о стихах, христианстве и аскетическом, гм, идеале
Продолжаю читать стихи Григория Богослова, и уже они меня так достали, что я стала пропускать все эти "плачи о самом себе" и воззвания ко Христу, читая только что-нибудь более-менее сюжетное или хоть исторически интересное. И таких-то сочинений у него почти целый том, по объему почти 30 его проповедей! После тех блестящих проповедей читать все это, прямо скажем, унылое нытье без разочарования и даже раздражения невозможно.
Ах-ах, я опять впадаю в грехи и страсти, ах, я не могу избавиться от тяготы этой бренной плоти! Ах-ах, опять меня преследуют недоброжетели и клеветники! Ах-ах, меня разлучили с храмом Анастасии! Ах-ах, опять на меня наваливаются заботы суетного мира, а я так мечтаю о возлюбленной мне пустыне и уединении! О, Христе, избавь меня от всего этого, что же Ты опять меня покинул!
И так целыми страницами. И это еще стихи все переведены прозой, т.е. сплошным текстом, а так вообще не знаю, сколько бы это все страниц заняло, если б стихами перевели.
А я еще, помнится, когда-то, побывав один раз в жизни на кружке "православных поэтов", где читал свои стихи тогда дьякон, а ныне поп Анатолий Зеленцов (если я не путаю его имя), потом по его просьбе написала ему на них отзыв, где сказала, что они у него все какие-то сплошь унылые, а это вообще-то не по-христиански, и если он преследует, сочиняя их, еще и какую-то миссионерскую цель, то такими стихами привлечь народ к христианству невозможно... А оказывается, все нормально - вот же, целая традиция, аж с 4 века! Сиди и ной, сколько влезет, и это даже очень благочестиво.
Считается причем, что ГБ писал свои стихи (да он и сам вроде где-то об этом говорит) в пику языческим поэтам - мол, вот и мы может поэтами быть, и это будет проповедью христианства. Вот мне очень интересно: его современники-язычники, начитавшись такого нытья, вообще что подумать могли об этом самом христианстве, в которое им предлагается обращаться? Там же по сути две постоянных темы: одна - неизбывные бедствия самого ГБ, которого, невзирая на все его стремление угодить Богу и служить одному Христу, ни о чем другом не помышляя, постоянно преследуют и злые люди, и злые обстоятельства; а другая - бренность всего сущего, никакие здешние удовольствия и радости не нужны, все прах, все тлен, все мирские занятия бесполезны, надо только молиться и ждать разрешения от этой темницы плоти, чтобы предстать Богу и распевать там с ангелами. И что? Это что, должно было кого-то привлечь к христианству?
Или вот еще, идеал христианского жительства. Я пока не так уж много прочла стихов ГБ, но там есть несколько очень показательных: про современных ему монахов и про спор супружества с девством.
Про монахов там вообще абзац какой-то, строго говоря. Ну ладно там, они все ходят в худых одеждах, немытые-нечесанные, и это есть признак презрения к плоти и миру, а значит, очень хорошо. (Хотя лично мне непонятно, почему отказ от излишеств в одежде - допустим от украшений, косметики, благовоний и вообще дорогих одеяний - должен простираться до того, чтобы ходить в отрепьях, лохматым и немытым. Это что, кому-то приятно? Или это Богу нужно, чтобы человек ходил в таком виде? Христос вот, небось, не ходил же во время земной жизни нечесанным и в рваной одежде. Почему тогда Ему надо именно так подражать?) Но вот например, там превозносится ношение тяжких вериг, употребление в пищу "пепла" (гм...), полное молчание (за исключением отверзения уст ради божественных песнопений), полный затвор (чтоб вообще людей не видеть), пребывание без еды по 20 суток. Или восхваляется монах, который старался постоянно молиться и годами фактически не спал (правда, не уточняется, не сошел ли он в итоге с ума от такого подвига). И наконец, история, которая меня поразила: А некто отправился отсюда на божественную гору ко Христу, с которой Он, по совершении страдания, оставил человеков, и там, не развлекаемый ни словом, ни умом, ни телом, стоял под снегом и ветром и не уступал прошениям собравшихся вокруг него благочестивых мужей, но, воспрянув умом своим от земли и став выше людей, крепко держался великого Христа Царя, пока не соградил нового дома себе бездыханному, когда для погребения не нашлось попечительной руки.
