И. Адо, Августин и греческое образование
Читал недавно: Илзетраут Адо, «Свободные искусства и философия в античной мысли». Книга, конечно, - высший пилотаж. Это именно то, как должны писаться исследования по истории мысли, чего нашим ученым так сильно недостает (за редкими исключениями). В принципе, главное здесь - доказательство, что цикл семи свободных искусств (т.е. система средневекового западного образования) сложилась в неоплатонической среде (неоплатонической, конечно, - в широком смысле) или под ее непосредственным влиянием. Но как она работает «с источниками»! Такой глубокий, четкий анализ, проницательные интерпретации, не выдуманные, а совершенно естественно соответствующие интеллектуальному фону эпохи поздней античности. Как будто погружаешься в среду тех мыслителей, сидишь рядом с Кассиодором и Исидором, вспоминаешь о Боэции или о еще более далеком Варроне. Как будто присутствуешь при написании Августином трактата De ordine, вращаешься среди тех людей, которые читают и обсуждают Введение Порфирия к Категориям Аристотеля. Книга Адо рассматривает материал во всех возможных плоскостях: начиная с общих критериев и методологии, общих исторических зарисовок - и кончая тоникм филологическим анализом «трудных мест».
Самая, пожалуй, интересная глава - об Августине в связи с его трактатом De ordine, где впервые (на Западе) упоминается цикл из семи свободных искусств: становятся понятными все его колебания между философией и богословием, греческим образованием (которым он был очарован) и христианством... По всей видимости, Августин и вправду полагал, что те или иные философские построения (например, триада Единое-Ум-Душа, или учение о божественности человеческого ума и т.д.) могут совершенно непосредственно применяться для описания истин, явленных в христианском Откровении. Интересная деталь: Августин настолько был проникнут греческим образованием, что считал, что только вполне образованный человек может достичь познания Бога и души (И. Адо: с. 150). Вообще, св. Августин - одна из самых загадочных личностей в патристике, как мне кажется. Несомненная искренность и глубина веры - и в то же время некоторая беспомощность в богословии при всей глубине ума и больших познаниях... Вообще же, И. Адо, упоминая о неоплатонических влияниях на Августина (из всей патристики это, пожалуй, самый яркий пример таких влияний), избегает самого его называть неоплатоником. И небезосновательно, с моей точки зрения, поскольку, включив его в философский контекст, который ему, собственно, был совершенно чужд, невозможно будет понять Августина и его подлинно христианских богословских интуиций...
Еще интересная глава: «Школьная система и общая культура в эпоху империи». В результате взаимодействия между греками и римлянами сложилась интересная ситуация, когда врачами и софистами (=учителями философии и риторики) были почти исключительно греки, а юристами - римляне. В одном месте И. Адо рассказывает интересный анекдот (по изложению в Historia Augusta): Император Адриан покровительствовал врачам и учителям; кроме того, он и сам обладал хорошими познаниями в области математики, астрономии, философии... Однажды он сделал внушение известному философу-платонику Фаворину по поводу употребления одного слова (дело касалось предмета риторики, которую платоники ввели в круг обучения), и Фаворин уступил. Друзья упрекнули его, что он не защищался, хотя и был прав. Тогда Фаворин сказал им: «Вы не правы, друзья, в том, что не хотите, чтобы я признал абсолютное научное превосходство человека, который располагает тридцатью легионами».
Еще хочется отметить один интересный нюанс, связанный с самим термином quadrivium, утвердившемся в западном Средневековье, как оказалось, с подачи Боэция. Дело в том, что понятие τετρακτύς было введено впервые Никомахом Герасским в знаменитом Введении в арифметику. Там детально обосновывался принцип разделения математических наук на четыре части, причем Никомах, как истинный платоник, исходил из пифагорейской теории о "божественных числах". Для него числа в мысли Демиурга предшествуют всему и играют парадигматическую роль в создании чувственного космоса (в позднем платонизме эти числа отождествлялись с идеями). Кстати, замечу, что разделение Никомаха было потом использовано александрийскими схолархами и при разделении остальных философских наук. Так вот, через несколько столетий Боэций, составляя краткое содержание Введения в арифметику Никомаха, перевел τέσσαρες μέθοδοι как quadruvium. Этот термин был со временем искажен (видимо, плохо образованными переписчиками) и стал quadrivium.
И еще одно интересное определение понятия «наука» в среднем платонизме: по мнению И. Адо (основанном на тщательном анализе источников), в среднем платонизме утвердился тот смысл понятия науки, который содержится в шестой книге Никомаховой этики Аристотеля: «Наука - это ἕξις ἀποδεικτική (некая предрасположенность, закрепившаяся в складе характера, которая позволяет нам делать правильные выводы)». Вывод И. Адо: «Похоже, в определенный момент истории платоновской философии термин наука превратился в эпитет, который можно применить к любой добродетели, относящейся к разумной части души, и который представлял эту добродетель как некий навык, которому можно обучить путем логического рассуждения».
