Заметки об издании песен Булата Окуджавы (часть 1)
Кому-то может показаться, что написанное ниже - это мои размышления о поэзии или музыке Окуджавы. Если вам так покажется - не верьте. Не будучи ни литературоведом, ни музыковедом, я не стал бы предлагать на ваш суд заведомо непрофессиональное суждение. Здесь только о поиске записей, о проблемах реставрации, о выборе лучшего исполнения песни, о компоновке дисков, о некоторых находках - обо всем, что было необходимо для издания сборника всех песен Булата Окуджавы.
Как все начиналось
Это было, наверное, году в 2003. Моей дочери тогда исполнилось тринадцать, и я решил познакомить ее с песнями Булата Окуджавы. Она и тогда была неплохо знакома с русской литературой, любила авторскую песню, а сейчас даже переводит бардовские песни на иврит. И вот я решил купить компакт-диски Окуджавы, копии виниловых пластинок, которые много раз слушал в юности. Довольно скоро я понял, что сделать задуманное невозможно: виниловые пластинки не были переизданы на компакт-дисках. Это меня озадачило. Тогда я купил, наверное, не меньше десятка компакт-дисков - лицензионных и «пиратских», и решил, что уж на компьютере я быстро составлю сборник, песни которого повторят те пластинки. И это не получилось. Более того. Оказалось, что не все песни, изданные на виниловых пластинках, были переизданы на компакт-дисках. Это меня озадачило еще больше. Я думал, что в 2000-х в России уже было издано и переиздано все, а компакт-диски стали практически единственным музыкальным носителем. Булат Окуджава стал чуть ли не единственным исключением. И тогда я решил собрать все песни Булата Окуджавы. Изданные и неизданные. Все. За пару лет я собрал все песни, или их большую часть, и скомпоновал сборник, включающий их лучшее, на мой вкус, исполнение. Какие-то записи я немного реставрировал, не сильно, впрочем, в этом разбираясь. Потом я «нарезал» на компьютере компакт-диски, раздарил их своим друзьям, выложил в Интернете и больше этим заниматься не собирался: без студийных записей это был максимум возможного. Кто мог предположить, что этим все не ограничится?
Особенности песен Булата Окуджавы
Сколько раз мы слышали, что песни Окуджавы обладают особой магией, заставляющей каждого слушателя воспринимать их по-своему, придавать им свой смысл, свои образы. Позже, работая с записями Окуджавы, я понял, что это чудо возникает не само по себе. Оно кроется в стихах Окуджавы, в талантливой музыке, неповторимом исполнении и очень хорошем аккомпанементе. Стихов Окуджавы я касаться не буду. Не будучи литературоведом, я не рискну что-нибудь добавить к многочисленным исследованиям его поэзии. Но, в добавление к замечательным стихам, Окуджава оказался первоклассным композитором и отличным исполнителем. Сочетание этих качеств и предопределило судьбу его песен.
У Окуджавы весьма необычная манера пения, его вокальные акценты часто не совпадают с ритмическими. Он использовал необычный, возможно, только ему свойственный прием: пропевать идущие подряд согласные, как будто между ними есть еле заметная гласная (ниже не стихотворная строфа, а отдельные строки из песен Окуджавы):
«В'ремя идет, хоть шути - не шути»
«Мало прошел я дорогой зем’ной»
«Господи, дай же ты каж'дому»
«Т'русливому дай коня»
Обычно в таких словах буквы В-Р, М-Н, Ж-Д находятся в одном слоге и неразделимы. Окуджава часто их разделял и пропевал смежные согласные ровно. При этом образуются триоли, которые, как мы знаем из теории музыки, тяготеют не к следующей тактовой доле, а к предыдущей. Такая манера исполнения растягивает, «раскачивает» ритм - в джазе это был бы свинг - и ритмически привычные фразы становятся необычными. Здесь надо отметить присущее Окуджаве безукоризненное чувство ритма. Начало его песен часто было вне ритма и без аккомпанемента. По меркам песни это могло длиться довольно долго, но потом, каким-то непостижимым образом ему всегда удавалось вернуться в ритмическую канву. Порой Окуджава достаточно вольно брал высоту ноты, после чего возвращался в нужный тон. Я бы сравнил это с имровизацией в довольно узких рамках авторской песни.