Т.е., говоря по простому, стоял на морозе и молился, пока не помер от холода и голода. И все это - внимание! - оправдывается тем утверждением, что "хорошо благочестивому принять смерть ради Бога". Т.е. если Бог нам не посылает (и почему бы это, а?) случая принять за Него мученичество, то чего мелочиться, тянуть лямку этой многотрудной и многоскорбной жизни - мы просто поскорей убьем себя сами, замолившись до смерти! Очень благочестиво. Я просто в отпаде.
Ну, а разговор девства и супружества в общем вполне традиционен - точнее, от этого-то потом и пошла, вероятно, вся традиция монашеской литературы. Все, что выдвигает в свою защиту супружество (ничего неблагочестивого, кстати) - заповедь первым людям, человеческую дружбу и общение, построение общества, творения искусства, взаимную любовь и пр. - девство отметает, ибо все это тлен и проходит с нынешним веком, так что "супружество или вовсе удаляется от Христа, по причине гибельных воспламенений плоти и всякого рода мирских забот, или слегка касается божественного". Зато девство идет прямиком ввысь к Богу, непрестанными молитвами и отвержением суеты и плотских удовольствий. Все хорошо. Но почему при этом девственности непременно надо предстать "с печальным видом, в худой власянице, с изможденными членами, без обуви, иссохшей, с потупленными в землю глазами", закутанной в покрывало? (Так и хочется добавить: в мятой юбке до пят и в хиджабе... а еще лучше ваще в парандже.) Ну, и вывод в итоге такой: Послушаем, наконец, Христовых советов, отринув красоту, славу, богатство, род, счастье и все обольстительные порождения гибельного греха, уйдем отсюда, взойдем в легкую жизнь, очистимся, ... чтобы, вступив в сонм предстоящих великому Богу, с веселием воспеть праздничную песнь Царю!
Т.е., ежели понимать это по тексту, то Богу вообще неугодно, чтобы человек был счастлив, ибо счастье есть "порождение гибельного греха". Надо себя дрючить и морить, зато потом будешь со ангелами ликовать. (Я бы еще тут спросила: а многие ли вообще монахи видели этих самых ангелов и насколько они уверены, что для того, чтобы с ними ликовать, надо непременно заморить себя холодом и постами, а иначе никогда не коснешься божественного? Ну ладно, молчу, молчу.) Правда, в конце концов судьи у ГБ ставят девство по правую руку Христа, а супружество - по левую. Но идеал остается идеалом.
Я вот только не понимаю, почему, при всех этих словесах о "царском пути", вроде бы так любимых теми же отцами, идеалом провозглашается крайность? Ну, пожалуйста, хочешь жить в девстве и больше иметь времени для молитвы - живи, оно и правда для христианского благочестия приятнее, а уж для занятий, скажем, науками и искусствами - просто благодать: никто не мешает, не надо никаких носков стирать, борщей варить и за детьми бегать. Но зачем при этом непременно рваная юбка, нечесанные волосы и все прочее? И еще пост до полусмерти и молитва без сна. Да еще тот же ГБ скажет, что науки это в конечном итоге тоже все фу и суета, и лучше всего пустыня и безмолвие. И это все чтобы Бога увидеть поскорее? У меня вот подозрение большое, что таким способом если что и увидишь, то какую-нибудь красочную галлюцинацию.
А главное, с чего все эти люди взяли, будто Богу угодно, чтобы человек целую жизнь себя вот так морил, совершенно непонятно. Христос, конечно, говорил про узкий путь, но эти ревнители, по-моему, решили, что мало - еще бы заузить. И спустя 2000 лет мы имеем 2/3 года постов, кучу всяких преданий старцев о том, как туда не ходи, сюда не смотри, так не одевайся, этак не говори, всякие там угрозы кар за съеденный до Преображения виноград... - а людей, реально достигших богообщения и видевших тех самых ангелов, ни одного не видать. А если такие и прославляются где-то, то на поверку оказываются все больше психами, которым дай таблетку - и все видения ангелов тотчас и исчезнут.
Вот же что странно, а.
