отчёт обещанный
Отчёт обещанный об уэльсской свадьбе (я уже слышу ехидное «Никита Сергеевич! Нам уже ясно, что эта свадьба в дому товарища Полянского - крупнейший источник познания жизни для вас!), но пусть будет. Я же не часто бываю на свадьбах, а недавноча у френдессы, помню, очень широкий кружок дам признавался, что относится к таким мероприятиям прямо-таки с ненавистью.
Я же к ним отношусь с сильнейшим этнографическим любопытством.
Начать с того, что это двухдневное мероприятие на лоне очень дорогого отеля не было ни началом супружеской жизни молодых, ни венчанием в какой бы то ни было церкви (жених - православный (нутакужвышло), невеста даже не крещена). Ни даже актом гражданского обзаконивания. Гражданское произошло несколькими днями раньше безо всякой торжественности вообще, зашли и расписались. Вся свадебная тожественность, таким образом, имела в виду лишь самое себя, так что разыгравшийся справленный ритуал не предавал молодых людей в супружескую близость, не представлял их как супругов Господу и религиозной общине, не декорировал подписание важных имеющих юридическую силу бумаг. Он просто был.
Его вела особенная профессиональная ритуальная дама, которая, хотя мы тут же её и прозвали меж собою местной ведьмой, держалась совсем не по-жречески. Думаю, чтобы не оскорблять ничьих, вообще ничьих, леригиозных чувств. Церемония представляла собою довольно длинный, минут на сорок, ряд последовательных речёвок и действ, из которых упомяну медленный марш невесты по необозримому газону, совместное супротивстояние под увитым зеленями балдахином, возжигание свечей, распитие из одного кубка крепкого алкоголя, обмен положительными ответами и кольцами, а также, вообразите себе, торжественное подписание сторонами филькиной грамоты, т.е. символической бумаги, не имеющей никакой нотариальной силы.
Гостей было немного, тридцать человек я насчитала, - семьи сторон и ближние друзья, ибо идея была сделать свадьбу небольшую, но шыкарную, чтоб в нос бросилось. Это, надо признать, удалось. В первую очередь просто потому, что шыкарным был отель. В анамнезе принадлежавший местным баронам и сохранивший - ну, всё вообще сохранивший. Прибавилась только сантехника в спальнях, называющихся не по номерам, а по именам знатных постояльцев (наша, например, называлась Сноубол Сноуден), чьи портреты маслом устало глядят со стен на весь этот проходной двор, а в коридорах и на площадках отдыхают в музэйных витринках школьные кепи, бейсбольные биты и старинные фоточки титулованных особ, некогда спавших на твоей кровати.
Сервировка и обслуживание тоже были высочайшего класса, метрдотель держался с осанкою пятерых камергеров. Ни разу не улыбнулся, смотрел сквозь - будто видел (конечно же, и всамделе видел) за всеми этими наблоченными для такого дня пиджаками и бутоньерками - ниспадающие с небритых задниц джинсы и ветровки с капюшонами.
Кухня тоже была нам и не снилось.
Но веганская. Потому что молодожёны веганы.
Если что, то я веганятину и ем, и умею. Этих молодожёнов мне года два назад пришлось у нас тут кормить целую неделю каждый день, они мели всё подряд и одобряли весьма.
Подозрение, что нас всех на два дня обратят в веганскую веру, у меня было сильнейшее, но я настроилась таки на хумус и лобио, на картошечку и ризотто, на множество свежих овощей и фруктов.
Ничего этого не случилось. Вообще ничего из названного. Это был ресторан высокой кухни, и поэтому всё меню было ВЫСОКОЕ. Это значит - порции в одну-две столовых ложки, да и те не еда, а икэбана.
Большая часть поданного для меня была вообще несъдобна. Особенно постные сладкие замороженные сорбеты, подаваемые между несладкими (основными) блюдами. Основные были примерно такие -
- половинка соцветия цветной капустки в чайной ложке соуса под лепестком яблочка, осыпанная прокалёнными до черноты орешками,
- звено недоваренного баклажана с веганским фаршиком,
- идеально круглый какахен из гороха, картохи и рисовых зёрен,
- что-то жёлтое в кокильнице,
- что-то серое в кокотнице -
Но общий принцип был такой: либо ты вообще не понимаешь, что и из чего у тебя на тарелке, либо ты визуально опознаёшь исходник, но вкус у него другой. Или никакой. Да, печатные меню, естессна, были - но их роздали ещё на террасе при закусках (тоже веганских), и никто не взял их за стол с собою, и поэтому всякая перемена блюда вызывала за столом - этакий стол этаким покоем (буквой П, дляктоневлодке), с этакой гирляндой живой зелени по оси, с местами, помеченными именами гостей, выпиленными из фанеры! - вызывала волну нервных угадываний, из чего исделана эта очередная икебана. Тарелки поначалу уносились опорожненными, затем всё чаще и чаще - лишь понадкусюванными или даже нетронутыми.
