ПРОЧИТАНО: январь-февраль 2016
Пока вспомнил, подвожу итоги чтения. И, поскольку январь был какой-то совсем не читабельный, всего-то 6 с половиной книг, объединяю два месяца.
Период оказался довольно хорошим качественно, но есть и несомненные фавориты.
Часть 1, аглицкая
Джейн Остин «Гордость и предубеждение». Первое, что хочется сказать, нет, прям-таки провозгласить - оказывается, до классических женских романов тоже надо дорасти! Ей богу, стоило повзрослеть, выждав лет эдак 10, чтобы теперь в полной мере оценить. Ибо удовольствие от творения мисс Остин я получил неожиданное и оттого ещё более приятное :) Живые остроумные диалоги, приправленные милым злословием, насмешками и колкостями, слегка ядовитой снисходительностью, богатая гамма женских чувств и переживаний, лёгкость и изящество, с какими выписаны и характеры, и нравы общества, и сельская пастораль - порадовало всё! Даже не верится, что это пишу Я, такой-то нелюбитель женского чтения)) Не знаю, как на счёт гордости, но предубеждение - воистину обо мне в этом случае) И вот уж иногда приятно оказаться неправым))
До Диккенса меня довели круги на воде в моём же собственном чтении. Когда в трёх подряд книгах герои повально читают великого викторианца, а у кого-то «Большие надежды» вообще настольная книга, да ещё в блоге Насти Завозовой (если что, это переводчик Донны Тартт, у которой (у переводчика, да и у Тартт тоже, естественно) я готов читать, кажется, и списки покупок! так очаровательно она пишет) то тут, то там пожелания найти своего Диккенса... в общем, когда такое наваждение, это точно неспроста, решил я, и заказал Диккенса и себе :) «Большие надежды» мне понравились, теперь очередь за «Повесть о двух городах», «Тяжёлые времена» и «Холодный дом», которые тоже давно на примете.
Расправившись с Диккенсом, Мух решил остаться в викторианстве и продолжить с современником Чарльза нашего Диккенса, его другом, коллегой по перу и конкурентом по совместительству Уилки Коллинзом. «Женщина в белом» порадовала в первую очередь героями - восхитительным негодяем графом Фоско и не менее интересной особой женского пола, живой, умной, наблюдательной Мэриан Голкомб. Оба они - одни из самых ярких образов, с какими довелось сталкиваться, и даже буде претензии к роману в целом (тянучесть повествования половины книги), эти персонажи окупают чтение с лихвой, ибо наблюдать за диалогами и ходом их мыслей одно удовольствие.
После провального для меня, скучнейшего «Зова кукушки» Роберта Гэлбрейта, взяться за второй роман - нужны были аргументы ого-го, каковые нашлись в уважении и вере в Роулинг (особенно после «Случайной вакансии»), благоприятных отзывах Насти Завозовой и собственно том, что дело Шелкопряда вертится в литературной среде. В общем, с мыслью, что второго шанса заслуживают если не все, то многие, взялся я за этот детектив, и не могу передать вам мою радость, когда Роулинг ака Гэлбрейт реабилитировался на моих глазах с каждой страницей, каждым эпизодом и поворотом. Думаю, что я вполне мог бы обойтись и без первого романа, зато здесь меня уже и главгерой не раздражал, и линия личной жизни/отношений интересней, не говоря уже о закрученном преступлении. В общем, второй шанс не зря и жду продолжения :)
Серию Аткинсон про детектива Броуди я прослушал в аудио под свои муми-мастерилки. Это 2-4 книги, первую слушал гол назад, и она мне понравилась (думаю, если бы читал глазами, понравилась бы ещё больше). Тот пример, когда не чистый детектив, а вперемешку с историей жизни, прошлым, старыми тайнами. Обычно, как я заметил, в таком жанре больше пишут скандинавы. Из 4х книг больше всего понравилась третья «Ждать ли добрых вестей?» и не понравилась 3я «Поворот к лучшему». Еще мне подсказали, что есть мини-сериал, по 2 серии на книгу, я посмотрел, хороший и целиком по книгам.
