о говнотекстуре
На матерьяльчике с Блошки.
Блошка вообще незаменима, в Сети трудно найти такую компактную подборочку нужного матерьяла от одного автора, да и автор может, ээ, затаить.
Первой картинкой вешаю этот пейзажик, скорее всего, просто срисованный с открытки. Работа с натуры не исключается, но сильно под вопросом. Пейзажик на расстоянии сходит за вполне невредный, за счёт очень выигрышной для дилетанта натуры и вобщем сносного, без грубых ляпов, разбора в тоне. Одно только, как сейчас говорят, царапает глаз - текстура, настырное мелкое чириканье пёрышком и цветными карандашиками. Она мёртвая, грубая, механическая, приблизительная, мозглявая какая-то. Но крайняя простота изобразительного мотива спасает всю ситуацию, так что говнотекстура не очень бросается в глаза, потому что не причиняет крупного ущерба рисунку, в смысле не искажает, почти что не искажает, предметы изображения. Говнотекстурой много ли навредишь небу, травке, стенам да крышам? Пейзаж - тот жанр, где проще всего, немного наблатыкавшись, сойти за художнега.
Но вот тот же автор рисует с натуры розаны и другие настурции, рисует уже наверняка сам и с натуры.
И начинают звенеть первые тревожные звоночки. От автора здесь потребовалось немножечко умения выстраивать объём, не терять его цельность, понимать динамику природных форм. И от этого всё тайное стало явным. Импотенция автора обнажилась, и мелкотёртая, дохлая, млявая текстура, заполняющая всякие рандомные вздутия и трясучие неуковыристые силуэты, уже всерьёз оскорбляет глаз.
Дальшебольше.
Букетик в вазочке, тоже с натуры, сам, сам (или сама, хотя мне кажется, что это именно мужских произведений я нарыла на Блошке папочку).
Текстура уже просто непристойна своей навязчивой, идиотской, многотрудоёмкой и при этом мёртвой выделанностью. Автор категорически, хоть тресни, не может сложить в приятный узор нищасные четыре цветка, белую вазу с чёрной дыркой и промежутки между ними, но при этом не ленится при помощи тоненького пёрышка проконопатить каждый квадратный сантиметр картины грязным войлоком, хорошо протёртой серой рвотой, мушиным засидом .
А вот и сюжетные картины, про людей! Эта - самая луччая.
Под копирку с репродукции (следы копирки имеются). Лучшая в папке, потому что тут людей мало, лиц почти не видать, и отсылка к знаменитому оригиналу (это как с иконами, с копиями икон) добавляет плюсика. Говнотекстура, мёртвое червивое копошение штришков, здесь просто заполняет силуэты, не претендуя лепить какой-то сложный объём, и лишь там и сям вдруг вылезет откровенной дрянью - волосатая надорванная и повисшая шея пейзанки, скверный капшук на её заду, так удачно помещённый против непристойной дыры мешка, ну и тэдэ, но это всё же мелочи.
А вот наш автор, при помощи той же копирки, задрал ногу и разинул хлебало на Рубенса...
...даже не закончил, болезный.
Не стал уж разделывать штришками-то.
Контурный свой рисуночег.
И даже не везде докончил проходить пером-тушью по следу копирки.
Настолько самому всё стало ясно.
Тут никакой оригинал не спасёт, если сама линия, сама как таковая, - расползающаяся гниль. Она припухает, вздувается, тянется, слипается клочьями и то и дело рвётся, как немытая вата, булькает как тухлый клейстер. И не желает быть человеческими руками, телами и лицами, а пребывает только самой собой, мутной рваной тухлятиною.
Ну и ещё один примерчик. Откуда скопировано, не знаю - но, в отличие от предыдущего банкротства уже на стадии обводки контуров, эту маддону автор решил довесть до победы, две же только фигуры, и рука (самое для них трууудное) всего одна, прорвёмся!
Вот они где взблеснули во всей своей красе, те самые мелюзговые дохлорождённые штришки, которые казались неискушённому зрителю такими невинными, такими простительными в почти похожем на искусство пейзажике. В этом (скажем прямо - иконном) сюжете из-под их мнимой невинности разом выглянул весь сотона. И никакая калька-перекалька не спасает. И никакие цветные карандашики. Тётка и ребёночек, пропущенные через фильтр мёртвой, псевдопрофессиональной, не связанной с изобразительными и композиционными задачами текстуры, обращены в слизь и гной, в перхотные очёсы, в засиженную мухами рану, в созревший прыщ, и нет в них ни единой даже случайной пяди или йоты, которая была бы красива не непристойна и не отвратительна.
А ведь наверняка пациент на курсы какие-то ходил.
Где ж его ещё такой шыкарной, такой подходящей для пейзажиков текстуре научить могли.