Некоторые полагают, что Окуджава почти не умел играть на гитаре, - он и сам это не раз говорил. Это не совсем так. Гитарный аккомпанемент Окуджавы весьма необычен. Как отметил знаток авторской песни Михаил Гантман, Окуджава часто пропускает басы, продолжая играть аккорды на верхних струнах. Как мы знаем, басовая нота определяет аккорд. Недаром в теории музыки гармония называлась раньше учением о генерал-басе. Пропуск басовой ноты «обманывает» слушателя, он не понимает, сменился уже аккорд или нет. Это же как-то отметил актер и музыкант Юрий Стоянов: «Когда начинаешь разбирать Окуджаву, слышишь гармонии, которых нет в аккомпанементе, но есть в голосе».
Вот в этих особенностях исполнения, необычных ритмических акцентах и маскировке гармонии кроется та самая неопределенность, зыбкость, многозначность песен Окуджавы, когда каждый слышит в них что-то свое. Вместе со стихами, обозначающими сложные чувства простыми словами, это определяет огромное эмоциональное воздействие на слушателя. Здесь же кроется причина того, что мало кому удается хорошо исполнить песни Окуджавы. Без «окуджавской» интонации, без этих деталей, песни теряют свою многогранность, и из песен сочувствующего, страдающего, слегка улыбающегося человека, они превращаются в эстрадные песни, эмоциональная нагрузка которых гораздо меньше.
Аккомпанировал себе Окуджава на семиструнной гитаре, точнее на шестиструнной, настроенной под семиструнную, - и это сильно повлияло на звучание песен. Он использовал так называемый «цыганский» строй - такой же был у гитары Высоцкого, Галича, Новеллы Матвеевой. Не знаю почему, возможно из-за пониженной басовой струны или другой аппликатуры, но аккорды на семиструнной гитаре звучат мягче и выразительнее, чем на классической шестиструнной. Может быть, это психоакустическая иллюзия, но факт остается фактом: под шестиструнную гитару песни Окуджавы (как и Высоцкого) звучат явно хуже.
Решение об издании
Еще собирая записи для того, первого сборника, я познакомился с Ольгой Владимировной Арцимович, вдовой Булата Окуджавы, и его сыном, Булатом Булатовичем (в миру - Антоном), с которым мы не раз встречались. Несколько раз, передавая им очередную версию составленного мною сборника, я спрашивал: «А не пора ли издать его по-настоящему?» И всякий раз Ольга Владимировна спокойным и твердым голосом говорила: «Сейчас мы этого делать не будем, это не соответствует издательской политике». Однажды я даже предложил отдать записи Окуджавы «пиратам»: они, мол, без лишних проволочек быстро издадут их и наводнят рынок своими дисками. Предложение, естественно, было встречено с улыбкой. Оно в любом случае было не особо умное: неизданные записи не привлекают «пиратов». Для них это лишняя и даже вредная работа: они издают только то, что в данный момент пользуется спросом. А найдут ли покупателя еще не изданные записи - неизвестно.
В апреле 2014 года я, как обычно, приехал из Израиля в Москву, на день рождения своего отца. По привычке, а также из природного занудства я позвонил Ольге Владимировне с традиционным вопросом - без всякой надежды на положительный ответ. Но на этот раз она неожиданно сказала: «Приезжайте завтра ко мне в Переделкино. Есть люди, которые тоже хотят издать песни Окуджавы. Завтра они будут у меня, и мы поговорим об их проекте и о вашем».
