Как вырастить ленивый народ?
Оригинал взят у ibigdan в Как вырастить ленивый народ
Джайлс Флетчер (англ. Giles Fletcher, 1548, Уотфорд, графство Хартфордшир - 1611, Лондон) - английский поэт и дипломат, автор описания Русского царства в XVI столетии. Брат лондонского епископа, дядя поэта Джона Флетчера.
Записки "О государстве русском (Of the Russe Common Wealth), 1591 год.
Глава 14
О простом, или низшем, классе народа в России
Во-первых, о свободе их, в какой мере они ею пользуются, можно судить по тому, что они не причислены ни к какому разряду и не имеют ни голоса, ни места на соборе, или в высшем земском собрании, где утверждаются законы и публичные постановления, клонящиеся обыкновенно к угнетению простолюдинов, ибо остальные два класса, то есть дворянство и духовенство, которые имеют голос в таких собраниях (хотя далеко не пользуются свободой, необходимой в общих совещаниях для блага всего государства, согласно со значением и правами каждого по его званию), довольствуются тем, что все бремя лежит на простолюдинах и что могут они свалить все на них. Далее, до какого рабского состояния они унижены не только в отношении к царю, но и к боярам и вообще дворянам, которые и сами не что иное, как рабы, особенно с некоторого времени, можно видеть из их просьб и других бумаг, подаваемых кому-либо из дворянства или высшие правительственных лиц: здесь они сами себя называют и подписываются их холопами, то есть крепостными людьми или рабами, так точно, как, в свою очередь, дворяне признают себя холопами царя.
Можно истинно сказать, что нет слуги или раба, который бы более боялся своего господина или который бы находился в большем рабстве, чем здешний простой народ, и это не только в отношении к царю, но и к его дворянству, главным чиновникам и всем военным, так что, если бедный мужик встретится с кем-либо из них на большой дороге, то должен отвернуться, как бы не смея смотреть ему в лицо, и пасть ниц, ударяя головой оземь, так точно, как он преклоняется перед изображениями своих святых.
Во-вторых, что касается земель, движимого имущества и другой собственности простого народа, то все это принадлежит ему только на словах и на самом деле нисколько не ограждено от хищничества и грабежа, как высших властей, так и простых дворян, чиновников и солдат. Кроме податей, пошлин, конфискаций и других публичных взысканий, налагаемых царем, простой народ подвержен такому грабежу и таким поборам от дворян, разных властей и царских посыльных по делам общественным, особенно в так называемых ямах и богатых городах, что вам случается видеть многие деревни и города, в полмили или в целую милю длины, совершенно пустые - народ весь разбежался по другим местам от дурного с ним обращения и насилий. Так, по дороге к Москве, между Вологдой и Ярославлем (на расстоянии 180 верст, по их мерам, немного более 100 английских миль), встречается, по крайней мере, до 50 деревень, иные в полмили, другие в целую милю длины, совершенно оставленные, так что в них нет ни 1 жителя. То же можно видеть и во всех других частях государства, как рассказывают те, которые путешествовали по здешней стране более, нежели, сколько дозволили мне это время или случай.
Чрезвычайные притеснения, которым подвержены бедные простолюдины, лишают их вовсе желания заниматься своими промыслами, ибо тот, кто зажиточнее, тот в большей находится опасности не только лишиться своего имущества, но и самой жизни. Если же у кого и есть, какая собственность, то старается он скрыть ее, сколько может, иногда отдавая в монастырь, а, иногда зарывая в землю и в лесу, как обыкновенно делают при нашествии неприятельском. Этот страх доходит до того, что весьма часто можно заметить, как они пугаются, если кто из бояр или дворян узнает о товаре, который они намерены продать. Я нередко видал, как они, разложив товар свой - меха и т. п., - все оглядывались и смотрели на двери, как люди, которые боятся, чтоб их не настиг и не захватил какой-нибудь неприятель. Когда я спросил их, почему они это делали, то узнал, что они опасались, не было ли в числе посетителей кого-нибудь из царских дворян или какого сына боярского, которые могут прийти со своими сообщниками и взять у них насильно весь товар.
