Храм любви. (маленький роман)
День клонился к закату и сердце наполнялось тоской приближающейся одинокой ночи.
Неделю назад из моей жизни исчезла женщина, которая прожила со мной месяц и однажды я просто увидел, что ее нет.
Если женщина решает уйти, она уходит незаметно. Вот только что она спокойно о чем-то говорила и наши отношения, казались прочными, но она уже знала, что это ее последние слова, обращенные ко мне. Она вышла из комнаты и больше не вернулась.
А через час я получил сообщение, что с ней все в порядке, просто она не заинтересована в продолжении контактов и просит ее не беспокоить.
В обществе, где нечего делить, женщины всегда уходят незаметно. Это мы, мужчины, иногда пытаемся что-то объяснить и даже оправдываться, а им это не нужно. Ушла на встречу новой жизни, как перевернула страницу.
Все. Скучно. Надо кого-то искать.
В упорядоченом обществе всему есть свое место и своя процедура. Хочешь любви, иди в храм любви. Только там можно знакомиться и заводить новые отношения. Только там это можно делать, не рискуя быть обвиненным в домогательствах и сексуальном насилии. Только там, переступив порог храма мужчины и женщины могут стать любовниками и любовницами. Там и больше нигде. Таковы правила.
Знакомиться можно и по интернету. Большинство так и делают, но переход к личному контакту только в храме. Почему? Потому, что там гарантируется безопасность. Если что-то не подошло, или не понравилось, можно встать и уйти, или просто нажать на кнопку и тут-же появится охрана. Храм покончил с сексуальным насилием потому, что позволил взять секс под контроль.
В храме был один вход и два выхода. Вход один для всех а выходы, один, только для мужчин, другой, только для женщин. Пары приходят, заранее договорившись о встрече, проводят в храме ночь, а потом выходят по одному, каждый через свой выход.
Каждое утро дает свообду тому, кто ее хочет и страх, что это была последняя встреча, тому, кто хочет продолжения отношений.
Свобода победила. Что бы ни было, утром надо расстаться и выйти через разные выходы. Следующая общая ночь будет только если оба этого захотят.
Я всегда ловил себя на том, что считаю этот порядок вещей правильным, всякий раз, когда хочу бросить женщину и неправильным, когда хочу с ней остаться.
Впрочем, в храм можно приходить и без пары. В огромном зале, который начинается сразу за общим входом, стоят столики и за ними сидят женщины и мужчины, которые готовы к подходящему знакомству. Подходить ни к кому нельзя, но каждому можно послать приглашение прямо на монитор, установленный на кажом столике.
Приглашение может быть принято, отклонено. или проигнорировано. Только в том случае, если оно принято, можно подойти и сесть за тот же столик.
Дальше беседа, в ходе которой можно договориться о продолжении, а можно и не договориться ни о чем. В любой момент, каждый может встать и уйти. Кричать вслед, пытаться остановить, или пойти следом строго запрещено. Охрана всегда начеку.
В этот раз я пришел один, сел за свободный стлик и начал рассматривать публику. На мой монитор сразу же пришло два приглашения от женщин, которые сидели не далеко и, которых можно было рассмотреть не только через монитор, но и на прямую.
Первая мне сразу не понравилась, а на вторую я взглянул. Она улыбнулась и сделала едва уловимый привественный жест рукой.
Подумав немного, я принял приглашение и она тут же встала и пошла ко мне.
- Как тебя зовут? - спросил я. Она могла назвать любое имя. Почти все именно так и делали, это была всего лишь процедура.
В ответ она снова улыбнулась и вместо ответа, вдруг быстро написала свое имя на экране. "Венга" прочел я.
Тут же она начала писать снова: "Мне запрещено говорить."
Да я знал, что такие запреты существуют. Запрету говорить подвергались сквернословы и некотоыре другие, уличенный в том, что в чьих словах звучала агрессия, или оскорбления.
Приходить в храм таким можно, но только молча. Одно слово и сразу на улицу.
Может это и лучше, подумал я, все равно мне нечего ей сказать.
"Я только послала своего прежнего парня" - написала она и на лице ее появилась виноватая улыбка.
- На сколько запрет?
- На месяц и осталось еще две недели.
Две недели в таких отношниях, это очень много. В большинстве случаев они заканчиваются после первой ночи. Иногда длятся неделю. Но пары, сохранившиеся на две недели, это уже иной этап, который наступает редко, поэтому скорее всего я так и не узнаю, какой у нее голос.
-Пойдем в комнату? - возобновил я свой монолог.
Она просто кивнула и мы пошли.
В глубине зала был вход в лобби, где, каждая пара снова разделялась и каждый в отдельности подходил к служащему. Служащий осведомлялся, является ли приход добровольным, проводил фейсконтроль и пробивал клиента по базе данных. Если ничего не вызывало его подозрений, он предупреждал о запрете на острые колющие и режущие предметы, на любое оружие и если решал, что клиент чист, выдавал ключ.
Потом подходил второй представитель пары и проходил точно такую же процедуру. Потом и он получал ключ. Комнату можно было открыть только двумя ключами снаружи. Изнутри она не запиралась и выйти из нее можно было без всякого ключа.
Внутри стояла видеокамера и запись всего, что происходило в комнате оставалась в копме храма. В случае, если один из пары считал, что в процессе нахождения в комнате партнер (или партнерша) сделали, что-то, что может характеризоваться, как попытка насилия, или действия выходящего за рамки обычного секса, на которое не было получено предварительного согласия, то он мог разрешить эту запись к просмотру судебной комиссией и она служила доказательством нарушения.
Общество явно страдало параноидальным страхом сексуального насилия, но когда все решается мнением большинства - претензии, вроде, предъявлять не к кому.
Разумеется правила нарушались. Были многие, кто предавался сексу в не предназначенных для этого местах, никем не контролируемых, без всяких камер наблюдения и без владения минимальной информацией о партнере и его истории жизни, но начинались отношения только в храме, никто не хотел рисковать, оказаться во власти не знакомого человека в неконтролируемом месте.
Секс в храме был пресным. Сковывали правила, не позволявшие выходить за их узкие рамки, сковывало присутствие камеры, сковывал страх перед партнершей, которая легко могла оказаться истеричкой, провокаторшей и подветсти под проблемы, подняв шум без настоящего повода. Поэтому все напоминало скорее медицинскую процедуру,но лучше так чем никак.
С этой мыслью я и заключил партнершу в обьятия.
Потом мы молча оделись и каждый направился к своему выходу без особой надежды встретиться хотябы еще раз.