(А самое интересное, гы-гы, что львиная доля всех этих аскетических идеалов вообще заимствована от тех самых нечестивых язычников, то бишь от киников да от стоиков. Привет Диогену и его бочке, а также хромому рабу Эпиктету. Но это уже другая история.)
Ах-ах, я опять впадаю в грехи и страсти, ах, я не могу избавиться от тяготы этой бренной плоти! Ах-ах, опять меня преследуют недоброжетели и клеветники! Ах-ах, меня разлучили с храмом Анастасии! Ах-ах, опять на меня наваливаются заботы суетного мира, а я так мечтаю о возлюбленной мне пустыне и уединении! О, Христе, избавь меня от всего этого, что же Ты опять меня покинул!
И так целыми страницами. И это еще стихи все переведены прозой, т.е. сплошным текстом, а так вообще не знаю, сколько бы это все страниц заняло, если б стихами перевели.
А я еще, помнится, когда-то, побывав один раз в жизни на кружке "православных поэтов", где читал свои стихи тогда дьякон, а ныне поп Анатолий Зеленцов (если я не путаю его имя), потом по его просьбе написала ему на них отзыв, где сказала, что они у него все какие-то сплошь унылые, а это вообще-то не по-христиански, и если он преследует, сочиняя их, еще и какую-то миссионерскую цель, то такими стихами привлечь народ к христианству невозможно... А оказывается, все нормально - вот же, целая традиция, аж с 4 века! Сиди и ной, сколько влезет, и это даже очень благочестиво.
Считается причем, что ГБ писал свои стихи (да он и сам вроде где-то об этом говорит) в пику языческим поэтам - мол, вот и мы может поэтами быть, и это будет проповедью христианства. Вот мне очень интересно: его современники-язычники, начитавшись такого нытья, вообще что подумать могли об этом самом христианстве, в которое им предлагается обращаться? Там же по сути две постоянных темы: одна - неизбывные бедствия самого ГБ, которого, невзирая на все его стремление угодить Богу и служить одному Христу, ни о чем другом не помышляя, постоянно преследуют и злые люди, и злые обстоятельства; а другая - бренность всего сущего, никакие здешние удовольствия и радости не нужны, все прах, все тлен, все мирские занятия бесполезны, надо только молиться и ждать разрешения от этой темницы плоти, чтобы предстать Богу и распевать там с ангелами. И что? Это что, должно было кого-то привлечь к христианству?
Или вот еще, идеал христианского жительства. Я пока не так уж много прочла стихов ГБ, но там есть несколько очень показательных: про современных ему монахов и про спор супружества с девством.
Про монахов там вообще абзац какой-то, строго говоря. Ну ладно там, они все ходят в худых одеждах, немытые-нечесанные, и это есть признак презрения к плоти и миру, а значит, очень хорошо. (Хотя лично мне непонятно, почему отказ от излишеств в одежде - допустим от украшений, косметики, благовоний и вообще дорогих одеяний - должен простираться до того, чтобы ходить в отрепьях, лохматым и немытым. Это что, кому-то приятно? Или это Богу нужно, чтобы человек ходил в таком виде? Христос вот, небось, не ходил же во время земной жизни нечесанным и в рваной одежде. Почему тогда Ему надо именно так подражать?) Но вот например, там превозносится ношение тяжких вериг, употребление в пищу "пепла" (гм...), полное молчание (за исключением отверзения уст ради божественных песнопений), полный затвор (чтоб вообще людей не видеть), пребывание без еды по 20 суток. Или восхваляется монах, который старался постоянно молиться и годами фактически не спал (правда, не уточняется, не сошел ли он в итоге с ума от такого подвига). И наконец, история, которая меня поразила: А некто отправился отсюда на божественную гору ко Христу, с которой Он, по совершении страдания, оставил человеков, и там, не развлекаемый ни словом, ни умом, ни телом, стоял под снегом и ветром и не уступал прошениям собравшихся вокруг него благочестивых мужей, но, воспрянув умом своим от земли и став выше людей, крепко держался великого Христа Царя, пока не соградил нового дома себе бездыханному, когда для погребения не нашлось попечительной руки.
