Размышления о марксизме. - 37 (2).
1.
Первая половина советской истории, несмотря на первоначальную отсталость, несмотря на огромные внутренние и внешние трудности, несмотря на помехи правильному развитию социалистической демократичности и действительному демократическому централизму со стороны обстоятельств, порождаемых тяжёлым этапом форсированного укрепления, не только устранила эту отсталость, не только преодолела эти трудности, но и наряду с решением задач ускоренного укрепления внедрила и освоила некоторые элементы социалистических отношений.
Можно спорить о том, в каком соотношении были эти элементы с остаточными госкапиталистическими методами управления внутри общей национализированности и насколько первые имели главенство над вторыми, но отрицать наличие значительной социалистичности в том составном состоянии невозможно.
Как можно не видеть, что в новую экономику всё же шаг за шагом внедряли и принципиально иные, не капиталистические (и даже не госкапиталистические), механизмы управления, а в социальную жизнь - принципиально иные, не буржуазные, правила общежития?
«Более половины текстильных предприятий, - говорил, например, Сталин, - несколько лет тому назад были нерентабельны. Одна часть наших товарищей предлагала нам тогда закрыть эти предприятия. Что было бы с нами, если бы мы послушались их? Мы совершили бы величайшее преступление перед страной, перед рабочим классом, ибо мы разорили бы этим нашу подымавшуюся промышленность. Как же мы поступили тогда? Мы выждали год с лишним и добились, что вся текстильная промышленность стала рентабельной. А наш автозавод в городе Горьком? Тоже ведь нерентабелен пока что. Не прикажете ли закрыть его? Или наша чёрная металлургия, которая тоже пока что нерентабельна? Не закрыть ли её, товарищи? Если так смотреть на рентабельность, то мы должны были бы развивать во всю лишь некоторые отрасли промышленности, дающие наибольшую ренту. На рентабельность нельзя смотреть торгашески, с точки зрения данной минуты. Рентабельность надо брать с точки зрения общенародного хозяйства в разрезе нескольких лет…»
И в другом месте: «Промышленность, базирующаяся на высоких ценах, не есть и не может быть настоящей промышленностью, ибо такая промышленность должна неизбежно выродиться в тепличное растение, которое не имеет и не может иметь жизнеспособности. Только промышленность, систематически снижающая цены на товары, базирующаяся на систематическом снижении себестоимости, систематически улучшающая, стало быть, своё производство, технику и организацию труда, методы и формы управления хозяйством, - только такая промышленность нужна нам, ибо только она может развиваться вперёд и только она может дать пролетариату полную победу…»
Отличие действительно социалистического планирования от простого госкапиталистического централизованного администрирования понималось правильно, работа в этом направлении велась и, несмотря на объективные препятствия, давала свои результаты. «Было бы глупо думать, - указывал Сталин, - что производственный план сводится к перечню цифр и заданий и что только в этом и заключается планирование. Нет, этим планирование только начинается. На самом деле производственный план есть живая практическая деятельность миллионов людей, творящих новую жизнь…»
Здесь уместно привести и полезные слова Ленина: «Главная трудность пролетарской революции есть осуществление во всенародном масштабе точнейшего и добросовестнейшего учёта и контроля, рабочего контроля над производством и распределением продуктов… Если говорить не «рабочий контроль», а «государственный контроль», то получается буржуазно-реформистская фраза. Когда же мы говорим «рабочий контроль», ставя этот лозунг всегда рядом с диктатурой пролетариата, то мы разъясняем этим, о каком государстве идёт речь. Рабочий контроль может стать всенародным, всеобъемлющим, вездесущим, точнейшим и добросовестнейшим , если речь идёт о пролетарском государстве. В этом главная трудность, но и главная задача социалистической революции.»
