Война в воздухе. Гибель «Марата». Рудель таки врет?
Мир устроен так, что правда на войне открывается только тогда, когда сравниваются данные двух сторон. Далеко не всегда, к сожалению, это возможно, но в случае гибели «Марата», ситуация в этом плане благоприятная.
Кратко напомним о чем идет речь. 23 сентября 1941 года немецкая авиация нанесла удар по кораблям Балтийского флота, стоящим в гаванях Кронштадта. В результате, был потоплен (в реальности, тяжело поврежден) линейный корабль «Марат». В него попала одна или две бомбы которые вызвали детонацию погреба первой башни главного калибра, в результате чего эта башня и носовая надстройка были разрушены, из личного состава погибло 326 человека во главе с командиром корабля.
Теперь от том, что с чем мы будем сравнивать. Итак, с одной стороны у нас будут широко известные мемуары Ганса Ульриха Руделя, с другой, абсолютно не известные до данного момента, советские документы.
Рудель атакует «Марат» Да мемуары вещь специфическая, в ней автор пишет то, что хочет написать и мемуары Руделя тут не исключение. Но, в силу жуткой гордыни и самолюбия автора, отдельные моменты в них прописаны буквально скрупулезно. Напомним, что именно Рудель претендует на потопление нашего линкора и вот, как он описывает события (главное для нас мы выделили жирным):
«Мы все еще в нескольких милях от нашей цели, впереди я уже вижу "Марат", стоящий у причала в гавани. Орудия стреляют, рвутся снаряды, разрывы образуют маленькие кудрявые облачка, которые резвятся вокруг нас. Если бы все это не было так убийственно серьезно, можно было бы даже подумать, что это воздушный карнавал. Я смотрю вниз, на "Марат". За ним стоит крейсер "Киров". Или это «Максим Горький»? Эти корабли еще не участвовали в обстрелах. То же самое было и в прошлый раз. Они не открывают по нам огонь до тех пор, пока мы не начинаем пикировать. Никогда наш полет сквозь заградительный огонь не казался таким медленным и неприятным. Будет ли Стин пользоваться сегодня воздушными тормозами или, столкнувшись с таким огнем, не будет их выпускать?
Вот он входит в пике. Тормоза в выпущенном положении. Я следую за ним, бросая последний взгляд в его кабину. Его мрачное лицо сосредоточено. Мы идем вниз вместе. Угол пикирования должен быть около 70-80 градусов, я уже поймал "Марат" в прицел. Мы мчимся прямо к нему, постепенно он вырастает до гигантских размеров. Все его зенитные орудия направлены прямо на нас. Сейчас ничего не имеет значения, только наша цель, наше задание. Если мы достигнем цели, это спасет наших братьев по оружию на земле от этой бойни.
Но что случилось? Самолет Стина вдруг оставляет меня далеко позади. Он пикирует гораздо быстрее. Может быть, он убрал воздушные тормоза, чтобы увеличить скорость? Я делаю то же самое. Я мчусь вдогонку за его самолетом. Я прямо у него на хвосте, двигаюсь гораздо быстрее и не могу погасить скорость. Прямо впереди я вижу искаженное ужасом лицо Лемана, бортового стрелка у Стина. Каждую секунду он ожидает, что я срежу хвост их самолета своим пропеллером и протараню их. Я увеличиваю угол пикирования. Теперь он наверняка почти 90 градусов. Я чудом проскакиваю мимо самолета Стина буквально на волосок. Предвещает ли это успех? Корабль точно в центре прицела. Мой Ю-87 держится на курсе стабильно, он не шелохнется ни на сантиметр. У меня возникает чувство, что промахнуться невозможно. Затем прямо перед собой я вижу "Марат", больший, чем жизнь. Матросы бегут по палубе, тащат боеприпасы. Я нажимаю на переключатель бомбосбрасывателя и тяну ручку на себя со всей силы. Смогу ли я еще выйти из пикирования? Я сомневаюсь в этом, потому что я пикирую без тормозов и высота, на которой я сбросил бомбу, не превышала 300 метров. Во время инструктажа командир сказал, что тонная бомба должна быть сброшена с высоты одного километра, поскольку именно на такую высоту полетят осколки и сброс бомбы на меньшей высоте означил бы возможную потерю самолета. Но сейчас я напрочь забыл это - я собираюсь поразить "Марат". Я тяну ручку на себя со всей силы. Ускорение слишком велико. Я ничего не вижу, перед глазами все чернеет, ощущение, которое я не никогда не испытывал прежде. Я должен выйти из пикирования, если вообще это можно сделать. Зрение еще не вернулось ко мне полностью, когда я слышу возглас Шарновски: "Взрыв!".
