(no subject)
Итак, после сотого рассказа про резиновую Зину (это стихотворение у нас имеет удивительный успех), спетых колыбельных на трёх языках, срочного похода на горшок и дежурных криков, ребёнок ушатался и спит. На часах без двадцати одиннадцать. То есть, у меня ещё есть возможность помыть посуду. Или не мыть, оставить по-бунтарски на утро. Посмотреть серию. Или две. Или пять. Написать едкий пост на фейсбук. Прибрать игрушки. Связать носок.
Или признать себя побежденной и лечь спать рядом. Завтра то же самое никуда не денется - посуда, серия, носок. И можно триста раз повторить про то что она вырастет и будет этого не хватать, ручек, локтей, коленок и обеимашек, но стабильный день сурка почему-то все равно нагоняет хандру.
Или признать себя побежденной и лечь спать рядом. Завтра то же самое никуда не денется - посуда, серия, носок. И можно триста раз повторить про то что она вырастет и будет этого не хватать, ручек, локтей, коленок и обеимашек, но стабильный день сурка почему-то все равно нагоняет хандру.