На следующий день, от волнения проехав нужную станцию, с трудом взяв такси и опоздав минут на двадцать, я появился в музее Окуджавы в Переделкине - в доме, где он жил и работал. Ольга Владимировна представила мне Александра Морозова, главу «Мороз Рекордз», - едва ли не самой крупной фирмы, выпускающей компакт-диски в России, и ее продюсера Вадима Должанского. Там же на даче был и Антон Окуджава. Мы расположились во дворе, под деревом, вокруг стола. Проект фирмы «Мороз Рекордз» представлял собой переиздание трех или четырех компакт-дисков, изданных к тому времени этой фирмой, с добавлением к ним пары дисков с записями концертов Окуджавы, диска с его песнями, записанными другими исполнителями, диска с записью стихов и диска, содержавшего интервью с Ольгой Владимировной. Издание представлялось недешевым, очень хорошо оформленным, предназначенным для давних почитателей творчества Окуджавы. Я представил свой проект - издание всех песен, отметив, что из двухсот песен Окуджавы к тому времени было издано чуть меньше половины. Меньше половины песен гениального барда! А теперь мы издадим все песни, в их лучшем исполнении.
Похоже, мой энтузиазм захватил слушателей, и в какой-то момент Ольга Владимировна сказала, что издавать диски должен «Мороз Рекордз», но фонограммы для издания буду готовить я. Я был шокирован и слегка напуган свалившейся на меня миссией, ибо никакого опыта в издательском деле у меня не было. Видимо, это передалось остальным, и Ольга Владимировна изменила свое решение: пусть «Мороз Рекордз» готовит свое издание, я - свое, а там будет видно. Я еще раз повторил мое единственное условие: я работаю над проектом, только если в него войдут все без исключения песни Булата Окуджавы, включая те, которые записаны в студии МХАТ (о них позже). Ольга Владимировна, что-то не очень уверенно сказав про «Золотой ключик», согласилась, и на этом мы разошлись.
Кстати, почему я пишу только о решениях Ольги Владимировны, если правонаследниками Булата Окуджавы являются его вдова и сын? Антон временно отказался от прав в пользу своей матери.
Фонограммы для издания
В отличие от классической ленинской схемы, издание базировалось аж на шести источниках. Первый - фонограммы, изданные на виниловых пластинках и компакт-дисках. Второй - песни, написанные для фильмов и спектаклей. Они иногда звучали в радиопередачах, но большинство из них ранее не издавалось. Третий источник - записи, сделанные в студии МХАТ. Четвертый - концерты, записанные профессиональными звукорежиссерами. Пятый - домашние концерты, записанные на бытовых магнитофонах и требовавшие серьезной реставрации. Шестой источник - это записи для мюзикла «Золотой ключик», часть из которых были рабочими материалами.
С концертными и домашними записями была относительная ясность. К тому времени я был знаком с Петром Трубецким, выдающимся архивистом авторской песни. Его архив содержит невероятный объем материалов, включая, конечно, и записи концертов Окуджавы. Местонахождение других частей проекта оставалось туманным, и согласие Ольги Владимировны на их использование отнюдь не означало получения самих записей.
И тут судьба преподнесла мне два просто царских подарка.
Записи фирмы «Мелодия» и Le Chant du Monde
По милости судьбы в архиве «Мелодии» хранились не только фонограммы Булата Окуджавы, записанные в ее студии, но и записи, сделанные французской фирмой Le Chant du Monde для издания виниловой пластинки 1968 года. В свое время «Мелодия» и Le Chant du Monde долго судились по поводу прав на записи Окуджавы. Песни были записаны и изданы на Le Chant du Monde, но время было советское и логика советская: раз Булат Окуджава - гражданин СССР, то и записи принадлежат СССР, то есть фирме «Мелодия». По-видимому, фирмы пришли к какому-то соглашению, и на пластинках «Мелодии» появились песни, записанные Le Chant du Monde и наоборот. В любом случае, все песни, записанные во Франции, оказались в архиве «Мелодии», что было очень важно. Кроме того, в архиве «Мелодии» были и песни Окуджавы, записанные в других студиях для различных фильмов и спектаклей. Когда-то, тоже после немалых разногласий, фирма «Мелодия» передала оцифрованную копию записей Окуджавы из своего архива семье Булата Окуджавы. И в 2014 году, после той встречи в Переделкине, Антон мне скопировал материалы «Мелодии», а вместе с ними и другие студийные записи, необходимые для издания.
Кстати сказать, я до последнего момента рассчитывал на нормальное издание сборника, поэтому вел переговоры с «Мелодией» о покупке лицензии и даже договорился о более-менее приемлемых условиях. Но легально издать сборник так и не удалось. А Le Chant du Monde на мои вопросы о приобретении лицензии ответила лишь кратким письмом, извещающим о получении моего сообщения и передаче его в соответствующий отдел. Наверное, в этом отделе почувствовали, что до легального издания дело не дойдет.