Я осматриваюсь. Мы летим над водой над водой на высоте всего 3-4 метров, с небольшим креном. Позади нас лежит Марат, облако дыма над ним поднимается на высоту полкилометра, очевидно, взорвались орудийные погреба.
"Мои поздравления, господин лейтенант!".
Шарновски - первый. Тут же в эфире начинается галдеж - поздравления сыпятся с других самолетов. Со всех сторон я слышу "Вот так зрелище!" Постой-ка! Неужели я узнаю голос командира полка? Я испытываю чувство возбуждения, как после успешного легкоатлетического соревнования. Затем я представляю, как будто всматриваюсь в глаза тысяч благодарных пехотинцев. Идем назад на низкой высоте по направлению к побережью».
Взрыв на «Марате» 23 сентября 1941 годаЭти мемуары долгое время были главным источником, детально описывающим гибель «Марата». Документы Люфтваффе, к сожалению, мало что могут добавить по этому вопросу. Ну, только лишь, что в линкор попало три бомбы. Что же касается авторства победы, то точных данных там нет.
Зато кое-что нашлось в наших документах. Итак ознакомимся с выдержкой из отчета ИО командира 3-го артиллерийского дивизиона линейного корабля «Марат», именно в этот дивизион и были сведены все зенитные орудия и пулеметы линкора:
«В 10h50m в носовую часть попали бомбы от самолета пикирующего с носа, на корабле чувствовалось два взрыва.
После взрыва в носовой части самолеты еще продолжали пикировать на корабль.
Бомбы падали вокруг корабля.
….
В 10h52m был сбит один самолет, выходящий из пикирования, который не смог выйти из пике перевернулся на крыло и врезался вводу за стенкой. Стреляли по этому самолету орудия №5 и №6».
Напомним, что в этом налете немцы безвозвратных потерь не понесли. Но, вспоминая мемуары Руделя и сравнивая профиль полета его самолета после выхода из пикирования с данными наших зенитчиков, приходим к удивительному выводу. Оказывается, налицо практически полное совпадение! И малая высота полета и крен, все признается обеими сторонами. Направление полета тоже совпадает.
То, что наши зенитчики посчитали этот самолет сбитым, объяснимо. Он летел не стандартно, более ни один немецкий самолет так себя не вел, скрылся из виду за стенкой, а там поднималось огромное количество фонтанов от бомбовых недолетов, так что, предположить его падение в воду, сам Бог велел.
В общем, все говорит о том, что наши зенитчики с кормовой части корабля видели именно самолет Руделя. Ну, а теперь самое время сделать выводы.
Итак, первое. Рудель выходил из пике через две минуты после взрыва линкора. Если учесть, что бомбы были наверняка с замедлением секунд так в 30, то интервал времени между поражением корабля и выходом Руделя из пикирования возрастает еще больше.
Второе. Все говорит о том, что Рудель атаковал с кормы. По крайней мере, фотографии взрыва линкора сделаны с запада, то есть, с кормы. Огонь по нему вели два орудия 34-К, установленные на 4-й башне главного калибра. Попадание же в линкор достиг самолет, пикировавший с носа.
Зенитки «Марата» (после боя 23 сентября часть зенитной артиллерии было снято, но 76.2 мм орудия с 4-й башни остались на корабле) Получается, что гражданин Рудель был, как это говорится, не при делах. Более того, учитывая тот факт, что ведущий группы внезапно пропустил Руделя вперед на пикировании, то есть, сам резко снизил скорость пикирования (скорее всего, выпустил решетки), наводит на мысль, что ведущий увидел взрыв корабля и решил не идти в облако обломков, а немного «повисеть» в воздухе. Рудель же продолжил пикирование с убранными решетками, хотя не мог не видеть, что корабль уже поражен.
Короче говоря, Ганс Рудель, будучи человеком, мягко говоря, не очень скромным, очень захотел красивую цацку на китель и ярких лучей славы. Поэтому, он решил воспользоваться той передрягой в которую попал по своей глупости и из которой буквально чудом вышел живым. Не даром же рисковал! Вот и приписал победу себе. Бывает!
«Марат», же судя по всему, потопил кто-то другой, хотя нам от этого, конечно же, не легче. Жаль корабль, еще больше жаль погибших моряков. Кстати, зенитчики корабля дрались в тот день, буквально, как львы. Мы обязательно напишем про это, но, увы, это будет уже другая статья...