Вот почему народ, хотя вообще способный ко всякому труду, предается лени и пьянству, не заботясь ни о чем, кроме дневного пропитания. От того же происходит, что товаров, свойственных России (как было сказано выше - воск, сало, кожи, лен, конопля и проч.), производится и вывозится за границу гораздо меньше, чем раньше, ибо народ, стесненный и лишаемый всего, что приобретает, теряет всякую охоту к работе.
Однако нельзя не заметить, что при всем этом стеснении еще в последнее время 3 брата из купцов торговали вместе 1 капиталом, которого у них, как полагали, было до 300 000 рублей наличными, кроме земель, скота и другого товара. Это отчасти должно приписать их местопребыванию, находящемуся в дальнем расстоянии от двора, именно в Вычегде, в 1000 милях от Москвы или даже более. Те, которые знают их лично, подтверждают, что в продолжение целого года у них работали 10 000 человек, занимаясь добыванием соли, перевозом тяжестей на телегах и барках, рубкой леса и т. п., кроме, по меньшей мере, 5000 душ крестьян, живших в деревнях и обрабатывавших землю их.
У них были свои лекари, хирурги, аптекари и всякие ремесленники из голландцев и других иноземцев. Говорят, что царю платили они ежегодно до 23 000 рублей (почему им и дозволено было производить торговлю) и кроме того содержали несколько гарнизонов на сибирской границе, близкой к ним. Царь был доволен их податью до тех пор, пока они не приобрели землю в Сибири и не сделали ее удобной к населению, истребив огнем и вырубкой леса от Вычегды до Перми на расстоянии 1000 верст; тут он насильно отнял у них все. Зависть и негодование на богатство, в чьих бы то ни было руках, и в особенности в руках мужика, побудили царя отбирать у них сначала по частям, иногда 20 000 рублей сразу, иногда более, пока, наконец, удержав только весьма малую часть отцовского имущества, между тем как все прочее перешло в царскую казну. Имена их были: Яков, Григорий и Семеон, сыновья Аники.
Что касается других качеств простолюдинов, то, хотя и заметна в них некоторая способность к искусствам, как можно судить по природному здравому рассудку взрослых и детей, однако они не отличаются никаким, даже ремесленным производством, еще менее знанием наук или литературы, от коих так точно, как и ото всех воинственных упражнений, их, с намерением стараются отклонить, чтобы легче было удержать их в том рабском состоянии, в каком они теперь находятся, и чтобы они не имели ни способности, ни силы решиться на какое-либо нововведение. С той же целью им не дозволяют путешествовать, чтобы они не научились чему-нибудь в чужих краях и не ознакомились с их обычаями. Вы редко встретите русского путешественника, разве только с посланником или беглого; но бежать отсюда очень трудно, потому что все границы охраняются чрезвычайно бдительно, а наказание за подобную попытку, в случае, если поймают виновного, есть смертная казнь и конфискация всего имущества. Учатся только читать и писать, и то весьма немногие. По той же причине не дозволено у них, иностранцам приезжать в их государство из какой-либо образованной державы иначе, как по торговым сношениям, для сбыта им своих товаров и для получения через них чужеземных товаров.
С этой целью в нынешнем 1589 году они рассуждали между собой о переводе всех иностранных купцов на постоянное жительство в пограничные города и о большей осмотрительности на будущее относительно прочих иностранцев, которые будут приезжать во внутренние области государства, дабы они не завезли к ним лучшие обычаи и свойства, нежели привычные им. Для того же установлено законами, чтобы никто не выходил из своего сословия, так что сын мужика, ремесленника или земледельца остается навсегда мужиком, ремесленником и проч. и не может идти далее, кроме того, что, выучившись читать и писать, может быть повышен в священники или дьячки.
Закон, обязывающий каждого оставаться в том состоянии и звании, в каком жили его предки, весьма хорошо придуман для того, чтобы держать подданных в рабстве, и так сообразен с этим и подобными ему государствами (чем менее он способствует укоренению какой-либо добродетели или какого-либо особенного и замечательного качества в дворянах или простом народе), что никто не может ожидать награды или повышения, к которым бы мог стремиться, или заботиться об улучшении своего состояния, а, напротив, подвергнет себя тем большей опасности, чем более будет отличаться превосходными или благородными качествами.