Неаглицкое, то есть всё остальное :)
Явный фаворит здесь (несмотря на присутствие любимого Ирвинга и уважаемой мной Страут) -
Генри Лайон Олди «Герой должен быть один». История Геракла - отнюдь не лёгкое развлекательное чтение, хотя и улыбнуться есть с чего, и увлекательность повествования не позволяет оторваться, однако это глубокая драматичная история. Яркие персонажи, а самый лапушка - красноречивый плут Гермий (Гермес который), бог торговли, воров, бродяг, проводник душ умерших.
"Ну-ка ляг со мной, дружок,
Ты - божок, и я божок,
Мы с тобой помнём лужок"
- поёт Гермий огорченному Гераклу))) (речь вовсе не о пошлинке, если что;))
Обожаю! Уже хочется перечитать!
Ещё немного цитат:
В своем желании стать богом ты уже перестал быть человеком.
Эх, боги, боги… что для вас жизнь человеческая? Походя возвысите, походя растопчете - и неизвестно еще, что хуже…
Чувство вины страшнее любого из известных мне проклятий!...
Время... мы всегда живем в неудачное время, потому что удачных времен не бывает.
- Ты - отличный бог, - улыбнулся Амфитрион. - Во всяком случае, лучший из тех, кого я знаю. Поэтому я открою тебе одну страшную тайну - родители не убивают больных сыновей. Они их лечат!
Ну нет же, нет такой богини - Совесть! Ата-Обман есть, Лисса-Безумие, Дика-Правда, наконец, - а Совести нету! Ну почему у всех ее нет, а у меня есть?! Что ж я за бог такой невезучий?! Ведь сказать кому: Лукавого совесть замучила - засмеют! Воровал - не мучила, врал - как с гуся вода, друг на дружку натравливал - и глазом не моргал… пойду к Арею, в ножки поклонюсь: научи, братец, убивать!.. Этот научит… вояка! Все хвастается, что Гера его прямо в шлеме родила! Видать, головку-то шлемом и прищемило…
Тут Гермию пришли на ум туманные намеки кентавра Хирона насчет сомнительности отцовства Громовержца - и он вовсе загрустил. Вот уж угораздило родиться в Семье с умом и талантом! Шутки шутками, а мало кто из Семьи обременяет себя излишним мудрствованием. Все больше за оружие хватаются - кто за молнию, кто за трезубец, кто за лук или еще за что…
Хватались бы сперва за голову - глядишь, забот бы раза в два поменьше было.
Герой должен быть один, мальчики мои. Он обречен мойрами-Пряхами на одиночество. Воюет в одиночку, побеждает в одиночку и умирает тоже в одиночку. Потом люди помнят Героя - напрочь забыв тех, кто помогал ему, был рядом, сражался и умирал плечом к плечу с ним. В этом сила, но в этом и слабость героя. В одиночестве. Ого-го и на стенку; ого-го - и в Вечность. Бултых! - круги по черной воде… Даже если собрать целую армию героев, каждый из них будет сражаться сам по себе. Это не будет настоящая армия; это будет толпа героев-одиночек
Начало книги «Последняя ночь на Извилистой реке» обманчиво даёт предположить, что на этот раз Джон Ирвинг расскажет нам историю североамерик. лесорубов, с которых в 1954 году начинает рассказ. Однако это только завязка, а вся история о маленьком поваре итальянского происхождения Доминике Бачигалупо и его сыне писателе Дэнни Эйнжеле. Ну и ещё десятке персонажей, как водится у Ирвинга. Тому, кто читал автора, скажу, что это классический ирвинговский роман в лучших традициях, с медведями, бегом, писателями, странными персонажами, отцами и детьми, переживаниями за ребёнка и драмами жизни. И здесь такой соблазнительный ресторанный мир и вкуснота, что именно после него я поехал за очередной порцией рикотты для пирогов :)
На «Братья Берджесс» Элизабет Страут писал подробный отзыв.