Т.е., говоря по простому, стоял на морозе и молился, пока не помер от холода и голода. И все это - внимание! - оправдывается тем утверждением, что "хорошо благочестивому принять смерть ради Бога". Т.е. если Бог нам не посылает (и почему бы это, а?) случая принять за Него мученичество, то чего мелочиться, тянуть лямку этой многотрудной и многоскорбной жизни - мы просто поскорей убьем себя сами, замолившись до смерти! Очень благочестиво. Я просто в отпаде.
Ну, а разговор девства и супружества в общем вполне традиционен - точнее, от этого-то потом и пошла, вероятно, вся традиция монашеской литературы. Все, что выдвигает в свою защиту супружество (ничего неблагочестивого, кстати) - заповедь первым людям, человеческую дружбу и общение, построение общества, творения искусства, взаимную любовь и пр. - девство отметает, ибо все это тлен и проходит с нынешним веком, так что "супружество или вовсе удаляется от Христа, по причине гибельных воспламенений плоти и всякого рода мирских забот, или слегка касается божественного". Зато девство идет прямиком ввысь к Богу, непрестанными молитвами и отвержением суеты и плотских удовольствий. Все хорошо. Но почему при этом девственности непременно надо предстать "с печальным видом, в худой власянице, с изможденными членами, без обуви, иссохшей, с потупленными в землю глазами", закутанной в покрывало? (Так и хочется добавить: в мятой юбке до пят и в хиджабе... а еще лучше ваще в парандже.) Ну, и вывод в итоге такой: Послушаем, наконец, Христовых советов, отринув красоту, славу, богатство, род, счастье и все обольстительные порождения гибельного греха, уйдем отсюда, взойдем в легкую жизнь, очистимся, ... чтобы, вступив в сонм предстоящих великому Богу, с веселием воспеть праздничную песнь Царю!
Т.е., ежели понимать это по тексту, то Богу вообще неугодно, чтобы человек был счастлив, ибо счастье есть "порождение гибельного греха". Надо себя дрючить и морить, зато потом будешь со ангелами ликовать. (Я бы еще тут спросила: а многие ли вообще монахи видели этих самых ангелов и насколько они уверены, что для того, чтобы с ними ликовать, надо непременно заморить себя холодом и постами, а иначе никогда не коснешься божественного? Ну ладно, молчу, молчу.) Правда, в конце концов судьи у ГБ ставят девство по правую руку Христа, а супружество - по левую. Но идеал остается идеалом.
Я вот только не понимаю, почему, при всех этих словесах о "царском пути", вроде бы так любимых теми же отцами, идеалом провозглашается крайность? Ну, пожалуйста, хочешь жить в девстве и больше иметь времени для молитвы - живи, оно и правда для христианского благочестия приятнее, а уж для занятий, скажем, науками и искусствами - просто благодать: никто не мешает, не надо никаких носков стирать, борщей варить и за детьми бегать. Но зачем при этом непременно рваная юбка, нечесанные волосы и все прочее? И еще пост до полусмерти и молитва без сна. Да еще тот же ГБ скажет, что науки это в конечном итоге тоже все фу и суета, и лучше всего пустыня и безмолвие. И это все чтобы Бога увидеть поскорее? У меня вот подозрение большое, что таким способом если что и увидишь, то какую-нибудь красочную галлюцинацию.
А главное, с чего все эти люди взяли, будто Богу угодно, чтобы человек целую жизнь себя вот так морил, совершенно непонятно. Христос, конечно, говорил про узкий путь, но эти ревнители, по-моему, решили, что мало - еще бы заузить. И спустя 2000 лет мы имеем 2/3 года постов, кучу всяких преданий старцев о том, как туда не ходи, сюда не смотри, так не одевайся, этак не говори, всякие там угрозы кар за съеденный до Преображения виноград... - а людей, реально достигших богообщения и видевших тех самых ангелов, ни одного не видать. А если такие и прославляются где-то, то на поверку оказываются все больше психами, которым дай таблетку - и все видения ангелов тотчас и исчезнут.
Вот же что странно, а.
(А самое интересное, гы-гы, что львиная доля всех этих аскетических идеалов вообще заимствована от тех самых нечестивых язычников, то бишь от киников да от стоиков. Привет Диогену и его бочке, а также хромому рабу Эпиктету. Но это уже другая история.)