По поводу нового витка экологического психоза
По поводу нового витка экологического психоза (а массовые страсти дилетантов всегда носят психотический характер) вспомнился мой давний очерк о виднейшем климатологе академике Кондратьеве.
Наука не может знать истину, в науке нет и не может быть ничего, кроме гипотез. Честность ученого заключается только в том, что он с одинаковым усердием стремится доказать или опровергнуть как то, что ему житейски выгодно, так и то, что невыгодно. Это справедливо для любой науки, но в стократной степени - для климатологии.
В науке о климате едва ли не самое трудное то, что она в огромной степени складывается из элементов, принадлежащих другим наукам. Движение водных и воздушных масс принадлежит механике сплошных сред, превращение веществ - химии и биологии, парообразование и таяние льдов - теплофизике, рассеяние, отражение и поглощение солнечного света - оптике, электромагнитные процессы - электродинамике, изменение растительного покрова - ботанике… И каждый из фрагментов этой картины при таких грандиозных масштабах уже сам по себе представляет совершенно неохватную задачу. Так каким же должно быть объединение этих неохватностей!..
И каким должен быть разум, который возьмется их синтезировать! Этот разум должен владеть едва ли не всеми науками сразу, быть в курсе новейших открытий едва ли не во всех областях человеческой деятельности. Чтобы выйти на мировой уровень в этой науке наук, недостаточно однажды найти какую-то гениальную идею и затем все жизнь ее развивать - ученый, посвятивший себя синтетической, глобальной проблеме, должен учиться до конца своих дней наравне со своими студентами. И Кондратьев учился до конца своей, по счастью, долгой творческой жизни так, как большая часть его студентов занимается лишь в ночь перед экзаменами. Он читал постоянно. Читал за письменным столом, читал на отдыхе, в дороге, на совещаниях, которые при его высоких постах могли бы поглотить все его время, если бы он не умел выкраивать для дела БУКВАЛЬНО каждую минуту: кое-кого даже раздражало, что он и во время заседаний что-то продолжает писать своим экономным почерком. Зато и знал он в своей энциклопедической области решительно все, что можно было знать.
Если даже бегло просмотреть одну из его итоговых монографий «Перспективы развития цивилизации: многомерный анализ», написанную в соавторстве с В.Крапивиным и В.Савиных (первые наброски Кондратьев сделал в московской больнице, куда попал со сложным переломом ноги, в конце концов его и погубившим), - если следить даже не за идеями, а лишь за используемым материалом, уже возникает ощущение чего-то запредельного. Динамика населения за десятилетия, динамика экономического роста или спада, потребление угля, нефти и газа во всевозможных регионах, цены на нефть и бензин, выбросы углекислого газа, урожайность зерна и кукурузы, внешний долг стран СНГ и Восточной Европы, размеры ядерного арсенала, сохранность лесов и коралловых рифов, производство мяса, металлов и древесины, продолжительность пребывания в атмосфере двуокиси серы, окиси азота, аммиака и метана, энергозатраты сельского хозяйства, запасы бурого и каменного угля, площадь поверхности нефтяной пленки, количество свинца, поступающего в Мировой океан, водопотребление и совокупная масса вулканической пыли…
Но вы, я думаю, уже и так поняли, что этот список можно продолжать бесконечно.
Вторая мучительная для настоящего ученого особенность науки о глобальных изменениях - в ней НЕТ РЕШАЮЩЕГО ЭКСПЕРИМЕНТА. Нет того верховного судьи, который в науках менее масштабных твердо ставит на место шарлатанов и прожектеров. В науке о глобальном климате оппонентов может рассудить лишь история. А в пределах одной человеческой жизни слишком уж велик соблазн прогреметь на весь мир предсказанием какого-нибудь антропогенного апокалипсиса. Прогреметь, сорвать с перепуганных дилетантов солидные суммы на спасение мира от прохудившегося озонового слоя, от парникового эффекта, от глобального потепления, а суд всем этим сенсациям сумеют вынести лишь потомки. Они же, может быть, и разглядят, кто и сколько миллиардов на этом заработал.
Именно поэтому в глобальной экологии, глобальной климатологии необычайно важно такое, казалось бы, внепрофессиональное качество, как ЧЕСТЬ ученого. Когда речь идет о процессах и без того почти непредсказуемых, готовность ученого подсуживать сильным мира сего, не подвергаясь опасности разоблачения, превращает его из искателя истины в едва ли не самого могущественного ее врага. И уникальная роль академика Кондратьева заключалась в том, что во всем мире он обладал не только научным, но и огромным моральным авторитетом. Он никогда не боялся выступить против самой модной и выгодной кампании.