Кратко напомним о чем идет речь. 23 сентября 1941 года немецкая авиация нанесла удар по кораблям Балтийского флота, стоящим в гаванях Кронштадта. В результате, был потоплен (в реальности, тяжело поврежден) линейный корабль «Марат». В него попала одна или две бомбы которые вызвали детонацию погреба первой башни главного калибра, в результате чего эта башня и носовая надстройка были разрушены, из личного состава погибло 326 человека во главе с командиром корабля.
Теперь от том, что с чем мы будем сравнивать. Итак, с одной стороны у нас будут широко известные мемуары Ганса Ульриха Руделя, с другой, абсолютно не известные до данного момента, советские документы.
Рудель атакует «Марат» Да мемуары вещь специфическая, в ней автор пишет то, что хочет написать и мемуары Руделя тут не исключение. Но, в силу жуткой гордыни и самолюбия автора, отдельные моменты в них прописаны буквально скрупулезно. Напомним, что именно Рудель претендует на потопление нашего линкора и вот, как он описывает события (главное для нас мы выделили жирным):
«Мы все еще в нескольких милях от нашей цели, впереди я уже вижу "Марат", стоящий у причала в гавани. Орудия стреляют, рвутся снаряды, разрывы образуют маленькие кудрявые облачка, которые резвятся вокруг нас. Если бы все это не было так убийственно серьезно, можно было бы даже подумать, что это воздушный карнавал. Я смотрю вниз, на "Марат". За ним стоит крейсер "Киров". Или это «Максим Горький»? Эти корабли еще не участвовали в обстрелах. То же самое было и в прошлый раз. Они не открывают по нам огонь до тех пор, пока мы не начинаем пикировать. Никогда наш полет сквозь заградительный огонь не казался таким медленным и неприятным. Будет ли Стин пользоваться сегодня воздушными тормозами или, столкнувшись с таким огнем, не будет их выпускать?
Вот он входит в пике. Тормоза в выпущенном положении. Я следую за ним, бросая последний взгляд в его кабину. Его мрачное лицо сосредоточено. Мы идем вниз вместе. Угол пикирования должен быть около 70-80 градусов, я уже поймал "Марат" в прицел. Мы мчимся прямо к нему, постепенно он вырастает до гигантских размеров. Все его зенитные орудия направлены прямо на нас. Сейчас ничего не имеет значения, только наша цель, наше задание. Если мы достигнем цели, это спасет наших братьев по оружию на земле от этой бойни.
Но что случилось? Самолет Стина вдруг оставляет меня далеко позади. Он пикирует гораздо быстрее. Может быть, он убрал воздушные тормоза, чтобы увеличить скорость? Я делаю то же самое. Я мчусь вдогонку за его самолетом. Я прямо у него на хвосте, двигаюсь гораздо быстрее и не могу погасить скорость. Прямо впереди я вижу искаженное ужасом лицо Лемана, бортового стрелка у Стина. Каждую секунду он ожидает, что я срежу хвост их самолета своим пропеллером и протараню их. Я увеличиваю угол пикирования. Теперь он наверняка почти 90 градусов. Я чудом проскакиваю мимо самолета Стина буквально на волосок. Предвещает ли это успех? Корабль точно в центре прицела. Мой Ю-87 держится на курсе стабильно, он не шелохнется ни на сантиметр. У меня возникает чувство, что промахнуться невозможно. Затем прямо перед собой я вижу "Марат", больший, чем жизнь. Матросы бегут по палубе, тащат боеприпасы. Я нажимаю на переключатель бомбосбрасывателя и тяну ручку на себя со всей силы. Смогу ли я еще выйти из пикирования? Я сомневаюсь в этом, потому что я пикирую без тормозов и высота, на которой я сбросил бомбу, не превышала 300 метров. Во время инструктажа командир сказал, что тонная бомба должна быть сброшена с высоты одного километра, поскольку именно на такую высоту полетят осколки и сброс бомбы на меньшей высоте означил бы возможную потерю самолета. Но сейчас я напрочь забыл это - я собираюсь поразить "Марат". Я тяну ручку на себя со всей силы. Ускорение слишком велико. Я ничего не вижу, перед глазами все чернеет, ощущение, которое я не никогда не испытывал прежде. Я должен выйти из пикирования, если вообще это можно сделать. Зрение еще не вернулось ко мне полностью, когда я слышу возглас Шарновски: "Взрыв!".