А зато пили много. мОлодежь хорошо так поддавала. И орали они беспрерывно, фон во много децибел стоял в небольшом этом зальчике прямо стеной, и портреты предков - правда, начиная только с середины 19 в., но хороших кистей - несколько поджимали губки, глядя на всё вот это. Портреты предков, перемежаемые старинными меню в рамочках, с датою обеда и указанием присутствовавших титулованных особ и других знаменитостей (сразу вспоминается «Как только отобедает и выйдет в одной рубашке под навес, сейчас приказывает Гапке принести две дыни. И уже сам разрежет, соберет семена в особую бумажку и начнет кушать. Потом велит Гапке принести чернильницу и сам, собственною рукою, сделает надпись над бумажкою с семенами: «Сия дыня съедена такого-то числа». Если при этом был какой-нибудь гость, то: «участвовал такой-то».)
Вобщем, к концу этой интерактивной выставки икебаны, косясь на недоступные меню чужих обедов, многие изрядно утомились и проголодались.
Особенно те, кто, как мы, ехали издалека и, рассчитывая на обед, с утра маковой росины.
А между тем прошёл слух, что отельный завтрак тоже будет веганским. На террасе подавали кофе и сначала осторожно, а затем всё оживлённее обменивались шуточками по поводу еды. Ряд стильных молочников в виде белых коров смотрел на вечереющий сад с барной стойки, но то, что плескалось в них, не было молоком.
- О, корова! - закричал один из друзей со стороны невесты, лаская молочник. - - Это не корова, - мрачно охладила я его чувства. - Это зверь Соя.
Надо было что-то делать.
Спасла нас мама жениха, первая жена о. Медведя которая. Она напомнила нам, что в субботу вечером на этом благословенном острове супермаркеты закрываются иные в десять, а иные и в одиннадцать.
Гугл-Сусанин был нам в помощь. Прямо в чём были, дыша духами и туманами, на лабутенах и в шляпках с шалями и вуалями, дамы погрузились в единственный непьющий аутомобиль и через десять минут атаковали ближайший TESCO. Я вынесла оттуда цыплёночка, хороший кусок чеддера, булку хлеба и банку хрена со сливками. Всё удалось пронести в «Сноуден» незамеченным.
А херес, декантированный, заметьте, херес, нашёлся прямо в номере на зеркальном тувалетном столике акажу. Где мы и приговорили того цыплёнка.
Праздник наконец удался!
Как сказал поэт - и оттуда в щёлочку разглядел всю ёлочку.
Я же к ним отношусь с сильнейшим этнографическим любопытством.
Начать с того, что это двухдневное мероприятие на лоне очень дорогого отеля не было ни началом супружеской жизни молодых, ни венчанием в какой бы то ни было церкви (жених - православный (нутакужвышло), невеста даже не крещена). Ни даже актом гражданского обзаконивания. Гражданское произошло несколькими днями раньше безо всякой торжественности вообще, зашли и расписались. Вся свадебная тожественность, таким образом, имела в виду лишь самое себя, так что разыгравшийся справленный ритуал не предавал молодых людей в супружескую близость, не представлял их как супругов Господу и религиозной общине, не декорировал подписание важных имеющих юридическую силу бумаг. Он просто был.
Его вела особенная профессиональная ритуальная дама, которая, хотя мы тут же её и прозвали меж собою местной ведьмой, держалась совсем не по-жречески. Думаю, чтобы не оскорблять ничьих, вообще ничьих, леригиозных чувств. Церемония представляла собою довольно длинный, минут на сорок, ряд последовательных речёвок и действ, из которых упомяну медленный марш невесты по необозримому газону, совместное супротивстояние под увитым зеленями балдахином, возжигание свечей, распитие из одного кубка крепкого алкоголя, обмен положительными ответами и кольцами, а также, вообразите себе, торжественное подписание сторонами филькиной грамоты, т.е. символической бумаги, не имеющей никакой нотариальной силы.
Гостей было немного, тридцать человек я насчитала, - семьи сторон и ближние друзья, ибо идея была сделать свадьбу небольшую, но шыкарную, чтоб в нос бросилось. Это, надо признать, удалось. В первую очередь просто потому, что шыкарным был отель. В анамнезе принадлежавший местным баронам и сохранивший - ну, всё вообще сохранивший. Прибавилась только сантехника в спальнях, называющихся не по номерам, а по именам знатных постояльцев (наша, например, называлась Сноубол Сноуден), чьи портреты маслом устало глядят со стен на весь этот проходной двор, а в коридорах и на площадках отдыхают в музэйных витринках школьные кепи, бейсбольные биты и старинные фоточки титулованных особ, некогда спавших на твоей кровати.