О старинном роде Мейфейрских ведьм из Нового Орлеана уже упоминал в ЖЖ немного раньше, и даже размещал посты с фотографиями Нового Орлеана ( раз и два)
«Девушка с жемчужной сережкой» наверняка известна всем если не книгой, так кино (я не говорю о картине). Авторская версия создания известной картины Вермеера, а на самом деле - куда большее, как и положено хорошему роману - о семье и работе художника, о жизни служанки в этом доме и в целом, об уважении и самоуважении, о том, что честь и достоинство, а тем паче ум, не измеряются положением в обществе. Спокойная размеренная книга. Сразу вспоминается "Я, Хуан де Пареха" про подмастерье Веласкеса.
Трумен Капоте «Одно Рождество» и «Воспоминания об одном Рождестве» - два хороших и очень разных рассказа, разных по настроению. Первый немного грустный, второй же хочется отметить особенно - такой чудесно выписанной атмосферы праздника, ожиданий и приготовлений, любви и заботы ещё поискать! Очень-очень советую оба рассказа на будущий год.
Несколько цитат:
Моя подружка нарочно роняет на кухне чайник. Я отплясываю чечетку пред закрытыми дверями. Постепенно все обитатели дома, один за другим, вылезают из своих спален, и по виду их ясно, что они готовы убить нас обоих. Но нельзя - рождество!
На чердаке в одном из сундуков хранятся: коробка из-под обуви с горностаевыми хвостиками (они срезаны с меховой накидки одной весьма странной дамы, снимавшей когда-то комнату у нас в доме), растрепанные мотки порыжевшей от времени канители, серебряная звезда, коротенькая гирлянда допотопных, явно небезопасных в пожарном отношении лампочек, смахивающих на разноцветные леденцы. Украшения расчудесные, но их маловато. Подружке моей хочется, чтобы елка наша сияла, словно окно из цветных стекол в баптистской церкви, чтобы ветви ее клонились под тяжестью украшений, как от толстого слоя снега. Но роскошные японские игрушки, которые продаются у Вулворта, нам не по карману. Поэтому мы, как обычно под рождество, целыми днями сидим за кухонным столом и мастерим украшения сами с помощью ножниц, цветных карандашей и кипы цветной бумаги. Я рисую, подружка моя вырезает. Больше всего у нас кошек и рыбок (их проще всего рисовать), потом яблоки, арбузы, есть и несколько ангелов с крыльями - мы делаем их из серебряной обертки от шоколадок. С помощью английских булавок мы прикрепляем свои изделия к елке и в довершение всего усыпаем ветки комочками хлопка, собранного для этой цели еще в конце лета. Оглядев елку, подружка моя радостно всплескивает руками:
- Нет, честно, Дружок. Ведь ее так и хочется съесть, верно?
Королек и вправду пытается съесть ангела.
Потом мы плетем из остролиста гирлянды для окон, обвязываем зелень лентами. Когда с этим покончено, начинаем готовить подарки для всех наших родственников. Дамам - самодельные шарфики, мужчинам - собственного приготовления снадобье из лимонного сока, лакрицы и аспирина («Принимать при первых симптомах простуды и после охоты»). Но пора мастерить подарки друг для друга. Тут мы начинаем работать порознь, втихомолку. Мне бы хотелось купить в подарок моей подружке перламутровый перочинный нож, приемник и целый фунт вишни в шоколаде (мы один раз попробовали эти конфеты, и с тех пор она постоянно твердит: «Знаешь, Дружок, я могла бы ими одними питаться всю жизнь; вот как Бог свят, могла бы, а ведь я никогда не поминаю его имени всуе»). Вместо этого я мастерю ей бумажного змея. А ей хотелось бы подарить мне велосипед. (Она мне миллион раз говорила: «Если б я только могла, Дружок… Достаточно скверно, что сама не имеешь того, чего хочешь, но когда и другим не можешь подарить то, что им хочется, от этого уже совсем тошно. И все-таки я как-нибудь изловчусь, раздобуду тебе велосипед. Только не спрашивай как. Может быть, украду».) Но я совершенно уверен, что она мастерит мне змея - так же, как в прошлом году и в позапрошлом; а в позапозапрошлом мы подарили друг другу рогатки. По мне, и то и другое неплохо. Мы с ней чемпионы по запуску змея и разбираемся в ветрах, как заправские моряки. Моя подружка ловчее меня, - она умудряется запускать змея даже в затишье, когда облака стоят неподвижно.
