Читая чужие письма
Марлен Дитрих из Пaрижa (01.12.1945)
Эриху Мария Ремарку в Нью-Йорк
Не знаю, кaк к тебе обращаться, - … Я пишу тебе, потому что у меня вдруг острый приступ тоски - но не такой, какой онa у меня обычно бывает. Может быть, мне не хватает бутербродов с ливерной колбасой, утешения обиженных, - и душевных бутербродов с ливерной. Париж в сером тумане, я едва различаю Елисейские поля. Я в растерянности, я опустошена, впереди нет цели.
Их любовь была странной и довольно мучительной. Он пил и страдал от отдаления от родной литературной стихии, а она постоянно стремилась в общество кинозвезд, куда утаскивала с собой и его. Их роман длился всего три года, и оборвался после выздоровления Ремарка в конце 40-х. Марлен ухаживала за ним, но после они никогда не виделись, хоть и продолжали обмениваться редкими письмами.
Всего три года, в которые они любили ливерную колбасу и хорошее вино с козьим сыром, ночевать в гостинице и изобретать красивые метафоры.
Ремарк-то наш, Эрик, акоглик ебёнамать, нгаш человек.
Эриху Мария Ремарку в Нью-Йорк
Не знаю, кaк к тебе обращаться, - … Я пишу тебе, потому что у меня вдруг острый приступ тоски - но не такой, какой онa у меня обычно бывает. Может быть, мне не хватает бутербродов с ливерной колбасой, утешения обиженных, - и душевных бутербродов с ливерной. Париж в сером тумане, я едва различаю Елисейские поля. Я в растерянности, я опустошена, впереди нет цели.
Их любовь была странной и довольно мучительной. Он пил и страдал от отдаления от родной литературной стихии, а она постоянно стремилась в общество кинозвезд, куда утаскивала с собой и его. Их роман длился всего три года, и оборвался после выздоровления Ремарка в конце 40-х. Марлен ухаживала за ним, но после они никогда не виделись, хоть и продолжали обмениваться редкими письмами.
Всего три года, в которые они любили ливерную колбасу и хорошее вино с козьим сыром, ночевать в гостинице и изобретать красивые метафоры.
Ремарк-то наш, Эрик, акоглик ебёнамать, нгаш человек.