Делу придания оперативному управлению текущей хозяйственной жизнью не голо-административного, а общественного характера уделялось большое внимание. Подключение к этой работе возможно более широкой части низовых работников через их общественные организации рассматривалось как важнейшее средство для совершенствования социалистического хозяйственного управления. «Профсоюзы, - говорилось в директивных документах советской власти, - должны в самых широких размерах вовлекать трудящихся в непосредственную работу по ведению хозяйства. Это является главным средством борьбы с бюрократизацией экономического аппарата и даёт возможность поставить действительно народный контроль над результатами производства… Ещё ближе к массам и ещё ближе к производству - таков основной лозунг производственных партийных ячеек. Их задачей должна быть помощь и содействие назначенным партией хозяйственникам в их работе по улучшению деятельности предприятия, удешевлению стоимости продукции. Ячейка должна брать на себя учёт выдвигающихся инициативой и способностями членов партии и беспартийных рабочих и служащих и повышать роль системы выдвиженчества как важной формы непосредственного участия рабочих в организации производства. Без широкого участия рабочих масс не могут быть решены задачи и трудности на пути социалистического строительства…»
В ходе практической работы было найдено немало разнообразных приёмов расширения народного актива, преодоления узко-чиновнического характера управления централизованным хозяйством. В качестве примера можно назвать серьёзное внимание к системе социалистического материального и морального стимулирования, к организации не формального, а подлинного, живого социалистического производственного соревнования, значительное повышение роли комсомольской молодёжи, массовое создание рабочих контролирующих инспекций, широкие возможности низовой конструктивной критики, роль прессы с огромным числом неформальных так называемых «рабочих и сельских корреспондентов».
В документах того времени большое внимание к этим вопросам отразилось очень заметно: «Рабоче-крестьянская инспекция должна вовлекать рабочих во все стадии своей работы, вынося итоги своей работы на обсуждение общезаводских собраний, усилить проверку исполнения советских законов, обеспечив с помощью рабочих и крестьян массовую проверку исполнения всех мероприятий правительства… Необходимо сделать самокритику рычагом борьбы за действительное исправление всего аппарата, обеспечить свободу внутрипартийной критики, развернуть при поддержке беспартийных рабочих решительную борьбу против бытового загнивания коммунистов. Вне этого пути невозможно очищение аппарата… Обратить особое внимание на добровольные организации общественной инициативы, особенно организации рабкоров и селькоров. Организации рабкоров и селькоров имеют большую будущность. Эти организации могут сыграть роль величайшего выразителя и могучего проводника пролетарского общественного мнения. Сила пролетарского общественного мнения много серьёзнее, чем сила административного давления… Сила партии состоит в том, что между партией и многомиллионной рабочей массой существует не стена, а соединяющий мост в лице беспартийного актива. Без такого актива развитие партии было бы невозможно. Но создать этот актив можно лишь в ходе массовой работы вокруг практических нужд, в ходе вовлечения масс в дело управления…»
Подобные меры в сочетании с проведением грандиозной так называемой «социалистической культурной революцией», поднявшей миллионы трудовых и организаторских талантов из прежнего низа к новому, значительно более высокому, уровню культуры, образования и мировоззрения, и вместе с огромным положительным влиянием по-социалистически, по-революционному организованных советской школы и советского искусства, несомненно, способствовали изменению качества людей, образованию в новых поколениях гораздо большей доли тех, кто уже значительно отличался от прошлого народа, только-только вышедшего из капиталистических законов жизни, и по многим своим свойствам имел все основания называться народом уже иных, социалистических, жизненных принципов.
Для лучшего понимания сущности этих людей хотел бы напомнить их образы, представленные в советских фильмах 50-х годов. Да, художественные фильмы - это не доказательство, но я говорю о них просто для наглядности. Возьмём, для примера, ну скажем, такие фильмы как «Высота», «Весна на Заречной улице», «Большая семья». Понятно, что нынешнее молодое поколение может и не знать эти фильмы, да и кое-кто из старшего поколения, может быть, помнит их уже не очень хорошо. Но интернет позволяет без труда освежить их в памяти, - особенно я рекомендовал бы фильм «Большая семья» о династии кораблестроителей, снятый по произведению писателя Всеволода Кочетова «Журбины».
Мне могут возразить: «Ну так это же кино. Мало ли что там покажут. Это же не действительная жизнь.» Но такие люди были и в реальной жизни, и в немалом количестве. Преобладающий общий дух того времени и того сознания передан в фильме правдиво. Хотя я был тогда мальчишкой, но я помню тех людей. Да и позже моими учителями и первыми начальниками были люди, вышедшие из тех времён, из того поколения.
И как отвратительно видеть, во что превратился так называемый «советский народ» за следующие тридцать лет всеобщего разложения. Надеюсь, вы помните, как в горбачёвскую перестройку это стадо с упоением клевало на гороскопы и свободную эротику, на экстрасенсов и мыльные сериалы, на частнособственнические кооперативы и приманки буржуазной демократии. Прежнее поколение постарело, а новое успело очень быстро и очень заметно омелкобуржуазиться за тридцатилетний позднесоветский период. Изменилось бытие - изменилось и сознание.