В сочельник нам кое-как удается наскрести пятачок, и мы отправляемся к мяснику за обычным подарком для Королька. Покупаем ему хорошую мозговую кость, заворачиваем ее в комикс и подвешиваем на верхушке елки, рядом с серебряной звездой. Королек знает, что она там. Он усаживается под елкой и, словно завороженный, не отрываясь, жадно смотрит вверх. Уже пора спать, а его никакими силами не оттащишь от елки. Я взбудоражен не меньше его.
«Смиллу» Хёга я специально откладывал на зиму. Не знаю, настолько характерная это для писателя книга, но история оказалась вязкой и меня слегка утомила, увы, не дотянув до "отлично".
Повесть Ларионовой «Леопард с вершины Килиманджаро» мы читали и обсуждали клубом. Представьте себе: в результате одной межпространственной экспедиции человечество вдруг получило доступ к информации, в каком году умрёт каждый житель Земли. Правительства огласили о существовании такой информации, и предоставили людям по достижении совершеннолетия право узнать. Или не узнать.Но только год. А в нем 365 дней. Что выбрали бы вы? Скажу сразу, доводы есть в пользу обоих путей.
Про трилогию Филипа Пулмана «Тёмные начала» не хочется даже вспоминать, но скажу в отдельном посте.
Период оказался довольно хорошим качественно, но есть и несомненные фавориты.
Часть 1, аглицкая
Джейн Остин «Гордость и предубеждение». Первое, что хочется сказать, нет, прям-таки провозгласить - оказывается, до классических женских романов тоже надо дорасти! Ей богу, стоило повзрослеть, выждав лет эдак 10, чтобы теперь в полной мере оценить. Ибо удовольствие от творения мисс Остин я получил неожиданное и оттого ещё более приятное :) Живые остроумные диалоги, приправленные милым злословием, насмешками и колкостями, слегка ядовитой снисходительностью, богатая гамма женских чувств и переживаний, лёгкость и изящество, с какими выписаны и характеры, и нравы общества, и сельская пастораль - порадовало всё! Даже не верится, что это пишу Я, такой-то нелюбитель женского чтения)) Не знаю, как на счёт гордости, но предубеждение - воистину обо мне в этом случае) И вот уж иногда приятно оказаться неправым))
До Диккенса меня довели круги на воде в моём же собственном чтении. Когда в трёх подряд книгах герои повально читают великого викторианца, а у кого-то «Большие надежды» вообще настольная книга, да ещё в блоге Насти Завозовой (если что, это переводчик Донны Тартт, у которой (у переводчика, да и у Тартт тоже, естественно) я готов читать, кажется, и списки покупок! так очаровательно она пишет) то тут, то там пожелания найти своего Диккенса... в общем, когда такое наваждение, это точно неспроста, решил я, и заказал Диккенса и себе :) «Большие надежды» мне понравились, теперь очередь за «Повесть о двух городах», «Тяжёлые времена» и «Холодный дом», которые тоже давно на примете.