Блошка вообще незаменима, в Сети трудно найти такую компактную подборочку нужного матерьяла от одного автора, да и автор может, ээ, затаить.
Первой картинкой вешаю этот пейзажик, скорее всего, просто срисованный с открытки. Работа с натуры не исключается, но сильно под вопросом. Пейзажик на расстоянии сходит за вполне невредный, за счёт очень выигрышной для дилетанта натуры и вобщем сносного, без грубых ляпов, разбора в тоне. Одно только, как сейчас говорят, царапает глаз - текстура, настырное мелкое чириканье пёрышком и цветными карандашиками. Она мёртвая, грубая, механическая, приблизительная, мозглявая какая-то. Но крайняя простота изобразительного мотива спасает всю ситуацию, так что говнотекстура не очень бросается в глаза, потому что не причиняет крупного ущерба рисунку, в смысле не искажает, почти что не искажает, предметы изображения. Говнотекстурой много ли навредишь небу, травке, стенам да крышам? Пейзаж - тот жанр, где проще всего, немного наблатыкавшись, сойти за художнега.
Но вот тот же автор рисует с натуры розаны и другие настурции, рисует уже наверняка сам и с натуры.
И начинают звенеть первые тревожные звоночки. От автора здесь потребовалось немножечко умения выстраивать объём, не терять его цельность, понимать динамику природных форм. И от этого всё тайное стало явным. Импотенция автора обнажилась, и мелкотёртая, дохлая, млявая текстура, заполняющая всякие рандомные вздутия и трясучие неуковыристые силуэты, уже всерьёз оскорбляет глаз.
Дальшебольше.
Букетик в вазочке, тоже с натуры, сам, сам (или сама, хотя мне кажется, что это именно мужских произведений я нарыла на Блошке папочку).
Текстура уже просто непристойна своей навязчивой, идиотской, многотрудоёмкой и при этом мёртвой выделанностью. Автор категорически, хоть тресни, не может сложить в приятный узор нищасные четыре цветка, белую вазу с чёрной дыркой и промежутки между ними, но при этом не ленится при помощи тоненького пёрышка проконопатить каждый квадратный сантиметр картины грязным войлоком, хорошо протёртой серой рвотой, мушиным засидом .
А вот и сюжетные картины, про людей! Эта - самая луччая.
Под копирку с репродукции (следы копирки имеются). Лучшая в папке, потому что тут людей мало, лиц почти не видать, и отсылка к знаменитому оригиналу (это как с иконами, с копиями икон) добавляет плюсика. Говнотекстура, мёртвое червивое копошение штришков, здесь просто заполняет силуэты, не претендуя лепить какой-то сложный объём, и лишь там и сям вдруг вылезет откровенной дрянью - волосатая надорванная и повисшая шея пейзанки, скверный капшук на её заду, так удачно помещённый против непристойной дыры мешка, ну и тэдэ, но это всё же мелочи.
А вот наш автор, при помощи той же копирки, задрал ногу и разинул хлебало на Рубенса...
...даже не закончил, болезный.
Не стал уж разделывать штришками-то.
Контурный свой рисуночег.
И даже не везде докончил проходить пером-тушью по следу копирки.
Настолько самому всё стало ясно.
Тут никакой оригинал не спасёт, если сама линия, сама как таковая, - расползающаяся гниль. Она припухает, вздувается, тянется, слипается клочьями и то и дело рвётся, как немытая вата, булькает как тухлый клейстер. И не желает быть человеческими руками, телами и лицами, а пребывает только самой собой, мутной рваной тухлятиною.
Ну и ещё один примерчик. Откуда скопировано, не знаю - но, в отличие от предыдущего банкротства уже на стадии обводки контуров, эту маддону автор решил довесть до победы, две же только фигуры, и рука (самое для них трууудное) всего одна, прорвёмся!
Вот они где взблеснули во всей своей красе, те самые мелюзговые дохлорождённые штришки, которые казались неискушённому зрителю такими невинными, такими простительными в почти похожем на искусство пейзажике. В этом (скажем прямо - иконном) сюжете из-под их мнимой невинности разом выглянул весь сотона. И никакая калька-перекалька не спасает. И никакие цветные карандашики. Тётка и ребёночек, пропущенные через фильтр мёртвой, псевдопрофессиональной, не связанной с изобразительными и композиционными задачами текстуры, обращены в слизь и гной, в перхотные очёсы, в засиженную мухами рану, в созревший прыщ, и нет в них ни единой даже случайной пяди или йоты, которая была бы красива не непристойна и не отвратительна.
А ведь наверняка пациент на курсы какие-то ходил.
Где ж его ещё такой шыкарной, такой подходящей для пейзажиков текстуре научить могли.