Источник:
http://az.lib.ru/f/fletcher_d/text_1591_of_the_russe_common_wealth.shtml
Джайлс Флетчер (англ. Giles Fletcher, 1548, Уотфорд, графство Хартфордшир - 1611, Лондон) - английский поэт и дипломат, автор описания Русского царства в XVI столетии. Брат лондонского епископа, дядя поэта Джона Флетчера.
Записки "О государстве русском (Of the Russe Common Wealth), 1591 год.
Глава 14
О простом, или низшем, классе народа в России
Во-первых, о свободе их, в какой мере они ею пользуются, можно судить по тому, что они не причислены ни к какому разряду и не имеют ни голоса, ни места на соборе, или в высшем земском собрании, где утверждаются законы и публичные постановления, клонящиеся обыкновенно к угнетению простолюдинов, ибо остальные два класса, то есть дворянство и духовенство, которые имеют голос в таких собраниях (хотя далеко не пользуются свободой, необходимой в общих совещаниях для блага всего государства, согласно со значением и правами каждого по его званию), довольствуются тем, что все бремя лежит на простолюдинах и что могут они свалить все на них. Далее, до какого рабского состояния они унижены не только в отношении к царю, но и к боярам и вообще дворянам, которые и сами не что иное, как рабы, особенно с некоторого времени, можно видеть из их просьб и других бумаг, подаваемых кому-либо из дворянства или высшие правительственных лиц: здесь они сами себя называют и подписываются их холопами, то есть крепостными людьми или рабами, так точно, как, в свою очередь, дворяне признают себя холопами царя.
Можно истинно сказать, что нет слуги или раба, который бы более боялся своего господина или который бы находился в большем рабстве, чем здешний простой народ, и это не только в отношении к царю, но и к его дворянству, главным чиновникам и всем военным, так что, если бедный мужик встретится с кем-либо из них на большой дороге, то должен отвернуться, как бы не смея смотреть ему в лицо, и пасть ниц, ударяя головой оземь, так точно, как он преклоняется перед изображениями своих святых.
Во-вторых, что касается земель, движимого имущества и другой собственности простого народа, то все это принадлежит ему только на словах и на самом деле нисколько не ограждено от хищничества и грабежа, как высших властей, так и простых дворян, чиновников и солдат. Кроме податей, пошлин, конфискаций и других публичных взысканий, налагаемых царем, простой народ подвержен такому грабежу и таким поборам от дворян, разных властей и царских посыльных по делам общественным, особенно в так называемых ямах и богатых городах, что вам случается видеть многие деревни и города, в полмили или в целую милю длины, совершенно пустые - народ весь разбежался по другим местам от дурного с ним обращения и насилий. Так, по дороге к Москве, между Вологдой и Ярославлем (на расстоянии 180 верст, по их мерам, немного более 100 английских миль), встречается, по крайней мере, до 50 деревень, иные в полмили, другие в целую милю длины, совершенно оставленные, так что в них нет ни 1 жителя. То же можно видеть и во всех других частях государства, как рассказывают те, которые путешествовали по здешней стране более, нежели, сколько дозволили мне это время или случай.
Чрезвычайные притеснения, которым подвержены бедные простолюдины, лишают их вовсе желания заниматься своими промыслами, ибо тот, кто зажиточнее, тот в большей находится опасности не только лишиться своего имущества, но и самой жизни. Если же у кого и есть, какая собственность, то старается он скрыть ее, сколько может, иногда отдавая в монастырь, а, иногда зарывая в землю и в лесу, как обыкновенно делают при нашествии неприятельском. Этот страх доходит до того, что весьма часто можно заметить, как они пугаются, если кто из бояр или дворян узнает о товаре, который они намерены продать. Я нередко видал, как они, разложив товар свой - меха и т. п., - все оглядывались и смотрели на двери, как люди, которые боятся, чтоб их не настиг и не захватил какой-нибудь неприятель. Когда я спросил их, почему они это делали, то узнал, что они опасались, не было ли в числе посетителей кого-нибудь из царских дворян или какого сына боярского, которые могут прийти со своими сообщниками и взять у них насильно весь товар.