(Кстати, может быть, вы знаете, что к 70-м годам писатель Кочетов, уже не ценимый властью и злобно неуважаемый позднесоветской буржуазной интеллигенцией, грустно говорил: «Журбиных больше нет и, может быть, больше не будет...». Как известно, в 1973 году он покончил с собой.)
2.
Эти мои слова о качестве народа конца первой половины советской истории, конечно, не относятся ко всему народу. Я не идеализирую. Безусловно, хватало и дряни. Точно так же найденные и освоенные социалистические приёмы управления не охватывали ещё всю общественную жизнь в достаточной мере. Речь идёт лишь о том, что в первой половине советской истории движение от старого строя к новому, хотя трудно, но шло (в отличие от второй половины, когда это движение не только прекратилось, но и пошло вспять), - а если движение шло вперёд, то постепенно прибавлялась и социалистичность всех (и базисных и надстроечных) отношений.
Как уже говорилось, называть это всего лишь из-за неполноты социалистичности «госкапитализмом» будет неправильно (ведь и остаточные несоциалистические элементы тоже были неполными). Можно ли назвать это «переходным строем»? Нет, это тоже неправильно, так как «переходных строев» не бывает, - бывают лишь переходные состояния от строя к строю. Если мы назовём это переходным состоянием, формально мы будем правы. Но тут опять возникает вопрос. Одно дело - переходное состояние от капитализма к какому-то, пусть неполному, социализму; другое дело - переходное состояние уже при этом, недостаточно полном, социализме; третье дело - пусть и полноценный социализм, но тоже ведь являющийся переходным состоянием к полноценному коммунизму.
Значит, мы должны, исходя из экономического и политического веса уже внедрённых социалистических отношений, не просто обозначить состояние как «переходное» или «составное», но ввести всё же термин, допустим, «первоначальный социализм» или «неполный социализм», где существительное «социализм» показывает сущность строя (в связи с главенствующим весом социалистических отношений), а прилагательное «неполный» указывает на наличие ещё остаточных госкапиталистических элементов, главенствующей роли уже не играющих, но всё же пока имеющих место.
Сталин не говорил «социализм в своём полном качестве», Сталин употреблял выражение «построены основы социализма». Он не утверждал, что по социализму страна продвинулась достаточно далеко, он употребил выражение «мы вошли в социализм». Вот ещё его высказывание на эту тему: «Говорят, что у этого грандиозного здания имеются некоторые недочёты, что штукатурка не та, что кое-где обои отстают, что где-то там в углу сор ещё не выметен и так далее. Всё это так. Но разве в этом дело и разве в этом главное? А грандиозное здание новой промышленности возводится или нет? Да, возводится…»
Итак, я всё-таки остановлюсь на таких формулировках. То, что было создано к концу 30-х годов (или можно сказать - к 50-м) было с точки зрения состояния «составным состоянием» и состоянием «накопления условий для перехода от неполноценной социалистичности к более полноценной», а с точки зрения строя - «первоначальным, неполным социализмом», именно из-за своей неполноты и порождающим составное состояние, то есть сочетание с некоторыми госкапиталистическими элементами, но под главенством уже достигнутых элементов социалистических.
3.
А теперь мы подошли к очень интересному вопросу: а каким путём можно перейти от этого состояния к социализму полноценному? эволюционным или революционным? и имелись ли объективные возможности для этого?
Прав ли я или не прав, но в этом вопросе я стою на той позиции, что если составное состояние представлено соединением просто более продвинутых и менее продвинутых элементов одного и того же характера, то его совершенствование происходит эволюционным путём. Но если составное состояние представлено соединением противоречивых по сущности элементов - элементов социалистических и элементов капиталистических, то эволюционно будут накапливаться лишь величина противоречия между этими элементами и условия для разрешения этого противоречия, а само же разрешение противоречия совершается очередным революционным процессом (или, может быть, лучше сказать - подпроцессом внутри общего большого процесса), когда эти условия достаточно созреют.
Насколько я знаю, подобное рассуждение имело место и в непримиримой дискуссии сталинцев с бухаринцами по поводу ликвидации кулачества. Бухаринцы представляли преодоление кулачества на селе через его эволюционное изменение, через его приспособление по мере усиления социалистических элементов в обществе, тогда как сталинцы стояли на той позиции, что поскольку противоречие элементов, находившихся до недавнего времени в вынужденном составном соединении, является антагонистическим, то по мере развития социалистических элементов элементы кулацкие будут не «врастать» в социализм, а всё более и более обострять и совершенствовать своё противодействие, свою антисоциалистическую борьбу. Вот почему Сталин именовал коллективизацию на базе ликвидации кулачества как класса отдельной «революцией сверху», хоть и осуществляемой в рамках общего революционного процесса.