Расправившись с Диккенсом, Мух решил остаться в викторианстве и продолжить с современником Чарльза нашего Диккенса, его другом, коллегой по перу и конкурентом по совместительству Уилки Коллинзом. «Женщина в белом» порадовала в первую очередь героями - восхитительным негодяем графом Фоско и не менее интересной особой женского пола, живой, умной, наблюдательной Мэриан Голкомб. Оба они - одни из самых ярких образов, с какими довелось сталкиваться, и даже буде претензии к роману в целом (тянучесть повествования половины книги), эти персонажи окупают чтение с лихвой, ибо наблюдать за диалогами и ходом их мыслей одно удовольствие.
После провального для меня, скучнейшего «Зова кукушки» Роберта Гэлбрейта, взяться за второй роман - нужны были аргументы ого-го, каковые нашлись в уважении и вере в Роулинг (особенно после «Случайной вакансии»), благоприятных отзывах Насти Завозовой и собственно том, что дело Шелкопряда вертится в литературной среде. В общем, с мыслью, что второго шанса заслуживают если не все, то многие, взялся я за этот детектив, и не могу передать вам мою радость, когда Роулинг ака Гэлбрейт реабилитировался на моих глазах с каждой страницей, каждым эпизодом и поворотом. Думаю, что я вполне мог бы обойтись и без первого романа, зато здесь меня уже и главгерой не раздражал, и линия личной жизни/отношений интересней, не говоря уже о закрученном преступлении. В общем, второй шанс не зря и жду продолжения :)
Серию Аткинсон про детектива Броуди я прослушал в аудио под свои муми-мастерилки. Это 2-4 книги, первую слушал гол назад, и она мне понравилась (думаю, если бы читал глазами, понравилась бы ещё больше). Тот пример, когда не чистый детектив, а вперемешку с историей жизни, прошлым, старыми тайнами. Обычно, как я заметил, в таком жанре больше пишут скандинавы. Из 4х книг больше всего понравилась третья «Ждать ли добрых вестей?» и не понравилась 3я «Поворот к лучшему». Еще мне подсказали, что есть мини-сериал, по 2 серии на книгу, я посмотрел, хороший и целиком по книгам.
Неаглицкое, то есть всё остальное :)
Явный фаворит здесь (несмотря на присутствие любимого Ирвинга и уважаемой мной Страут) -
Генри Лайон Олди «Герой должен быть один». История Геракла - отнюдь не лёгкое развлекательное чтение, хотя и улыбнуться есть с чего, и увлекательность повествования не позволяет оторваться, однако это глубокая драматичная история. Яркие персонажи, а самый лапушка - красноречивый плут Гермий (Гермес который), бог торговли, воров, бродяг, проводник душ умерших.
"Ну-ка ляг со мной, дружок,
Ты - божок, и я божок,
Мы с тобой помнём лужок"
- поёт Гермий огорченному Гераклу))) (речь вовсе не о пошлинке, если что;))
Обожаю! Уже хочется перечитать!
Ещё немного цитат:
В своем желании стать богом ты уже перестал быть человеком.
Эх, боги, боги… что для вас жизнь человеческая? Походя возвысите, походя растопчете - и неизвестно еще, что хуже…
Чувство вины страшнее любого из известных мне проклятий!...
Время... мы всегда живем в неудачное время, потому что удачных времен не бывает.
- Ты - отличный бог, - улыбнулся Амфитрион. - Во всяком случае, лучший из тех, кого я знаю. Поэтому я открою тебе одну страшную тайну - родители не убивают больных сыновей. Они их лечат!