Вот почему народ, хотя вообще способный ко всякому труду, предается лени и пьянству, не заботясь ни о чем, кроме дневного пропитания. От того же происходит, что товаров, свойственных России (как было сказано выше - воск, сало, кожи, лен, конопля и проч.), производится и вывозится за границу гораздо меньше, чем раньше, ибо народ, стесненный и лишаемый всего, что приобретает, теряет всякую охоту к работе.
Однако нельзя не заметить, что при всем этом стеснении еще в последнее время 3 брата из купцов торговали вместе 1 капиталом, которого у них, как полагали, было до 300 000 рублей наличными, кроме земель, скота и другого товара. Это отчасти должно приписать их местопребыванию, находящемуся в дальнем расстоянии от двора, именно в Вычегде, в 1000 милях от Москвы или даже более. Те, которые знают их лично, подтверждают, что в продолжение целого года у них работали 10 000 человек, занимаясь добыванием соли, перевозом тяжестей на телегах и барках, рубкой леса и т. п., кроме, по меньшей мере, 5000 душ крестьян, живших в деревнях и обрабатывавших землю их.
У них были свои лекари, хирурги, аптекари и всякие ремесленники из голландцев и других иноземцев. Говорят, что царю платили они ежегодно до 23 000 рублей (почему им и дозволено было производить торговлю) и кроме того содержали несколько гарнизонов на сибирской границе, близкой к ним. Царь был доволен их податью до тех пор, пока они не приобрели землю в Сибири и не сделали ее удобной к населению, истребив огнем и вырубкой леса от Вычегды до Перми на расстоянии 1000 верст; тут он насильно отнял у них все. Зависть и негодование на богатство, в чьих бы то ни было руках, и в особенности в руках мужика, побудили царя отбирать у них сначала по частям, иногда 20 000 рублей сразу, иногда более, пока, наконец, удержав только весьма малую часть отцовского имущества, между тем как все прочее перешло в царскую казну. Имена их были: Яков, Григорий и Семеон, сыновья Аники.
Что касается других качеств простолюдинов, то, хотя и заметна в них некоторая способность к искусствам, как можно судить по природному здравому рассудку взрослых и детей, однако они не отличаются никаким, даже ремесленным производством, еще менее знанием наук или литературы, от коих так точно, как и ото всех воинственных упражнений, их, с намерением стараются отклонить, чтобы легче было удержать их в том рабском состоянии, в каком они теперь находятся, и чтобы они не имели ни способности, ни силы решиться на какое-либо нововведение. С той же целью им не дозволяют путешествовать, чтобы они не научились чему-нибудь в чужих краях и не ознакомились с их обычаями. Вы редко встретите русского путешественника, разве только с посланником или беглого; но бежать отсюда очень трудно, потому что все границы охраняются чрезвычайно бдительно, а наказание за подобную попытку, в случае, если поймают виновного, есть смертная казнь и конфискация всего имущества. Учатся только читать и писать, и то весьма немногие. По той же причине не дозволено у них, иностранцам приезжать в их государство из какой-либо образованной державы иначе, как по торговым сношениям, для сбыта им своих товаров и для получения через них чужеземных товаров.
С этой целью в нынешнем 1589 году они рассуждали между собой о переводе всех иностранных купцов на постоянное жительство в пограничные города и о большей осмотрительности на будущее относительно прочих иностранцев, которые будут приезжать во внутренние области государства, дабы они не завезли к ним лучшие обычаи и свойства, нежели привычные им. Для того же установлено законами, чтобы никто не выходил из своего сословия, так что сын мужика, ремесленника или земледельца остается навсегда мужиком, ремесленником и проч. и не может идти далее, кроме того, что, выучившись читать и писать, может быть повышен в священники или дьячки.
Закон, обязывающий каждого оставаться в том состоянии и звании, в каком жили его предки, весьма хорошо придуман для того, чтобы держать подданных в рабстве, и так сообразен с этим и подобными ему государствами (чем менее он способствует укоренению какой-либо добродетели или какого-либо особенного и замечательного качества в дворянах или простом народе), что никто не может ожидать награды или повышения, к которым бы мог стремиться, или заботиться об улучшении своего состояния, а, напротив, подвергнет себя тем большей опасности, чем более будет отличаться превосходными или благородными качествами.
Источник:
http://az.lib.ru/f/fletcher_d/text_1591_of_the_russe_common_wealth.shtml