Сервировка и обслуживание тоже были высочайшего класса, метрдотель держался с осанкою пятерых камергеров. Ни разу не улыбнулся, смотрел сквозь - будто видел (конечно же, и всамделе видел) за всеми этими наблоченными для такого дня пиджаками и бутоньерками - ниспадающие с небритых задниц джинсы и ветровки с капюшонами.
Кухня тоже была нам и не снилось.
Но веганская. Потому что молодожёны веганы.
Если что, то я веганятину и ем, и умею. Этих молодожёнов мне года два назад пришлось у нас тут кормить целую неделю каждый день, они мели всё подряд и одобряли весьма.
Подозрение, что нас всех на два дня обратят в веганскую веру, у меня было сильнейшее, но я настроилась таки на хумус и лобио, на картошечку и ризотто, на множество свежих овощей и фруктов.
Ничего этого не случилось. Вообще ничего из названного. Это был ресторан высокой кухни, и поэтому всё меню было ВЫСОКОЕ. Это значит - порции в одну-две столовых ложки, да и те не еда, а икэбана.
Большая часть поданного для меня была вообще несъдобна. Особенно постные сладкие замороженные сорбеты, подаваемые между несладкими (основными) блюдами. Основные были примерно такие -
- половинка соцветия цветной капустки в чайной ложке соуса под лепестком яблочка, осыпанная прокалёнными до черноты орешками,
- звено недоваренного баклажана с веганским фаршиком,
- идеально круглый какахен из гороха, картохи и рисовых зёрен,
- что-то жёлтое в кокильнице,
- что-то серое в кокотнице -
Но общий принцип был такой: либо ты вообще не понимаешь, что и из чего у тебя на тарелке, либо ты визуально опознаёшь исходник, но вкус у него другой. Или никакой. Да, печатные меню, естессна, были - но их роздали ещё на террасе при закусках (тоже веганских), и никто не взял их за стол с собою, и поэтому всякая перемена блюда вызывала за столом - этакий стол этаким покоем (буквой П, дляктоневлодке), с этакой гирляндой живой зелени по оси, с местами, помеченными именами гостей, выпиленными из фанеры! - вызывала волну нервных угадываний, из чего исделана эта очередная икебана. Тарелки поначалу уносились опорожненными, затем всё чаще и чаще - лишь понадкусюванными или даже нетронутыми.
А зато пили много. мОлодежь хорошо так поддавала. И орали они беспрерывно, фон во много децибел стоял в небольшом этом зальчике прямо стеной, и портреты предков - правда, начиная только с середины 19 в., но хороших кистей - несколько поджимали губки, глядя на всё вот это. Портреты предков, перемежаемые старинными меню в рамочках, с датою обеда и указанием присутствовавших титулованных особ и других знаменитостей (сразу вспоминается «Как только отобедает и выйдет в одной рубашке под навес, сейчас приказывает Гапке принести две дыни. И уже сам разрежет, соберет семена в особую бумажку и начнет кушать. Потом велит Гапке принести чернильницу и сам, собственною рукою, сделает надпись над бумажкою с семенами: «Сия дыня съедена такого-то числа». Если при этом был какой-нибудь гость, то: «участвовал такой-то».)
Вобщем, к концу этой интерактивной выставки икебаны, косясь на недоступные меню чужих обедов, многие изрядно утомились и проголодались.
Особенно те, кто, как мы, ехали издалека и, рассчитывая на обед, с утра маковой росины.
А между тем прошёл слух, что отельный завтрак тоже будет веганским. На террасе подавали кофе и сначала осторожно, а затем всё оживлённее обменивались шуточками по поводу еды. Ряд стильных молочников в виде белых коров смотрел на вечереющий сад с барной стойки, но то, что плескалось в них, не было молоком.
- О, корова! - закричал один из друзей со стороны невесты, лаская молочник. - - Это не корова, - мрачно охладила я его чувства. - Это зверь Соя.
Надо было что-то делать.
Спасла нас мама жениха, первая жена о. Медведя которая. Она напомнила нам, что в субботу вечером на этом благословенном острове супермаркеты закрываются иные в десять, а иные и в одиннадцать.
Гугл-Сусанин был нам в помощь. Прямо в чём были, дыша духами и туманами, на лабутенах и в шляпках с шалями и вуалями, дамы погрузились в единственный непьющий аутомобиль и через десять минут атаковали ближайший TESCO. Я вынесла оттуда цыплёночка, хороший кусок чеддера, булку хлеба и банку хрена со сливками. Всё удалось пронести в «Сноуден» незамеченным.
А херес, декантированный, заметьте, херес, нашёлся прямо в номере на зеркальном тувалетном столике акажу. Где мы и приговорили того цыплёнка.
Праздник наконец удался!
Как сказал поэт - и оттуда в щёлочку разглядел всю ёлочку.