Ну нет же, нет такой богини - Совесть! Ата-Обман есть, Лисса-Безумие, Дика-Правда, наконец, - а Совести нету! Ну почему у всех ее нет, а у меня есть?! Что ж я за бог такой невезучий?! Ведь сказать кому: Лукавого совесть замучила - засмеют! Воровал - не мучила, врал - как с гуся вода, друг на дружку натравливал - и глазом не моргал… пойду к Арею, в ножки поклонюсь: научи, братец, убивать!.. Этот научит… вояка! Все хвастается, что Гера его прямо в шлеме родила! Видать, головку-то шлемом и прищемило…
Тут Гермию пришли на ум туманные намеки кентавра Хирона насчет сомнительности отцовства Громовержца - и он вовсе загрустил. Вот уж угораздило родиться в Семье с умом и талантом! Шутки шутками, а мало кто из Семьи обременяет себя излишним мудрствованием. Все больше за оружие хватаются - кто за молнию, кто за трезубец, кто за лук или еще за что…
Хватались бы сперва за голову - глядишь, забот бы раза в два поменьше было.
Герой должен быть один, мальчики мои. Он обречен мойрами-Пряхами на одиночество. Воюет в одиночку, побеждает в одиночку и умирает тоже в одиночку. Потом люди помнят Героя - напрочь забыв тех, кто помогал ему, был рядом, сражался и умирал плечом к плечу с ним. В этом сила, но в этом и слабость героя. В одиночестве. Ого-го и на стенку; ого-го - и в Вечность. Бултых! - круги по черной воде… Даже если собрать целую армию героев, каждый из них будет сражаться сам по себе. Это не будет настоящая армия; это будет толпа героев-одиночек
Начало книги «Последняя ночь на Извилистой реке» обманчиво даёт предположить, что на этот раз Джон Ирвинг расскажет нам историю североамерик. лесорубов, с которых в 1954 году начинает рассказ. Однако это только завязка, а вся история о маленьком поваре итальянского происхождения Доминике Бачигалупо и его сыне писателе Дэнни Эйнжеле. Ну и ещё десятке персонажей, как водится у Ирвинга. Тому, кто читал автора, скажу, что это классический ирвинговский роман в лучших традициях, с медведями, бегом, писателями, странными персонажами, отцами и детьми, переживаниями за ребёнка и драмами жизни. И здесь такой соблазнительный ресторанный мир и вкуснота, что именно после него я поехал за очередной порцией рикотты для пирогов :)
На «Братья Берджесс» Элизабет Страут писал подробный отзыв.
О старинном роде Мейфейрских ведьм из Нового Орлеана уже упоминал в ЖЖ немного раньше, и даже размещал посты с фотографиями Нового Орлеана ( раз и два)
«Девушка с жемчужной сережкой» наверняка известна всем если не книгой, так кино (я не говорю о картине). Авторская версия создания известной картины Вермеера, а на самом деле - куда большее, как и положено хорошему роману - о семье и работе художника, о жизни служанки в этом доме и в целом, об уважении и самоуважении, о том, что честь и достоинство, а тем паче ум, не измеряются положением в обществе. Спокойная размеренная книга. Сразу вспоминается "Я, Хуан де Пареха" про подмастерье Веласкеса.
Трумен Капоте «Одно Рождество» и «Воспоминания об одном Рождестве» - два хороших и очень разных рассказа, разных по настроению. Первый немного грустный, второй же хочется отметить особенно - такой чудесно выписанной атмосферы праздника, ожиданий и приготовлений, любви и заботы ещё поискать! Очень-очень советую оба рассказа на будущий год.
Несколько цитат:
Моя подружка нарочно роняет на кухне чайник. Я отплясываю чечетку пред закрытыми дверями. Постепенно все обитатели дома, один за другим, вылезают из своих спален, и по виду их ясно, что они готовы убить нас обоих. Но нельзя - рождество!