Я осматриваюсь. Мы летим над водой над водой на высоте всего 3-4 метров, с небольшим креном. Позади нас лежит Марат, облако дыма над ним поднимается на высоту полкилометра, очевидно, взорвались орудийные погреба.
"Мои поздравления, господин лейтенант!".
Шарновски - первый. Тут же в эфире начинается галдеж - поздравления сыпятся с других самолетов. Со всех сторон я слышу "Вот так зрелище!" Постой-ка! Неужели я узнаю голос командира полка? Я испытываю чувство возбуждения, как после успешного легкоатлетического соревнования. Затем я представляю, как будто всматриваюсь в глаза тысяч благодарных пехотинцев. Идем назад на низкой высоте по направлению к побережью».
Взрыв на «Марате» 23 сентября 1941 годаЭти мемуары долгое время были главным источником, детально описывающим гибель «Марата». Документы Люфтваффе, к сожалению, мало что могут добавить по этому вопросу. Ну, только лишь, что в линкор попало три бомбы. Что же касается авторства победы, то точных данных там нет.
Зато кое-что нашлось в наших документах. Итак ознакомимся с выдержкой из отчета ИО командира 3-го артиллерийского дивизиона линейного корабля «Марат», именно в этот дивизион и были сведены все зенитные орудия и пулеметы линкора:
«В 10h50m в носовую часть попали бомбы от самолета пикирующего с носа, на корабле чувствовалось два взрыва.
После взрыва в носовой части самолеты еще продолжали пикировать на корабль.
Бомбы падали вокруг корабля.
….
В 10h52m был сбит один самолет, выходящий из пикирования, который не смог выйти из пике перевернулся на крыло и врезался вводу за стенкой. Стреляли по этому самолету орудия №5 и №6».
Напомним, что в этом налете немцы безвозвратных потерь не понесли. Но, вспоминая мемуары Руделя и сравнивая профиль полета его самолета после выхода из пикирования с данными наших зенитчиков, приходим к удивительному выводу. Оказывается, налицо практически полное совпадение! И малая высота полета и крен, все признается обеими сторонами. Направление полета тоже совпадает.
То, что наши зенитчики посчитали этот самолет сбитым, объяснимо. Он летел не стандартно, более ни один немецкий самолет так себя не вел, скрылся из виду за стенкой, а там поднималось огромное количество фонтанов от бомбовых недолетов, так что, предположить его падение в воду, сам Бог велел.
В общем, все говорит о том, что наши зенитчики с кормовой части корабля видели именно самолет Руделя. Ну, а теперь самое время сделать выводы.
Итак, первое. Рудель выходил из пике через две минуты после взрыва линкора. Если учесть, что бомбы были наверняка с замедлением секунд так в 30, то интервал времени между поражением корабля и выходом Руделя из пикирования возрастает еще больше.
Второе. Все говорит о том, что Рудель атаковал с кормы. По крайней мере, фотографии взрыва линкора сделаны с запада, то есть, с кормы. Огонь по нему вели два орудия 34-К, установленные на 4-й башне главного калибра. Попадание же в линкор достиг самолет, пикировавший с носа.
Зенитки «Марата» (после боя 23 сентября часть зенитной артиллерии было снято, но 76.2 мм орудия с 4-й башни остались на корабле) Получается, что гражданин Рудель был, как это говорится, не при делах. Более того, учитывая тот факт, что ведущий группы внезапно пропустил Руделя вперед на пикировании, то есть, сам резко снизил скорость пикирования (скорее всего, выпустил решетки), наводит на мысль, что ведущий увидел взрыв корабля и решил не идти в облако обломков, а немного «повисеть» в воздухе. Рудель же продолжил пикирование с убранными решетками, хотя не мог не видеть, что корабль уже поражен.
Короче говоря, Ганс Рудель, будучи человеком, мягко говоря, не очень скромным, очень захотел красивую цацку на китель и ярких лучей славы. Поэтому, он решил воспользоваться той передрягой в которую попал по своей глупости и из которой буквально чудом вышел живым. Не даром же рисковал! Вот и приписал победу себе. Бывает!
«Марат», же судя по всему, потопил кто-то другой, хотя нам от этого, конечно же, не легче. Жаль корабль, еще больше жаль погибших моряков. Кстати, зенитчики корабля дрались в тот день, буквально, как львы. Мы обязательно напишем про это, но, увы, это будет уже другая статья...