33-й ММКФ: Viva, Italia!
2011 год объявлен годом Италии в России, и не случайно на Московском международном кинофестивале, помимо того, что итальянские фильмы по одному распиханы во все мыслимые номинации, были организованы аж две специальных итальянских программы - ретроспектива классики «1675 километров итальянского кино» (Феллини, Антониони, Пазолини, де Сика, Бертолуччи, Росселлини, братья Тавиани, Дзурлини, Висконти, Моничелли), о которой стоит написать отдельно, и презентация «Итальянского кино сегодня» с небесспорным, но крайне интересным подбором авторов. Разумеется, абсолютно ключевая и доминантная для итальянского кинематографа тема Рисорджименто, 100-летие которой Италия отметила в 1961 году фильмом Росселини "Viva, Italia!", требовала сегодня, в дни полуторавекового юбилея, поистине эпохального кинополотна, панорамного и итогового. И оно появилось.
Думаю, я сильно обижу неаполитанца Марио Мартоне, если назову его просто достойным продолжателем воспевших Рисорджименто итальянских киноклассиков, кинолетописцем, подхватившим эстафету от Росселини, Тавиани и Висконти. Трехчасовая эпическая драма Noi credevamo ("Мы верили"), поставленная по роману Анны Банти, продемонстрировала вполне индивидуальный киностиль и почерк большого мастера, открывающего новую страницу в истории большого итальянского кино. Реальный киношедевр, собравший ворох наград в Венеции и Каннах, ставший главным событием итальянского кинематографа последних лет, благодаря идиотизму администраторов ММКФ прошел у нас практически незамеченным - "Мы верили", показанный один раз (!) в зачуханном кинозальчике, практически никто не увидел и никто о нем не написал. Диву даешься, насколько невежественное жлобство и безвкусица проникает в поры нашего киноистеблишмента: не ублюдочные Трансформеры должны были открывать ММКФ и становиться его главным событием, а лента Мартоне, способная украсить любой кинофорум и обязанная занять место в каждой домашней фильмотеке.
Панорамная картина формирования полумасонских ячеек карбонариев "Молодая Италия", эволюция тайных обществ, породивших, с одной стороны, плеяду героев индивидуального террора, а с другой - революционные организации и национально-освободительные отряды партизан Гарибальди, тяжелый и тернистый путь Италии к единству и независимости - все это поражает воображение размахом съемок, детальной достоверностью натуры, эстетикой оживших живописных полотен. Героизм и предательство, альтруизм и малодушие, миссионерство и коллаборационизм, бесстрашие и чувство самосохранения, долг перед Родиной и ценности личной свободы - все это зачастую уживается в одном человеке, избавляя героев от привычной для этого жанра монохромной плакатности. Главное достоинство картины Мартоне и огромный шаг вперед по сравнению с работами его предшественников в том, что режиссеру удалось, ни на толику не снизив величия исторического подвига освободителей, уйти от ходульной героизации деятелей Рисорджименто, показать противоречивость как личных характеров, что немаловажно, так и неоднородность самого исторического процесса, что гораздо важнее. Много ли вы видели картин, где вскрываются разногласия между различными группами мадзинистов, где показаны причины личной несовместимости внутри гарибальдийского окружения, организационной несовместимости различных революционных групп и военных отрядов, отношения к оппортунистической эволюции Криспи? Ценой таких разногласий зачастую становится и смерть, и провал военной операции, и тяжелое морально-политическое поражение, но никакое правдивое изображение проигрыша, неудачи, кризиса личности или идеи не превращает героев в карикатуру, никакое сочувствие и соболезнование героям не снижает их величия, не превращает в объект отстраненного наблюдения - они герои, субъекты, творцы истории, их страдания сродни мученичеству первых христиан, а их цели и идеалы роднят их с чаяниями античных героев.
Режиссеру исключительно удается передача примет времени - от звучащей фоновым лейтмотивом "Эрнани" до, казалось бы, оцифрованных пейзажей Брюллова и Щедрина (ибо, как известно, ни один итальянец не рисовал Италию лучше, чем Брюллов и Щедрин). Герои картины - отчасти имевшие реальных прототипов, отчасти вымышленные, собирательные образы - являют собой истинно библейские лики, чего стоят, например, гильотинированные Феликс Орсини и Анджело Каммаротта, первый - спустившееся в мир людей божество, второй - поднявшийся к вершинам божественности человек...
"Мы верили", разумеется, хорошо бы смотреть на большом экране, но ожидать, что наши идиоты-прокатчики закупят ленту, было бы наивной глупостью:((, так что ищите на торрентах - всё лучше, чем ничего...
А вот многообещавшая, наделавшая большого шуму на Родине картина главного итальянского фаворита всех мыслимых кинофорумов Нанни Моретти Habemus Papam ("У нас есть Папа") не то, чтобы разочаровала, а скорее, не оправдала надежд:) - согласитесь, от единственного за последние четверть века итальянца - обладателя каннской Золотой пальмовой ветви как-то всегда подсознательно ждешь шедевра, но дело совсем не в этом.
Мне кажется, что Моретти - главная "обманка" итальянского кино последних лет - в силу неведомых и непостижимых причин пользуется не вполне заслуженной репутацией социального художника, левака, нонконформиста и взрывателя устоев. На меня он всегда, наоборот, производил впечатление "семейного психолога", и попытки навесить на него лавры итальянского Майкла Мура вызывают легкое недоумение. Habemus Papam эти сомнения не только не развеял, но лишний раз подтвердил: картина - несомненно добротная, высокопрофессиональная, внятная, широкосмотрибельная - гораздо больше запомнилась сопутствующей ей шумихой, нежели сама по себе.