4.
По мере развития, укрупнения, усложнения централизованного, национализированного хозяйства те вынужденно-остаточные госкапиталистические приёмы и способы управления, которые прежде сносно выполняли свою вспомогательную роль, стали всё более превращаться в «узкое место», стали всё менее эффективны, стали всё хуже справляться с этой громадной централизованной экономикой и всё очевидней превращались в большой тормозящий фактор. Способы бюрократического централизма всё определённей не годились для новых возросших масштабов.
Одновременно с этим также сформировались и необходимые условия для полного избавления от составного состояния: опыт планового управления, уровень общего развития кадров, необходимые культурные, психологические и политические качества народа. Явно усилился и уровень субъективного неприятия народными низами остаточных пережитков госкапиталистического типа и выросли как способности и возможности, так и желание общества для назревшего расширения активных способов социалистического демократизма во всех сферах жизни.
Но одновременно с этим (и как уже сказано - иначе, по-видимому, не могло и быть) в тех классовых слоях общества, которые стояли за госкапиталистической остаточностью, назрело и усилилось предощущение этой нежелательной для них тенденции и стремление сорганизоваться для противодействия ей.
По существу в стране созрел переход от опосредованной социалистической революции к непосредственной, марсксовской. Обусловившие опосредованность прошлого движения недостаточная развитость производительных сил и связанная с этим огромная мелкобуржуазность общества были преодолены индустриальным и социальным рывком. Если в начале опосредованной революции ещё нельзя было сказать о наличии полноценного классического противоречия между новыми производительными силами и старыми производственными отношениями (противоречия, которое, согласно Марксу, и запускает закономерную смену строя), то к 50-м годам о наличии такого противоречия уже можно было говорить в лице нового уровня развития централизованной экономики - с одной стороны и госкапиталистической остаточности в производственных отношениях - с другой.
Вот какие новые задачи исторически должны были встать перед диктатурой пролетариата на рубеже 50-х. Постановка новых задач, выявление и организация тех слоёв общества, которые способны их исполнить, перегруппировка партии под новые задачи и преодоление составного характера самой диктатуры пролетариата.
Те отрицательные перемены, которые затем произошли в нашей стране, объясняются и в самом деле устранением составного характера диктатуры, - но не путём очищения её от остаточно-вспомогательных союзников госкапиталистической направленности, а путём таких внутренних политических передвижек в ней, через которые эти элементы, наоборот, обрели полное главенство в диктатуре. Диктатура перестала быть составной и стала однородной, но перестала быть диктатурой пролетариата, став диктатурой классовых сил иной направленности.
Последовавшие затем вполне естественные для новой власти заявления о полной и окончательной победе социализма, о завершении внутренней классовой борьбы и о ненужности диктатуры пролетариата, а также принципиальные изменения курса практически во всех сферах политической и социальной жизни означали, что революция, начавшаяся в 1917 году, успешно решив задачи ряда опосредующих этапов и действительно создав на этом пути пусть ещё недостаточно полные, но вполне очевидные основы социализма, досадным образом споткнулась о контрреволюционное препятствие госкапиталистической тенденции. Сменилась диктатура, сменился курс, сменился строй.
О причинах и о последствиях такого поворота мне приходилось уже много говорить, и повторяться я не хочу. Хотелось бы только указать на то, что сформировавшееся к 50-м годам противоречие между уровнем развития централизованных производительных сил и госкапиталистическими производственными отношениями (о котором было сказано выше и которое должно было решаться переходом к полноте социалистических производственных отношений), конечно же, никуда не исчезло и составило немалую проблему для новых власть имущих. Решение этой проблемы, препятствующей эффективности хозяйствования, они искали не на социалистических путях (что было невозможно для них), а на путях ослабления экономической централизации, - дело, которым они занимались вплоть до того момента, когда эти меры закономерно, шаг за шагом, привели к прямой денационализации и восстановлению классического приватного капитализма.
* * *
Теперь я должен ответить на комментарий к предыдущей записи, ставящий под вопрос историческую революционную роль пролетариата.
Автор комментария (deminded) рассуждает следующим образом.