Все мы слышали про Киотский протокол - что-то очень экологически чистое и прогрессивное. А вот Кондратьев в своем интервью «Известиям» (19.07.2002) открыто заявил, что глобальное потепление - это миф, что эту проблему придумала "научная мафия с целью получения денег на свои исследования". Все началось с публикаций 1969 года американца Сейлерса и советского ученого Будыко. Тогдашние да и сегодняшние теории не могут обеспечить достоверного прогноза, и все-таки его стали использовать для получения денег на свои исследования. А в 1988 году к этой теме подключился Дж. Хансон - директор Годаровского института космических исследований в Нью-Йорке. Выступая летом 1988 года в конгрессе США, он восклицал: "Смотрите, что делается за окном, - жара! Это потому, что происходит глобальное потепление климата, связанное с концентрацией СО2 в атмосфере". И это тоже была чистейшая спекуляция, для которой не было никаких оснований!
Тогдашние численные модели климата действительно приводили к выводу, что удвоение концентрации СО2 может вызвать катастрофические потрясения. Более того, учет одного лишь влияния парникового эффекта приводил к слишком сильному потеплению, и тогда добавили охлаждающее влияние сульфатного аэрозоля, подгоняя модель под нужный результат! Хотя сульфатный аэрозоль был совершенно искусственным предположением, потому что реальный аэрозоль - взвешенные в атмосфере твердые частички - имеет гораздо более сложный состав…
Короче говоря, «в научном мире в вопросах климата сформировалась мощная мафия! Это постепенно развивалось, люди получали все больше и больше денег, миллиарды долларов, в этом участвуют тысячи людей. Поэтому одним из аргументов стал такой: "Смотрите, тысячи людей считают вот так, как же можно считать иначе?" Говорят, что существует консенсус по этому поводу. Но, позвольте, какая же может быть наука с консенсусом? Наука развивается только на основе противоречий. А если консенсус, то это уже могила, а не наука... Я скажу так: эти тысячи людей куплены, чтобы писать в поддержку определенных концепций.
…Я написал письмо президенту Путину в начале прошлого года, но ответа не получил. Тогда написал второе письмо, и тут закрутилась административная машина, меня стали одолевать сотрудники администрации президента. В конце концов мои рекомендации направили в Росгидромет, к этим безответственным людям, которые ничего не понимают, которые говорят глупости. В общем-то, история с глобальным потеплением - лишь одна из иллюстраций гигантской бюрократической активности, ежегодно поглощающей сотни миллионов долларов вместо инвестирования их в развитие науки.
А подводя итог нашему разговору, отмечу следующее: сокращать выбросы СО2 в атмосферу нереально, даже если бы было нужно».
Выражения, как видите, самые непарламентские. Допекло, стало быть, глобальное потепление…
Великий физик-теоретик Вольфганг Паули шутил, что, когда он предстанет перед Господом, то задаст ему два вопроса: первый о единой теории поля, второй о физике атмосферы; но он заранее уверен, что на второй вопрос Господь лишь вздохнет: я еще сам не разобрался…
Расхождение мнений, споры научных школ - это нормально для любой становящейся науки. А тем более - для науки о климате, даже отдельные части которой практически не поддаются точному анализу. Одна только физика атмосферы изучает неустойчивые процессы, которые в принципе не поддаются прогнозированию - невозможно предсказать, в какую сторону упадет карандаш, поставленный на острие. Это понимают и не столь большие ученые, как академик Кондратьев, но когда одну из возможных позиций поддерживают огромные социальные силы, требуется мужество и бескорыстие, чтобы открыто указать на ее недостаточную обоснованность.
А мы-то думали, что только при социализме возможна «лысенковщина», вмешательство политики в науку…
«Климатический катастрофизм, - считает ученый-космонавт Савиных, - это издержки западной системы финансирования науки, зависимость от системы грантов, которые более охотно даются под сенсационную и катастрофическую тематику. «Есть ли жизнь на Марсе?», «Упадет ли на Землю астероид?», «Состоится ли глобальная климатическая катастрофа?» - под такие темы деньги дают не считая, поскольку результаты на лету подхватываются прессой. А под сложные, тонкие и многолетние программы, и особенно под работы, закрывающие выгодную «катастрофическую» тематику, часто не дают ни копейки. В современном обществе фундаментальная наука все чаще должна доказывать массе эрудированных дилетантов (в их число входят и госчиновники) саму необходимость своего существования".
Александр Мелихов facebook