о тщете почти всего сущего
Через Блошку нами наглядно постигаются законы больших чисел бытия традиционных объектов материальной культуры и субкультуры, я имею в виду - ненужных в практическом смысле, чисто статусных объектов. У них бывают периоды стояния в зените, и в этот час всякий хочет от них вкусить и ими насладиться. В каждом доме они должны быть непременно, спрос рождает предложение, и рынок пухнет, и товар удешевляется и становится действительно общедоступным - и тут-то всё и лопается! Объект стремительно, обвально исчезает из обихода. И мало того, что на это общедоступное, на маянезик этот пластиковый уже никто не хочет смотреть - но и на высокий ни в чем не повинный исходник тоже падает смрадная тень обайстрюченных реплик его, и он становится ненужным в реальной жизни. И в этот час заката он в самом лучшем случае переходит в руки коллекционеров и музейщиков.
Вот, напр., кобальтовые расписные вазы, устанавливавшиеся на дубовых гардеробах и дрессуарах подобно рогам жертвенника. Проделавшие путь от драгоценных сосудов, чей черепок был звонок как слоновая кость и чей рисунок был уникальным, но точным исполнением канонической мелодии - до глазурованной гипсодряни со штампованными пукетами и криво состыкнутыми коймами. Гипсодрянь провалилась в помойку истории, но вместе с тем и драгоценные вручную расписанные сосуды перестали быть непременными стражами бельгийского традиционного домашнего уюта.
Вот, напр., кружевные первопричастные перчатки, которые девочки трепетно вязали себе своими руками к великому дню - в 60-е годы капроновый гипюр за рупь за двадцать внезапно освободил школьниц от этой барщины, и что же? В этот самый момент перчатки исчезают со сцены, перестают быть непременным атрибутом первопричастного облачения (тут, наверное, и то ещё сыграло, что обгрызанные черные ногти и цыпки от холодной воды отошли в прошлое).
Или вот ещё одна типичная бельгийская фишка - домашние, тксть, антепендиумы, текстильные дорожки на парадных комодах и дрессуарах, которые шились по особым канонам из бархата и броката с золотыми галунами, простегивались вручную на вате мельчайшим стежком - о, сколь ужасен был их декаданс! Сперва бархат заменился на плюш, и шелковый брокат на синтетический, и умнейший ампирный узор на непристойно разлапистые азиатские недошиповники, и плотный атлас подкладки на трикотажик, а потом и сама операция сшивания всей этой архитектуры из разных тканей отменилась, и населению были предложены готовые, цельным куском тухлого пластика, имитации рукотворных исходников. И что же? Сии последние остаются сейчас разве что в обиходе обитателей запущенных музульманских кварталов - но вместе с тем потеряли актуальность и те, додревние штучной работы. На Блошке их никто не вытаскивает себе в норку даже из бесплатных ворохов - ну разве что я иной раз спасу особо прекрасное рукоделие, но и то не затем, чтобы использовать по назначению, но чтобы на раз-два сшить из него такой гладкий внутри и винтажный снаружи кошель для хранения и транспортировки икон, вместо пузырчатой пленки.
И так далее.
Любая аутентичная творчвыдумка, стОит лишь ей канонизироваться и войти во всеобщий обиход, рискует удешевиться, сдешевиться и исчезнуть из обихода, причем ширпотреб утягивает за собою на помойку - или в лучшем случае в заповедник истории - и первоначальную высокую версию.
Описанный механизм, хочу я сказать, - универсален.
Приложим ко всему, ко всему. Земному.