Цели руководящей партии должны совпадать с объективными интересами того слоя общества, которым она руководит. В отношениях марксистской партии с пролетариатом такое условие отсутствует. Пролетариат заинтересован не в новом строе, а лишь в удовлетворении социальных потребностей, - значит, партия по необходимости должна ограничиваться лишь социал-демократической политикой. Если же она будет навязывать реальному пролетариату более высокие политические цели, цели смены строя, то ей поневоле придётся прибегать к методам погоняющего вождизма, бюрократического командования, принудительного идеологического вдалбливания. Для победы нового строя нужно обращаться не к пролетариату, а к образующемуся в недрах прежнего строя новому, прогрессивному укладу и к тем социальным силам, которые стоят за этим укладом. Таково требование законов исторического материализма.
Надеюсь, позицию автора я изложил правильно.
Мой ответ на этот комментарий будет такой.
Я вижу в этом рассуждении две правильные и две неправильные мысли. Безусловно правильным является то, что цели партии должны совпадать с объективными интересами класса. Безусловно верно, что обращаться нужно к социальному слою, стоящему за нарождающимся новым, прогрессивным укладом. Неправильными, на мой взгляд, являются утверждения об ограниченности объективных интересов пролетариата лишь социал-демократическим уровнем и о том, что будто бы укладные основы будущего строя связаны не с пролетариатом, а с какими-то другими социальными слоями общества.
1). Да, конечно, пролетариат заинтересован в удовлетворении своих социальных потребностей. Но в том-то и дело, что сколько-нибудь всеобще и стабильно их при капитализме удовлетворить нельзя. Социал-демократическая политика в том и заключается, что пролетариату внушаются обманные надежды на возможность этого. Марксистская же революционная партия представляет собой ту часть класса, которая поняла, что для этого нужно выйти из рамок капитализма, сокрушить его, установить новые производственные отношения, и пропагандирует это знание в среде остального класса, организовывая его на такие коренные преобразования. Таким образом, цели передовой и организованной части пролетариата вполне совпадают с действительным объективным интересом всего класса, не совпадая лишь с теми социал-демократическими иллюзиями, которые навязаны пролетариату буржуазией.
2). Марксизм признаёт, что основы нового, будущего строя складываются в недрах капитализма. Согласно марксизму, именно внутри капитализма, по мере его развития, складываются как такая производительная сила, какая требуется для нового строя, так и тот класс, который имеет способность использовать её коллективно и как единое целое. То же самое происходит и при других сменах строев, - тоже в недрах предыдущего строя формируются новая производительная сила и новый, способный ею пользоваться, класс. Но в отличие от предыдущей смены строев, когда производственные отношения следующего строя требуют той же самой собственности, которая уже есть в обществе (частной), социалистический строй требует для своего функционирования такой собственности, какой в капитализме нет и не может быть. Вот почему в прежних строях сформировавшиеся условия могут уже превращаться в уклад, а сформировавшиеся условия социализма так и остаются условиями пока не будет сломлена частная собственность.
Итак, нельзя говорить, что должен сложиться уклад. Требуется, чтоб сложились такие объективные факторы как новые производительные силы и класс, способный управлять ими по-новому. А превратится это в действующий уклад внутри прежнего строя или нет, вопрос уже второй, зависящий от совпадения или несовпадения видов собственности предыдущего и последующего строев.
3). А можно ли отыскать основу будущего строя не в пролетариате, а в какой-то другой части общества? Разумеется, могут быть такие группы производителей в каких-то сферах деятельности, которые склонны не ограничивать себя эгоистическими рамками частной собственности, а творить для общества. Кстати, несмотря на свои похвальные склонности, они всё же тоже не могут сложиться в то, что можно назвать «социалистическим укладом», так как принуждаемые условиями капитализма должны всё-таки жить, хозяйствовать, зарабатывать, торговать, вести финансовую деятельность по законам окружающего их строя. Но тем не менее, такие группы и такие сферы могут быть.
Однако социализм - это общественная собственность не части общества, не группок, а всей производительной силы, всего производства, всех отраслей, взятых как одно целое. Вот почему и социального исполнителя социалистических производственных отношений нужно искать во всём капиталистическом производстве, а не в отдельных его частях. Если эти отдельные, склонные к общественному характеру поведения работники действительно хотят победы социалистического строя в обществе, им просто нужно объединить свои стремления с передовой организованной частью революционного пролетариата, став её союзниками, а то и надёжными соратниками.