Простые вещи
Я люблю простые вещи. Все вычурное и показное кажется мне пошлым и оттого отталкивающим. Слоистые коктейльные платья, дорогие украшения, душные светские пересуды и многосложные беседы вызывают у меня тоску. Что-то неестественное сквозит во всей этой цветочной мишуре под ногами, голубом атласе, белых жилетах с золотой строчкой. Толпа лихорадочно гудит, как потревоженный улей: что-то выкрикивает, бросает в воздух конфедератки, снимает себя на память. Актовый зал забит до отказа. Я смотрю со стороны, я не люблю шумные празднования. Я думаю о спасительной мимикрии - темные очки и приглушенный свет. Можно еще слиться с пейзажем. Еле дожидаюсь окончания, чтобы выйти на воздух.
Через три часа мы с Л. сидим в кафе. Час поздний, свет уже не падает на дорогу. Болят ноги - стертые мозоли. Можно вспомнить напутственные слова - благо, церемония еще в памяти. Что там было? Большое море жизни, альма-матер, с гордостью, прослезился в конце. Не напоминай, говорит Л. Не хочет признаваться, что неуютно. Возможно, даже страшно. Или страшно только мне? Л. легонько толкает меня в бок. В любом случае, говорит она, там будет лучше. Ей вообще не нравятся все эти разговоры. За едой каждый думает о своем. Я вспоминаю, чем хотела заниматься шестью годами раньше, и удивляюсь, как далеко Эоловыми стараниями оказалась отброшена литература и журналистика. Не видать ни паруса, ни лодки. В чем прелесть междисциплинарного образования, так это в возможности выбрать любую из трех-пяти-восьми смежных дисциплин. Пирамида маслоу, хлебоу, икроу. Решетка Кристаллера. Фалехов гендекосиллаб есть сложный пятистопный метр, состоящий из четырёх хореев и одного дактиля. Л. морщится. Прощай же, нарядная политологическая чушь! За разговорами никто не заметил, что осталось собственно от кофе, но Jackson был на высоте. В голове мало-помалу становится до приятного пусто. Мы расплачиваемся и выходим на улицу. Кремовое небо очень красиво. Так тепло, что можно в одном платье. Солнце задевает только крыши домов. Странное дело: все вокруг кажется необыкновенно прекрасным, возвышенным, осмысленным. Где-то играет гармоника. Туристы вышли на вечернюю прогулку.
У метро прощаемся с Л. Хороший был день. Важный. Диплом держу в руке. Увидимся на следующей неделе. Театр и все дела. Потом механический лязг метро, пустая площадка, кошка встречает у порога. Завтра, видит Бог, поздно встану и ничего не успею сделать. До утра буду раскладывать в голове прошедшие четыре года, как пасьянс. Не то, чтобы жалость, но смущение. Важное событие, хоть его и опошлили красной дорожкой. Я смотрю в окно. Уже почти рассвело. Самое время, набравшись духу, сказать альма-матер a dry-eyed and profoundly grateful farewell. На том, пожалуй, и остановимся.
Через три часа мы с Л. сидим в кафе. Час поздний, свет уже не падает на дорогу. Болят ноги - стертые мозоли. Можно вспомнить напутственные слова - благо, церемония еще в памяти. Что там было? Большое море жизни, альма-матер, с гордостью, прослезился в конце. Не напоминай, говорит Л. Не хочет признаваться, что неуютно. Возможно, даже страшно. Или страшно только мне? Л. легонько толкает меня в бок. В любом случае, говорит она, там будет лучше. Ей вообще не нравятся все эти разговоры. За едой каждый думает о своем. Я вспоминаю, чем хотела заниматься шестью годами раньше, и удивляюсь, как далеко Эоловыми стараниями оказалась отброшена литература и журналистика. Не видать ни паруса, ни лодки. В чем прелесть междисциплинарного образования, так это в возможности выбрать любую из трех-пяти-восьми смежных дисциплин. Пирамида маслоу, хлебоу, икроу. Решетка Кристаллера. Фалехов гендекосиллаб есть сложный пятистопный метр, состоящий из четырёх хореев и одного дактиля. Л. морщится. Прощай же, нарядная политологическая чушь! За разговорами никто не заметил, что осталось собственно от кофе, но Jackson был на высоте. В голове мало-помалу становится до приятного пусто. Мы расплачиваемся и выходим на улицу. Кремовое небо очень красиво. Так тепло, что можно в одном платье. Солнце задевает только крыши домов. Странное дело: все вокруг кажется необыкновенно прекрасным, возвышенным, осмысленным. Где-то играет гармоника. Туристы вышли на вечернюю прогулку.
У метро прощаемся с Л. Хороший был день. Важный. Диплом держу в руке. Увидимся на следующей неделе. Театр и все дела. Потом механический лязг метро, пустая площадка, кошка встречает у порога. Завтра, видит Бог, поздно встану и ничего не успею сделать. До утра буду раскладывать в голове прошедшие четыре года, как пасьянс. Не то, чтобы жалость, но смущение. Важное событие, хоть его и опошлили красной дорожкой. Я смотрю в окно. Уже почти рассвело. Самое время, набравшись духу, сказать альма-матер a dry-eyed and profoundly grateful farewell. На том, пожалуй, и остановимся.