как лечился бедный потерпевший Купидон
Маленькие кьюпи-образные бисквитные куколки типа пьеноу-бейбиков, бешено хитовавшие сперва в бумажном виде в Америке и затем, уже в бисквитном воплощении, в интербеллумной Европе, иконические куколки ревущих 20-х, в у меня уже имелись (по ссылке их нет, надо бы показать, да), но большой кьюпи был мечтой идиотки, они редкие и дорогие, я их вживую-то видела только в музеях пару раз.
И вот такое счастье! Замурзанное, битенькое и кривыми руками склеенное, но таки вот.
(Кьюпи (Kewpie), кто не вдруг не знает, - это ласкательная форма от Купидона. Изобрела его американская ирландка Роуз О’Нилл, фантастически раскрученная звезда комиксового и карикатурного рынка, дочка фермера с незаконченным средним образованием (ею незаконченным, школу девочке пришлось бросить в тринадцать лет и пойти коровам хвосты заплетать, а потом она довольно стремительно вышла в звиозды, уж было не до школ), феминистка-суфражистка, писательница и (какое-то время) самая богатая художница Соединённых Штатов, нарисовавшая несметную тучу картинок, но всего более известная как мать этого самого Кьюпи.)
Я, так уж сложилось, как раз не люблю исходного, первоиконного О’Нилльского американского Кьюпи, нахожу его ядовитым и агрессивным, а вот гуманизировавшиеся немецкие вариации очень даже. Потом они тоже скурвились до невозможности, их ваяли даже в послевоенной Японии и чуть ли не в Китае, но немецкие 20-х годов, конечно, относятся к этой продукции как Дионисий к Софрино.
И вот, значит, смотрю - лежит. Без ручки и весь в дерьмище.
Увезли лечиться.
Первым делом, как всегда, выварить от клея и грязищи. Вместе с Купидоном варится и битая девочка того же периода и семейства, купленная раньше, но руки дошли только теперь, и отдельная чья-то головка.
Готовы, сварились.
И склеились!
Вот он какой оказался, с высолопленным языком!
Ручку ему изваяла из цернита. Цернитом же затёрла сколы и долепила девочке пальчик и локон, тут они ещё неподкрашенные.
Красавец! Гигант!
И девка сладкая.
Оба, малявочка и двадцатисантиметровый восьмидюймовик, заняли своё достойное место в музэе ревущих 20-х.
И вот такое счастье! Замурзанное, битенькое и кривыми руками склеенное, но таки вот.
(Кьюпи (Kewpie), кто не вдруг не знает, - это ласкательная форма от Купидона. Изобрела его американская ирландка Роуз О’Нилл, фантастически раскрученная звезда комиксового и карикатурного рынка, дочка фермера с незаконченным средним образованием (ею незаконченным, школу девочке пришлось бросить в тринадцать лет и пойти коровам хвосты заплетать, а потом она довольно стремительно вышла в звиозды, уж было не до школ), феминистка-суфражистка, писательница и (какое-то время) самая богатая художница Соединённых Штатов, нарисовавшая несметную тучу картинок, но всего более известная как мать этого самого Кьюпи.)
Я, так уж сложилось, как раз не люблю исходного, первоиконного О’Нилльского американского Кьюпи, нахожу его ядовитым и агрессивным, а вот гуманизировавшиеся немецкие вариации очень даже. Потом они тоже скурвились до невозможности, их ваяли даже в послевоенной Японии и чуть ли не в Китае, но немецкие 20-х годов, конечно, относятся к этой продукции как Дионисий к Софрино.
И вот, значит, смотрю - лежит. Без ручки и весь в дерьмище.
Увезли лечиться.
Первым делом, как всегда, выварить от клея и грязищи. Вместе с Купидоном варится и битая девочка того же периода и семейства, купленная раньше, но руки дошли только теперь, и отдельная чья-то головка.
Готовы, сварились.
И склеились!
Вот он какой оказался, с высолопленным языком!
Ручку ему изваяла из цернита. Цернитом же затёрла сколы и долепила девочке пальчик и локон, тут они ещё неподкрашенные.
Красавец! Гигант!
И девка сладкая.
Оба, малявочка и двадцатисантиметровый восьмидюймовик, заняли своё достойное место в музэе ревущих 20-х.