, вплоть до сецессии, как сделал это
однажды Парижский университет, перебравшись в Англию.
сколь ни схоластична была средневековая
университетская наука, и сколь ни консервативны бывали университеты в XVI- XVII вв., от них не отнять того, что именно
они еще в средние века создали ту атмосферу свободного интеллектуального поиска, без которой человеческая мысль задохнулась бы раньше, чем оказалась способной заложить основы науки нового времени. И свобода эта, как и в случае с
городами, была обеспечена правом, университетскими вольностями.
Капитализм как исторический феномен возник благодаря счастливому сочетанию ряда
условий, сложившихся именно в западном средневековом обществе. Из них в первую очередь хочется выделить политикоправовую систему феодализма, которая обеспечивала высокие
гарантии частного и корпоративного права.
http://konovalov42.ru/wp-content/uploads/2015/08/Малинин-ЮП-Коцюбинский-ДА.pdf
* [Энгельс] совершенно справедливо указал, что развитие
торгового капитала, а в итоге и становление капиталистического производства невозможны без определенных правовых
гарантий неприкосновенности частного лица и его собственности от посягательств со стороны власть имущих. Такое условие было налицо лишь в средневековом западноевропейском
обществе, все же прочие современные ему общества таковым
качеством не обладали.
Западный купец обеспечил себе относительную личную и
имущественную неприкосновенность в ходе так называемого
коммунального движения, охватившего Запад в XI-XII вв. В
итоге появился вольный феодальный город с полным или частичным самоуправлением.
* В Англии, где у всех городов был общий сеньор (король), борьба за такие гарантии вылилась в
создание парламента, который взял на себя функцию их
обеспечения в общегосударственном масштабе. Важно отметить, что вольный город - явление характерно западное, прочие средневековые общества его практически не знали.
Почему же возник вольный город, ставший колыбелью последующего социально-экономического прогресса? Как это ни
парадоксально, на первый взгляд, он возник вопреки и в то
же время благодаря феодальным сеньорам. Вопреки - поскольку вольный город родился в борьбе с ними. Благодаря -
потому что именно класс феодальных сеньоров первым
выработал для себя систему политико-правовых норм, которые
обеспечивали известную личную и имущественную неприкосновенность перед липом вышестоящих сеньоров, в том числе
и короля. Вступая на путь борьбы со своими сеньорами, города стремились добиться для себя тех же прав, что были у
сеньоров. И, добиваясь их, они становились также феодальными сеньорами, но коллективными. Иными словами, у западного города имелся готовый образец политико-правовой организации, ориентируясь на который он смог на вполне законном
основании и с немалой выгодой для себя вписаться в социально-политическую структуру феодального общества.
Вольный город был плотью от плоти феодализма, и, т а
ким образом, проблема раннего капитализма, и капитализма
вообще, оказывается тесно связанной с проблемой феодализма. Ибо именно феодализм создал благоприятные политикоправовые условия для экономического развития, которое в
конце концов привело к возникновению капиталистического
хозяйства. И здесь встает наиболее важный для средневековой
истории вопрос о сущности феодализма, который, как и в случае с капитализмом, оборачивается для отечественной историографии вопросом о научной приемлемости марксистской
концепции. Не вдаваясь в детали этой проблемы, поскольку
работа посвящена все же генезису капитализма, заметим
лишь, что традиционный подход к ней, при котором в феодализме в первую очередь выделяется его социально-политическая и правовая суть, представляется гораздо более предпочтительным, нежели марксистский взгляд на него как на социально-экономическую формацию. Хотя бы потому, что с позиции социально-политического устройства феодального общества
открывается ясная перспектива его эволюции. Ясным становится и возникновение вольного города, и динамика его хозяйственного и культурного развития, к чему аграрный строй
имел лишь дальнее и косвенное отношение.
Города, однако, встали на путь борьбы за свои права и свободу не только потому, что они видели, как сеньоры обретали эти права. Важно то, что горожане были глубоко проникнуты тем же правосознанием, или, выражаясь языком той
эпохи, сознанием «своего права». Вообще понятие «своего нрава» является поистине ключевым для психологии средневекового западного человека. Оно очень емко и охватывает
все, что принадлежит человеку, начиная от его имущества и
кончая теми или иными правами публичного характера. Ранее всего это правосознание пробудилось и оформилось у знати во времена, когда шло становление феодализма. Д ля нее
се право - это прежде всего ее доля власти, которая единственно могла обеспечить социальный престиж и богатство. Но
власти со всеми ее атрибутами такой, которая передается по
наследству, ибо только в этом случае она становилась своей,
«своим правом», как сундук с ценностями, боевой конь или
оружие. Утвердившись в этом своем праве в результате феодализации публичной власти, знать подала соблазнительный
пример для других слоев общества, одержимых теми же чувствами и желаниями. Напомним, что, помимо городов, в борьбу за свое право вступили рыцарство, крестьянство и церковь.
Суть клюнийского движения среди духовенства и борьбы
церкви за инвеституру состояла не в чем ином, как в жажде
обрести свою свободу от светской власти и «свое право».