Записи, сделанные в студии МХАТ
Теперь о том, что такое студия МХАТ, и почему записи в этой студии были камнем преткновения. В свое время руководители Клуба самодеятельной песни (КСП) неоднократно просили Булата Окуджаву сделать студийную запись всех своих песен для архива КСП. Окуджава не очень любил работу в студии, предпочитая ей концерты, но в конце концов согласился. Поиски студии привели организаторов во МХАТ, где в начале 80-х, на деньги, выделенные Министерством культуры, была куплена и установлена современная студия звукозаписи. Предполагалось, что этой студией будут пользоваться и другие московские театры. Звукорежиссером студии был Александр Самовер, - с ним и договорились инициаторы записи. Все это подробно описано в книге Андрея Крылова - одного из организаторов. Он присутствовал на всех сессиях звукозаписи, и благодаря ему были записаны многие ранние песни Окуджавы.
Записи начались в 1984 году и длились два года. Состоялось двадцать сессий звукозаписи. По предложению Окуджавы в записи участвовал еще один аккомпаниатор: знамеменитому барду давно хотелось поработать с профессиональными музыкантами. Такой опыт, и весьма успешный, у него уже был - концерт, на котором прозвучали песни к спектаклю «Вкус черешни».
Забегая вперед, скажу, что, на мой взгляд, идея эта была неверной: добавление профессионального аккомпанемента не улучшило исполнение - скорее наоборот. Авторская песня отличается от эстрадной тем, что ее исполнитель поет как бы для себя. Он один. Ему не нужны аплодисменты, подпевание зала и даже сам слушатель. Эти песни эмоционально самодостаточны, и музыкальный соавтор - вторая гитара - им не требуется. Конечно, если это не было изначальным авторским замыслом. Автор, аранжировщик, певец и аккомпаниатор - один и тот же человек. Он исполняет так, как хочет, его не надо ни поправлять, ни дополнять. Технически, возможно, будет чище, музыкально - богаче, но эмоционально, скорее всего, будет хуже.
Изначально предполагалось, это аккомпанировать Окуджаве будет Сергей Никитин. Он был на первой сессии, но засомневался, сможет ли он продолжать работу: проект был очень продолжительным, записи должны были состояться каждые три-четыре недели, а Сергей Яковлевич был занят в других проектах и не мог гарантировать, что в нужное время будет в Москве. На второй сессии Окуджава был один. На третью был приглашен популярный тогда и ныне бард Александр Васин, но работа с ним не заладилась. На четвертой сессии еще раз был Сергей Никитин, но стало окончательно ясно, что из-за занятости продолжать он не сможет. Всего с Никитиным было записано двенадцать песен и шесть - с Васиным.
Стали искать другого аккомпаниатора, и Александр Самовер пригласил Михаила Виноградова - гитариста, работавшего в театре. Михаил был известен как победитель всесоюзных конкурсов классической гитары и как опытный аккомпаниатор исполнителей романсов. Проблема была лишь в том, что Михаил Виноградов совершенно не был знаком с творчеством Окуджавы и не знал особенностей аккомпанемента в авторской песне. Впрочем, Окуджаве работа М. Виноградова понравилась, и он продолжал ему аккомпанировать во всех последующих сессиях.
Запись производилась на студийный стереомагнитофон: многоканального магнитофона в студии не было. Аккомпанировали: Булат Окуджава - на семиструнной (по строю) гитаре с металлическими струнами и Виноградов - на классической, с нейлоновыми. Иногда Окуджава аккомпанировал себе один. В редких случаях аккомпанировал только Виноградов. Во многих песнях на получившуюся запись Михаил Виноградов делал наложение еще одной партии гитары, в некоторых песнях наложение делалось дважды.
