Желтая Стрела
Желтая Стрела - большой рассказ (или маленькая повесть, на манер повестей Белкина), написанный Пелевиным в ранние годы, изданный в 1993. В то время Олегович был еще молод, силен, энергичен, парадоксален, нов. Прекрасен, как все новорожденное. Подхвачен энергиями пертурбаций конца 80-х. И категорически несовместен с советским, погибающим гештальтом, как нечто невиданное, на измерение (а то и два) ширше скучного советского мира. Гребенщиков от литературы, так сказать.
Углубляться в генезис творчества ВО я не хочу (тем более, что и генезиса никакого не случилось, все разошлось на самоцитаты про "накакоиненного Кибальчича"). Однако Желтая Стрела, как мне кажется, один из лучших и самых точных текстов Пелевина.
По сюжету, герой едет в поезде к разрушенному мосту. Едет давно, не день и не два, много лет. Поездной быт иллюстрирует повседневную жизнь, где, к примеру:
Отчего-то было необычно много молодых, но уже растолстевших женщин в турецких спортивных костюмах - вокруг них крутились молчаливые дети, занятые бессистемным изучением окружающего мира. Иногда рядом появлялись мужья в майках навыпуск; у многих в руках было пиво.
Вот это самое "у многих в руках было пиво", меня особенно зацепило в то время. Я это УВИДЕЛ. Именно так выглядели россиянские жители "на отдыхе", в парке, да и просто на улице. И воспринимал я их точно так же, как герой Пелевина - как шпион или инопланетный засланец. Не имея к ним ненависти или неприятия. Но именно что со стороны. Позднее это чувство укрепилось, когда мне довелось попасть в Таиланд. Местные люди были мне симпатичны своей механикой улыбаться и делать вай. Но когда их аццкие моторки пердели под окном ресорта в 4 утра, а по поселку разъезжали пикапы с громкоговорителями, сзывающие всех поприсутствовать на очередном кровавом бое кик-боксинга - тут я не принимал к сердцу, говорил себе: это тайцы, живут они так. И не парился. Надо понимать, что ты чужой везде - что в Тае, что в РФ. Не для тебя это придумано и живет. Пользоваться - можно. Искать пути коммуникации. Но ВЕСЬ этот мир чужой человеку, если его интересы находятся за пределами этого мира.
Сам текст конечно буддийский по фабуле, что "разрушенный мост", что "горящий дом". Поезд мчится без остановок, единственный вопрос - найти способ его покинуть, выйти из него. Герой читает обрывки граффити тех, кто ехал прежде него, пытается расшифровать. Ищет пути. В какой-то момент выбирается на крышу вагона. На крыше видит группу людей, сидящих вокруг нарисованного круга со вписанными треугольниками. Речь об эннеаграмме, являющейся символом и геометрической опорой гурджиевских школ и кружков. Это очень злой и точный эпитет. С крыши вагона отлично видна панорама местности, мимо которой стремится поезд. Однако спрыгнуть с крыши поезда еще труднее, чем с подножки. Только если на верную смерть, свернуть шею. Видно - хорошо. Но сойти с поезда таким образом невозможно.
Перевожу на язык Беннетта. У человека есть механизм для выработки сознательной энергии Е4, в гурджиевских школах он называется "самовоспоминание". При переходе в Е4 человек получает не просто осведомленность об окружающем (таковая есть и при активации Чувствительной энергии Е5). Как сам Беннетт говорит: при активации чувствительности вы имеете осведомленность и вам кажется, что вы проснулись. Но только в сознательном состоянии вы понимаете - что есть НЕ СПАТЬ. И понимаете, что еще секунды или минуты назад вы спали - и грезили о том, что не спите.
Однако даже такая пробужденность, где работает Е4, по итогу не дает ничего. Это солдат с ружьем, бдительный, подготовленный, вооруженный, готовый к бою. Стоит на посту, ждет сигнала. И так годами, десятилетиями. Сигнала нет.
Аллегория с людьми на крыше поезда здесь самая очевидная. Видно - хорошо и далеко. Но покинуть поезд таким образом невозможно.
Остановка поезда - это работа Творческой энергии, Е3. И очень вероятно, что вся странная и (иногда) внешне абсурдная деятельность Гурджиева сводилась к попытке построить некий механизм, устройство для аккумуляции Е3. Однако эти эксперименты оказались неуспешными. Лично Гурджиев контакт имел, но механизьм не построил.