Вся средневековая общественно-политическая мысль несет
на себе глубокую печать частного права. «Каждому свое законное право», - вот своего рода девиз эпохи.3 Культивировавшийся на Западе социальный идеал справедливости, мира
н порядка представлялся достижимым, с одной стороны, благодаря выполнению каждым человеком главной христианской
заповеди о любви к ближнему, а с другой - при условии неприкосновенности своего и чужого права. При этом и любовь
к ближнему нередко трактовалась в категориях права. Так,
известный французский юрист XIII в. Филипп де Бомануар,
составитель «Кутюмов Бовези» утверждал, что правовые обы11.111 нужны потому, что они помогают соблюсти божью заповедь о любви к ближнему «Поэтому, - писал он, - нам кажется, что мы принесем большую пользу, если трудом своим . . . дадим ближним книгу, по которой они смогут узнать,
как отстаивать свое право и избегать своей вины», под кот р о й подразумевалось ущемление чужого права.4 Социальный
порядок мыслился как порядок правовой, и роль королевской,
как и всякой другой политической власти, сводилась преимущественно к охране права всех членов общества.
11еобходимо подчеркнуть, что право западного феодального
общества призвано было оградить личность и собственность
человека не только от посягательств со стороны частных лиц
I по являлось функцией права любого цивилизованного общества), но и от покушений на них со стороны сеньориальной и королевской власти. Городские вольности в том и состояли,
что они четко ограничивали судебные и фискальные права
сеньоров, в том числе и королей, по отношению к городским
общинам. Ведь именно фискальные устремления политической
власти оказывались неодолимым препятствием для успешного
развития торгово-предпринимательской деятельности. И в тех
случаях, когда государственная власть брала верх и слишком
явно подавляла частное право (как это было, например, в ряде княжеств Германии, в Испании и в некоторых итальянских
государствах с XVI в.), экономическое движение в сторону
капитализма сходило на нет. Там же, где абсолютистским амбициям государственной власти оказывалось достаточно действенное сопротивление со стороны различных классов общества, прежде всего дворянства и буржуазии, и где эффективно
функционировали политические институты, защищавшие частное право, развитие капиталистического хозяйства шло по нарастающей. По существу ранний капитализм получил оптимальный простор для роста лишь в Голландии и Англии, особенно после того, как благодаря первым революциям нового
времени, которые имели преимущественно антиабсолютистскую
направленность, там были созданы наиболее твердые гарантии соблюдения частноправовых интересов.
О капиталистическом хозяйстве как сложившейся экономической системе можно говорить лишь применительно к тому времени, когда на смену мануфактуре пришло фабричномашинное производство, что случилось, как известно, в XIX в.
Появление этого производства было бы невозможно не только
без высокого уровня развития мировой торговли, но и без необходимых научно-технических достижений... В пользу этого свидетельствует вроде бы и то, что
совершенствование орудий труда и прикладных знаний протекало в тесной связи с нуждами производства. Однако параллельно этому и независимо от производства происходило развитие знаний сугубо теоретических, смысл которых состоит в
познании истины, а не в повышении эффективности производства. Не будь этой теоретической науки, прикладная и техническая наука, которая имеет дело с чувственно воспринимаемыми вещами, очень быстро бы исчерпала свои потенции.
Она, возможно, смогла бы без поддержки теории создать паровой двигатель, но самостоятельно дойти до применения
электрической энергии - никогда.
Здесь хочется заметить, что для марксистской социологии
вообще свойственна явная недооценка, а то и пренебрежение
к человеческому интеллекту и психологии в целом как важнейшим факторам исторического развития. В этом отношении
марксизм резко порвал с древней традицией европейской
исторической мысли. Ведь она, начиная с античных времен,
имела отчетливую этико-психологическую ценностную ориентацию и объясняла события разного порядка в конечном счете
нравственно-психологическими особенностями и качествами человека.
И говоря о развитии западной
науки, без которой был бы невозможен капитализм, как и вообще вся современная цивилизация, истоки ее нужно искать,
конечно, не в производстве, а в особенностях интеллектуального творчества и его организации в средние века. По этому
поводу мы ограничимся указанием на одну особенно важную
и очевидную отличительную черту западной научной жизни.
Это - университет, вольная ученая корпорация. Как и вольный город, университет - явление исключительно западноевропейское. Он отличается от разных учебных заведений в других обществах прежде всего тем, что это самоуправляемая,
вольная школа, живущая по своему праву, а потому минимально зависимая от внешних влияний и давлений. Свою волю и право университеты, как и города, были готовы отстаивать всеми средствами, вплоть до сецессии, как сделал это
однажды Парижский университет, перебравшись в Англию.
сколь ни схоластична была средневековая
университетская наука, и сколь ни консервативны бывали университеты в XVI- XVII вв., от них не отнять того, что именно
они еще в средние века создали ту атмосферу свободного интеллектуального поиска, без которой человеческая мысль задохнулась бы раньше, чем оказалась способной заложить основы науки нового времени. И свобода эта, как и в случае с
городами, была обеспечена правом, университетскими вольностями.
Капитализм как исторический феномен возник благодаря счастливому сочетанию ряда
условий, сложившихся именно в западном средневековом обществе. Из них в первую очередь хочется выделить политикоправовую систему феодализма, которая обеспечивала высокие
гарантии частного и корпоративного права.
http://konovalov42.ru/wp-content/uploads/2015/08/Малинин-ЮП-Коцюбинский-ДА.pdf