Игра дуэтом не всегда получалась чисто - гитарный ансамбль требует особой сыгранности. Были проблемы и с наложением второй партии. При нормальной записи эти погрешности были бы исправлены, но перезаписывать возможности не было: записи делались неофициально, пленку экономили, и количество дублей было ограничено. Пару раз музыканты забывали проверить настройку гитар по камертону, и несколько песен были записаны не в точной тональности. Это создавало еще одну проблему при компоновке дисков: разницы в настройке между соседними песнями быть не должно. Но во время записи это не исправили, поскольку делались они не для издания, а, в основном, ради сохранения в архиве ранних песен Окуджавы - хороших записей этих песен практически не существовало. Еще надо сказать, что Окуджаве сложно было петь свои ранние песни, которые он не исполнял уже много лет. Все это привело к тому, что записи получились не очень удачными, и Булат Шалвович вместе с Ольгой Владимировной решили их не публиковать.
Всего за два года в студии МХАТ было записано 135 песен и 17 стихотворений. Для 20 песен были записаны две версии, иногда они значительно отличались друг от друга. После окончания работы оригинальные фонограммы остались у звукорежиссера - Александра Самовера, а копии - еще у нескольких человек. Естественно, одна копия, сделанная на кассетах, была передана Булату Окуджаве.
Несмотря ни на что, ценность этой работы трудно переоценить. Для многих песен это была единственная качественная запись, а некоторые песни нигде, кроме как в студии МХАТ, вообще записаны не были. По всему получалось, что без них сделать по-настоящему полное издание песен Окуджавы просто невозможно.
Насколько я понимаю, в архив КСП записи не попали, и, скорее всего, мы бы о них вообще ничего не знали, если бы в 1985 году, незадолго до окончания работы, записи не были похищены у звукорежиссера. Александр Самовер держал дома копии, переписанные на ленту для бытового магнитофона, чтобы иметь возможность в любой момент их послушать и обдумать дальнейшую работу. Однажды, в его отсутствие, знакомый Самовера взял эти ленты и скопировал их себе. Пиратские копии редко переписывались, но в 2000 году они были оцифрованы и продавались в виде записанных на компьютере компакт-дисков, а позже попали в Интернет. Их там можно найти и сейчас. При оцифровывании в звуке появились искажения. Почему так получилось, сказать сложно, - скорее всего, по вине компьютера. Выложенные в Интернет записи вызвали немало вопросов, особенно у тех, кто разбирался в звукообработке: как такое могло получиться? Сами ленты впоследствии сгорели при пожаре. А вот сделанные с них копии практически нигде не встречаются. Они не попали ни в один известный мне архив. Единственную такую копию, очень низкого качества, я купил в начале 2000-х на «Горбушке» - рынок неподалеку от ДК им. Горбунова, который позднее переехал в здание бывшего завода «Рубин». Продавцом был коллекционер советской песни Сергей Смирнов, живущий в Подмосковье. Откуда взялась у него эта запись, он не знал. Отличить копию с лент от оцифровок было просто: несмотря на наличие сильного шума, на ней нет характерных цифровых искажениий. Конечно, можно предположить иное происхождение этой фонограммы, но это еще усложнит и без того запутанную судьбу мхатовских записей.
В 2004 году две мхатовские песни: «К чему нам быть на “ты”, к чему?» и «Аты-баты, шли солдаты» вошли в сборник Булата Окуджавы «Песни из кинофильмов» (3 CD). По словам Ольги Владимировны, это произошло по недосмотру. Наверное. Только вот где издатели взяли фонограммы?
После кончины Булата Шалвовича на все просьбы об издании мхатовских записей его вдова отвечала отказом. Можно сказать, мы были первыми, кому она разрешила использовать их для издания, хотя окончательные договоренности мы отложили на будущее. Дело оставалось за немногим: найти оригинальные ленты. Где они находятся, точно никто не знал, и мне посоветовали связаться с вдовой Александра Самовера.