На чердаке в одном из сундуков хранятся: коробка из-под обуви с горностаевыми хвостиками (они срезаны с меховой накидки одной весьма странной дамы, снимавшей когда-то комнату у нас в доме), растрепанные мотки порыжевшей от времени канители, серебряная звезда, коротенькая гирлянда допотопных, явно небезопасных в пожарном отношении лампочек, смахивающих на разноцветные леденцы. Украшения расчудесные, но их маловато. Подружке моей хочется, чтобы елка наша сияла, словно окно из цветных стекол в баптистской церкви, чтобы ветви ее клонились под тяжестью украшений, как от толстого слоя снега. Но роскошные японские игрушки, которые продаются у Вулворта, нам не по карману. Поэтому мы, как обычно под рождество, целыми днями сидим за кухонным столом и мастерим украшения сами с помощью ножниц, цветных карандашей и кипы цветной бумаги. Я рисую, подружка моя вырезает. Больше всего у нас кошек и рыбок (их проще всего рисовать), потом яблоки, арбузы, есть и несколько ангелов с крыльями - мы делаем их из серебряной обертки от шоколадок. С помощью английских булавок мы прикрепляем свои изделия к елке и в довершение всего усыпаем ветки комочками хлопка, собранного для этой цели еще в конце лета. Оглядев елку, подружка моя радостно всплескивает руками:
- Нет, честно, Дружок. Ведь ее так и хочется съесть, верно?
Королек и вправду пытается съесть ангела.
Потом мы плетем из остролиста гирлянды для окон, обвязываем зелень лентами. Когда с этим покончено, начинаем готовить подарки для всех наших родственников. Дамам - самодельные шарфики, мужчинам - собственного приготовления снадобье из лимонного сока, лакрицы и аспирина («Принимать при первых симптомах простуды и после охоты»). Но пора мастерить подарки друг для друга. Тут мы начинаем работать порознь, втихомолку. Мне бы хотелось купить в подарок моей подружке перламутровый перочинный нож, приемник и целый фунт вишни в шоколаде (мы один раз попробовали эти конфеты, и с тех пор она постоянно твердит: «Знаешь, Дружок, я могла бы ими одними питаться всю жизнь; вот как Бог свят, могла бы, а ведь я никогда не поминаю его имени всуе»). Вместо этого я мастерю ей бумажного змея. А ей хотелось бы подарить мне велосипед. (Она мне миллион раз говорила: «Если б я только могла, Дружок… Достаточно скверно, что сама не имеешь того, чего хочешь, но когда и другим не можешь подарить то, что им хочется, от этого уже совсем тошно. И все-таки я как-нибудь изловчусь, раздобуду тебе велосипед. Только не спрашивай как. Может быть, украду».) Но я совершенно уверен, что она мастерит мне змея - так же, как в прошлом году и в позапрошлом; а в позапозапрошлом мы подарили друг другу рогатки. По мне, и то и другое неплохо. Мы с ней чемпионы по запуску змея и разбираемся в ветрах, как заправские моряки. Моя подружка ловчее меня, - она умудряется запускать змея даже в затишье, когда облака стоят неподвижно.
В сочельник нам кое-как удается наскрести пятачок, и мы отправляемся к мяснику за обычным подарком для Королька. Покупаем ему хорошую мозговую кость, заворачиваем ее в комикс и подвешиваем на верхушке елки, рядом с серебряной звездой. Королек знает, что она там. Он усаживается под елкой и, словно завороженный, не отрываясь, жадно смотрит вверх. Уже пора спать, а его никакими силами не оттащишь от елки. Я взбудоражен не меньше его.
«Смиллу» Хёга я специально откладывал на зиму. Не знаю, настолько характерная это для писателя книга, но история оказалась вязкой и меня слегка утомила, увы, не дотянув до "отлично".
Повесть Ларионовой «Леопард с вершины Килиманджаро» мы читали и обсуждали клубом. Представьте себе: в результате одной межпространственной экспедиции человечество вдруг получило доступ к информации, в каком году умрёт каждый житель Земли. Правительства огласили о существовании такой информации, и предоставили людям по достижении совершеннолетия право узнать. Или не узнать.Но только год. А в нем 365 дней. Что выбрали бы вы? Скажу сразу, доводы есть в пользу обоих путей.
Про трилогию Филипа Пулмана «Тёмные начала» не хочется даже вспоминать, но скажу в отдельном посте.