Изначально было ясно, что сам сюжет - перипетии выбора нового Папы ватиканским конклавом и, в конечном итоге, несостоятельность этого выбора - спровоцирует скандал в католическом мире, начиная от протестов религиозных фанатиков против демонстрации фильма, и заканчивая неоднозначной реакцией самого Ватикана. Итальянская кинематографическая традиция позволяет снимать историю папства только ретроспективно, а современные ватиканские будни - ясное дело, тема весьма табуированная. Удивляться тут нечему - пофантазируйте, например, о съемках российского фильма на тему избрания Гундяева Патриархом всея Руси, да еще и в интерьерах патриаршей резиденции, и все станет ясно:)). Фильмы об РПЦ, на мой взгляд, могут сниматься лишь в двух форматах - либо этой же РПЦ проплаченная, покрытая сусальной позолотой таблетка "высокой духовности" для населения, с гарантированными ковровыми дорожками, наградными статуэтками и размахивающим кадилом Чаплиным на премьере (не отцом Джеральдин Чаплин, а отцом Всеволодом Чаплиным), либо остросоциальная сатира, аудитория которой будет исчерпываться левацкими завсегдатаями клуба Фаланстер.
Было крайне любопытно взглянуть, как с этим обстоит в Италии, оплоте католического мира. Начальные кадры картины предрекали мягкий юмор и легкий критический настрой по отношению к кардиналам, который ко второй половине фильма совершенно сошел на нет, лишив картину львиной доли прелести. Никакой конкуренции за папский престол Моретти не допускает и в мыслях, наоборот, каждый прелат молится, кто про себя, кто в открытую, чтобы груз ответственности, спаси Христос, не пал на него:). Избранный с не пойми какой по счету попытки Папа - французский кардинал Мельвиль, робкий дедушка, впадающий в психологический столбняк, крепко смахивающий на симптомы маразма, и оказавшийся абсолютным социопатом. Церемония избрания остановлена, судьба папства под угрозой, взгляды всего католического мира прикованы к заветной трубе, черный дым из которой никак не превратится в долгожданный белый. На помощь отморозившемуся Папе призывают лучшего итальянского психоаналитика (эту роль Моретти, вестимо, зарезервировал для себя) - и плевать кардиналам на то, что он атеист, ни в Бога, ни в черта не верит и категорически незнаком с ватиканским этикетом. После нескольких сеансов, напоминающих разговор двух глухонемых (уж не знаю, как католичеству, а вот психоанализу Моретти точно подписывает смертный приговор), Папа сбегает из Ватикана в мирскую суету итальянских улиц.
Забавно, что картина Моретти проходит на ММКФ по новой программе "Третий возраст" - организаторы сознательно или невольно попали в точку. На социальный портрет католической иерархии Нabemus Papam точно не тянет, а вот на исследование психофизиологических особенностей старческого поведения - вполне. Патриарх французского кино, 85-летний Мишель Пикколи мистическим образом похож на Войтылу внешне, а поведенчески сбежавший Папа ничем не отличается от забитого обитателя дома престарелых, которому чудесным образом удалось сбежать, покинуть место многолетней изоляции, воспринимаемой как тяжелое бремя. Ступор исчезает, у избранного, но несостоявшегося Папы прорезаются крылья между лопатками, и ноги сами несут его к осуществлению юношеской мечты, пронесенной им через всю жизнь - к бродячему театру-антрепризе, где ставят обожаемого им Чехова, и вот он уже репетирует на сцене... Как часто старики, какое бы положение в социальной иерархии бы они не занимали, обнаруживают, что всю жизнь занимались не тем!...
Одна из ключевых сцен - визит "Папы" инкогнито к женщине-психоаналитику (психоанализ мертв что в мужском, что в женском обличье, и это один из главных выводов, с которым невозможно не согласиться). Вопрос "кто вы по профессии?" ожидаемо ставит старика в тупик, и после некоторых колебаний он изрекает: "Актер". Только ли к юношеской мечте здесь отсылка? А что бы вы в аналогичной ситуации ответили? Я бы на месте Папы ответила "врач" или "социальный работник", ведь священник - врачеватель душ...
Итак, вместо ожидаемого сатирического изображения папства и кардиналов - вполне комплиментарный, граничащий со слащавостью портрет церкви не как социального явления, а скорее как ареопага симпатичных и не очень симпатичных старцев, блюдущих традицию. Лучшая роль - любимец российского зрителя поляк Ежи Штур в роли спикера Ватикана с говорящей фамилией Райски. Правы те, кто отмечает неравнозначность первой и второй части картины, ведущую к общему разочарованию результатом. Русская поговорка "замах рублёвый, а удар копеечный" в данном случае будет слишком груба и категорична, но представление об ощущении от фильма даёт.
Что касается сопуствовавшего выходу киноленты скандала, то думается, что он изрядно раздут прессой для привлечения зрительского внимания: с моей точки зрения, Ватикан как минимум не препятствовал съемкам, а содействовал им, а szg_akt2 со свойственной ему категоричностью заметил, что "оплот лицемерия и педофилии пропиарился, полностью оплатив самопропаганду и покрыв съемочной группе все расходы".