Александр Михайлович Самовер умер в 2007 году. Начальство театра распорядилось избавиться от всех фонограмм, записанных «подпольно». Записи Окуджавы чуть было не выбросили, и от уничтожения их спасла дочь звукорежиссера - Ольга Самовер (Трифонова). Позже она предлагала нескольким студиям приобрести архив Александра Самовера, где, кроме Окуджавы, были записи Владимира Высоцкого, Александра Галича и других, но покупателей не нашлось. Ольга Самовер была готова продать записи Окуджавы мне, но при условии одобрения сделки Ольгой Арцимович. В противном случае дело могло обернуться судами - о непростом характере Ольги Владимировны было известно. Я сказал, что с моей стороны возражений не будет: я готов заплатить любую цену, даже если записи получит Ольга Владимировна. Цена была названа, но тут все застопорилось: вдова Окуджавы считала, что записи должны принадлежать ей бесплатно, либо проданы ей за значительно меньшую сумму. Ольга Самовер не соглашалась. Слово за слово, Ольга Владимировна сказала ей, что ее все обманывают и что записи Окуджавы в студии МХАТ вообще плохи. Переговоры зашли в тупик: Александр Самовер пользовался огромным уважением в мире звукозаписи, в особенности в области авторской песни, и такая оценка его работы сильно задела его дочь. Вдобавок у нее возникло подозрение, что, попади записи к Ольге Арцимович, их, скорее всего, никто больше не увидит. Эта перспектива Ольгу Самовер явно не устраивала - она высоко ценила работы своего отца. Так записи оказались у меня.
Мюзикл «Золотой ключик»
Когда-то Булат Шалвович получил заказ сочинить песни для телевизионного фильма «Приключения Буратино» и написал для него стихи и музыку. Но композитор фильма, Алексей Рыбников, решил, что музыка Окуджавы для фильма не подходит, и на стихи Окуджавы он напишет музыку сам. Булату Шалвовичу эта идея совсем не понравилась, но, согласно договору, Рыбников имел на это право. Фильм вышел на экраны в 1975 году, а Булат Окуджава продолжал сочинять песни к своему мюзиклу «Золотой ключик» и после выхода фильма. С 1975 по 1988 год к мюзиклу было написано 25 песен, некоторые из них написал сын Окуджавы - Антон. Я сравнивал песни Алексея Рыбникова с песнями Окуджавы и не нашел ни одной музыкально похожей.
В 1988 году Леонид Абрамович Хаит, режиссер театра «Люди и Куклы», решил поставить спектакль под названием «Театр времен Карабаса-Барабаса», где должны были звучать песни Окуджавы, написанные к «Золотому ключику». Леонид Хаит, безусловно, был новаторским кукольным режиссером, спектакли которого были адресованы не столько детской, сколько взрослой думающей аудитории. Булату Шалвовичу идея понравилась, и он дал разрешение на использование в спектакле своих песен. Музыку к некоторым песням сочинил Антон. В том же 1988 году Леонид Хаит купил катушечный магнитофон «Астра» и приехал с ним домой к Окуджаве. На этот магнитофон Булат Шалвович с Антоном записали песни для спектакля. Некоторые песни пел Антон; он же аккомпанировал на рояле и электрооргане. Антон записал и отдал Леониду Хаиту ноты (клавир) всех песен.
Леонид Абрамович предпринял несколько попыток поставить спектакль, но они не увенчались успехом. Позже он скопировал записи на кассеты и уехал с ними в Израиль, а магнитофон с катушками остался в его квартире в Москве. Спустя некоторое время квартиру продали, и записи отправились на помойку. А привезенные в Израиль кассеты - сохранились. Я получил их от Леонида Абрамовича и еще одну их копию - от брата его жены. Кроме того, Антон Окуджава скопировал мне оцифровки той фонограммы, которая осталась у него. Уже после кончины Леонида Хаита его жена передала мне и другие материалы к спектаклю, включая ноты песен, записанные Антоном в 1988 году.
В отличие от профессиональных катушек, бытовые магнитофонные ленты и кассеты хранятся плохо. Мы долго выбирали среди оцифровок фонограммы, которые лучше сохранились. Кроме записей, сделанных дома у Булата Окуджавы, существовали и другие: записанные на концерте в Ленинградском ТЮЗе в 1982 году, на других концертах и посиделках. Все это было использовано для издания.
Следует иметь в виду, что чуть ли не половина фонограмм к «Золотому ключику» - это рабочие записи, и их использование представляло большую трудность - как с технической, так и с редакторской точек зрения.
Часть 2. Продолжение.