Вообще же, книга И. Адо - это целый кладезь интереснейших и полезных наблюдений о том, как, собственно, протекала интеллектуальная жизнь, начиная с эллинистического периода и до начала Средних веков. Главная тема - школьный контекст обсуждаемых вопросов - вообще мало исследована и недостаточно еще оценена многими исследователями.
Самая, пожалуй, интересная глава - об Августине в связи с его трактатом De ordine, где впервые (на Западе) упоминается цикл из семи свободных искусств: становятся понятными все его колебания между философией и богословием, греческим образованием (которым он был очарован) и христианством... По всей видимости, Августин и вправду полагал, что те или иные философские построения (например, триада Единое-Ум-Душа, или учение о божественности человеческого ума и т.д.) могут совершенно непосредственно применяться для описания истин, явленных в христианском Откровении. Интересная деталь: Августин настолько был проникнут греческим образованием, что считал, что только вполне образованный человек может достичь познания Бога и души (И. Адо: с. 150). Вообще, св. Августин - одна из самых загадочных личностей в патристике, как мне кажется. Несомненная искренность и глубина веры - и в то же время некоторая беспомощность в богословии при всей глубине ума и больших познаниях... Вообще же, И. Адо, упоминая о неоплатонических влияниях на Августина (из всей патристики это, пожалуй, самый яркий пример таких влияний), избегает самого его называть неоплатоником. И небезосновательно, с моей точки зрения, поскольку, включив его в философский контекст, который ему, собственно, был совершенно чужд, невозможно будет понять Августина и его подлинно христианских богословских интуиций...
Еще интересная глава: «Школьная система и общая культура в эпоху империи». В результате взаимодействия между греками и римлянами сложилась интересная ситуация, когда врачами и софистами (=учителями философии и риторики) были почти исключительно греки, а юристами - римляне. В одном месте И. Адо рассказывает интересный анекдот (по изложению в Historia Augusta): Император Адриан покровительствовал врачам и учителям; кроме того, он и сам обладал хорошими познаниями в области математики, астрономии, философии... Однажды он сделал внушение известному философу-платонику Фаворину по поводу употребления одного слова (дело касалось предмета риторики, которую платоники ввели в круг обучения), и Фаворин уступил. Друзья упрекнули его, что он не защищался, хотя и был прав. Тогда Фаворин сказал им: «Вы не правы, друзья, в том, что не хотите, чтобы я признал абсолютное научное превосходство человека, который располагает тридцатью легионами».
Еще хочется отметить один интересный нюанс, связанный с самим термином quadrivium, утвердившемся в западном Средневековье, как оказалось, с подачи Боэция. Дело в том, что понятие τετρακτύς было введено впервые Никомахом Герасским в знаменитом Введении в арифметику. Там детально обосновывался принцип разделения математических наук на четыре части, причем Никомах, как истинный платоник, исходил из пифагорейской теории о "божественных числах". Для него числа в мысли Демиурга предшествуют всему и играют парадигматическую роль в создании чувственного космоса (в позднем платонизме эти числа отождествлялись с идеями). Кстати, замечу, что разделение Никомаха было потом использовано александрийскими схолархами и при разделении остальных философских наук. Так вот, через несколько столетий Боэций, составляя краткое содержание Введения в арифметику Никомаха, перевел τέσσαρες μέθοδοι как quadruvium. Этот термин был со временем искажен (видимо, плохо образованными переписчиками) и стал quadrivium.
И еще одно интересное определение понятия «наука» в среднем платонизме: по мнению И. Адо (основанном на тщательном анализе источников), в среднем платонизме утвердился тот смысл понятия науки, который содержится в шестой книге Никомаховой этики Аристотеля: «Наука - это ἕξις ἀποδεικτική (некая предрасположенность, закрепившаяся в складе характера, которая позволяет нам делать правильные выводы)». Вывод И. Адо: «Похоже, в определенный момент истории платоновской философии термин наука превратился в эпитет, который можно применить к любой добродетели, относящейся к разумной части души, и который представлял эту добродетель как некий навык, которому можно обучить путем логического рассуждения».
Вообще же, книга И. Адо - это целый кладезь интереснейших и полезных наблюдений о том, как, собственно, протекала интеллектуальная жизнь, начиная с эллинистического периода и до начала Средних веков. Главная тема - школьный контекст обсуждаемых вопросов - вообще мало исследована и недостаточно еще оценена многими исследователями.